Путешествие в низовье Лены

«Хотите увидеть нечто необычное?» – обронил как-то в разговоре мэр Жигаловского района Игорь Федоровский. Кто же откажется от подобного предложения? Путешествие в низовье Лены и впрямь стало настоящим приключением, подарив знакомства с интереснейшими людьми, встречи с «краснокнижными» животными и незабываемыми пейзажами.

Сурово упоминается в документах с 1652 года. Сначала здесь была установлена часовня. Она сгорела в 1898 году. Через десять лет на месте пожарища заложили церковь, приписанную к Головскому приходу, а еще через год освятили, дав имя Архангела Михаила.

Неспешная действительность

Путешествие по воде в одну сторону заняло более трех часов. Мотор старательно и бесшумно рассекал зеркальную гладь Лены. Ветер бил в лицо тугими теплыми струями. С двух сторон к реке подступал налитый сочной зеленью лес. И эта зелень всех оттенков – от почти черных елок до бледно-желтой вербы – успокаивала, ласкала и гладила душу.

– Смотрите, смотрите! Какие красивые птицы!

Возле носа катера вспорхнула пара ярко-оранжевых уток – огарей. Вскоре самочка вернулась к птенцам, а «папаша» еще долго кружил перед лодкой, уводя подальше от выводка нежданную угрозу. Великое множество речушек, впадающих в Лену, образовывали небольшие заводи, ровные пятачки – отстои – на скалах ржавого цвета – места отдыха животных.

Доверчиво вышедшая на водопой косуля добавила восторженных впечатлений, а цапли, черные аисты и белохвостые орланы и вовсе привели в состояние эйфории.

– Никакой «В мире животных» не надо!» Такую красоту раньше только по телевизору приходилось видеть, а тут, рядом – настоящее, живое!

Перекаты – Сухой, Жарковка, Хрипун, Поганый… Сколько их встретилось на нашем пути…

– Держитесь крепче, – предупредил Игорь Федоровский. – Сейчас будем проходить перекат Шамановский. Пойдем по абрису.

Ловко лавируя между островками мели, лодка вышла на глубину. Вскоре по берегам замелькали первые деревеньки. Покосившиеся, с провалившимися крышами избы, глядящие в небо безглазыми окнами. Усть-Илга, Грузновка, Головское, Матюшино… Каждая построена два с лишним века назад.

– Раньше между этими деревнями были еще Боты и Закамень, – вносит коррективы мэр. – Не выстояли. До революции в Жигаловском районе насчитывалось 96 населенных пунктов, сейчас 36.

– Неужели здесь совсем никто не живет?

– Ну почему? Кое-где живут. В Головском, например, прописаны три человека. Самая крупная деревня – Коношаново. Мы скоро до нее доберемся.

Спустя час голубовато-зеленая даль, рассеченная пополам серым полотнищем реки, родила на обочине черную точку. Она постепенно росла, наливалась, пока на синем квадрате не проступила отчетливая белая надпись «Коношаново». Нос лодки уткнулся в пологий берег. Приехали.

Первая остановка – Коношаново

Бывшее крепкое село, составленное из аккуратных домишек с резными наличниками, лавочками у ворот, густыми зарослями черемухи и рябины вдоль заборов, сегодня заполнено едва ли на треть. Между сверкающими свежеумытыми окнами обжитых домов, заставленных ярко-красной геранью, мелькают опустевшие неприбранные избы.

– Сейчас тут прописаны всего 46 человек, а когда-то только голосовало около трех сотен. Работал зверопромхоз. Было подсобное хозяйство Иркутского завода им. Куйбышева. После – БАМстроймеханизация. Но они просуществовали недолго – года два. А еще раньше был колхоз «Победа».

– «Спим до обеда» – ехидно вторит районному начальству местный житель Павел Коношанов.

На глянцевом фасаде памятника около сотни фамилий погибших в войну односельчан.

Томшины, Прошутинские, Шамановы… Больше всего Коношановых. Не их ли род подарил название селу?

– Точных данных, почему так назвали наше село, нет. Я нашла в списках, что год образования – 1723-й. И то, говорят, что это неверная дата, люди здесь начали селиться гораздо раньше, – объяснят библиотекарь Любовь Николаевна, кстати, также по фамилии Коношанова.

Кроме библиотеки, говорит она, в селе работает метеостанция, открыто два магазина и фельдшерско-акушерский пункт:

– Администрации у нас нет. С этого года сделали нас межселенной территорией, говорят, нерентабельно держать администрацию. По этой же причине закрыли года три назад клуб и школу. Детей школьного возраста нет. Так, бегают около десятка малышни, да летом к бабушкам ребятишки приезжают. Сейчас и фельдшер от нас уезжать собрался, как жить будем?

Сокрушается Любовь Николаевна и о возможном закрытии библиотеки:

– Выписывать газеты и журналы смысла нет. Мы почту получаем раз в начале месяца и раз в конце. Все новости другой раз устаревают. С этого года подписки периодики тоже не будет.

– Если закрыть библиотеку, где будет собираться народ? Ни клуба, ни школы… На улице станете праздники отмечать?

– При нашей-то мошке столы-то не накроешь. Раньше сообща мы золотые свадьбы отмечали, Восьмое марта, День пожилых, а теперь никому этого сильно не надо.

– Народ чем живет? Хозяйство держат?

– На всю деревню девять коров.

– Что ж так мало?

– Так не укосишь. Старикам не под силу, а молодые не хотят. Им на водку и без скотины хватает. Да, скоро конец деревне. Может, еще несколько лет просуществуем. Кто помоложе – уедет, ребятишек, ведь, учить надо, а старики поумирают…

Местом встреч коношановцев служит бывшее здание администрации. Здесь установлен спутниковый таксофон. Сломавшийся несколько недель назад, он, оказывается, и стал причиной остановки в Коношаново. Услышав об устранении неполадок, сюда подтягиваются люди. Кто позвонить, кто посмотреть на заезжих гостей.

– Здесь у вас так красиво – охота, рыбалка, луга, пастбища, а коров почему-то мало…

– Сама попробуй подержи! Кормосмесь завозим по льду на год вперед, сахар, бензин… Денюжек-то сколько надо – оее…

Неспешно плывут над деревней облака, похожие на дымные волокна. И сама жизнь в Коношаново неспешна, пахнущая горячим летом, пылью, нагретым деревом и слабым бензиновым выхлопом от рыбацких лодок…

Чудак из Сурово

Вынырнувшее из-за поворота Сурово – конечный пункт путешествия. На берегу встречает хозяин – единственный его постоянный житель – Айвар Лунев. Поджарый седовласый человек с обезоруживающей улыбкой и необыкновенно яркими, прямо-таки лучистыми глазами.

– Заждался! Вы ж до обеда собирались. Ну, проходите, милости прошу.

Просторный чисто прибранный дом с огромной свежепобеленной русской печью. На стенах фотографии сыновей и внучат. Шкафы полны книг.

Заметив заинтересованный взгляд, Айвар смущенно улыбается:

– Люблю я это дело. Раньше все исторические романы и научно-популярные журналы читал, а теперь, на старости лет, детективами балуюсь и приключениями. Сын Дима привозит целыми охапками.

Необычное имя Лунева – памятка об отце литовце. Он же подарил Айвару не менее экзотическое для нашей местности отчество – Юлиусович.

На просьбу рассказать о себе Айвар неуверенно переспрашивает:

– А надо ли? Зачем? Все сложно, запутано. И в детдоме побывал, и по свету поколесил, все было. У каждого своя судьба. Родители у меня разошлись, когда мне едва пять лет исполнилось. Старшие два брата остались с отцом в Литве, я уехал с матерью. Сначала в Казахстан. Там попал в детдом. Мать заболела, ее положили в больницу, а меня определили туда – девать некуда было. В детдоме окончил первый класс, потом мать меня забрала и перевезла в Братск, где шло строительство ГЭС.

В Братске прожил Айвар долго. Учился, женился, заработал северный стаж. После пробовал жить на БАМе. Говорит, не понравилось. «Не то место, которого душа требовала. Много пришлого народа, и тайга не та». Переехал в Жигалово.

– Мои университеты – жизнь, – задумчиво, от нахлынувших воспоминаний, рассказывает Айвар. – Учился много где: в Ленинграде, Иркутске… Всю жизнь отработал по своей специальности – связист. И в Жигалово обслуживал линию от Дядино до Головской 34 км. Относилась она к электротехническому узлу. Связь шла правительственная от Иркутска до Якутска. 

В Сурово Айвар Лунев оказался в первый раз по работе в 1989-м.

– Приехал, – говорит, – посмотрел места, приглянулись. Купил за 150 рублей вот этот домишко и через год поселился совсем. В то время жили здесь два деда – интереснейшие люди. Один – Афанасий Иннокентьевич Томшин – предложил: «Давай, Айвар, церквушку отремонтируем! Нельзя, чтобы Божий храм в запустении пребывал».

Просьбу старика Лунев выполнил. Поначалу восстанавливал церковь своими силами. Помогал лишь младший сын Дима. Позже к благому делу стали подключаться друзья.

– Экс-президент Якутии Вячеслав Штыров и Григорий Сальва подкинули деньжат. На них мы купили стройматериалы, церковную утварь, облачение, колокола заказали в Воронеже. Потолок белил нейрохирург из Иркутска, доктор медицинских наук Вадим Зеленин. Григорий Крылов, доктор юридических наук, помогал полы сбивать. Он из Москвы раз в год сюда обязательно наведывается. Средства позволяют в любую страну поехать, а он без Сурова жить не может. Тянет оно людей. Кто хоть раз тут побывал – обязательно вернется. Вот и Кузьмич (Владимир Яковенко. – Авт.) сюда частенько наведывался. Здесь же и погиб. Мы камень неподалеку от того места, где он утонул, установили. К нему табличку приделали. Хороший камень, могучий, как сам Кузьмич был.

Церковь в Сурово уникальная. Старинная, как на картинках про седую Русь.

– Сурово упоминается в документах с 1652 года, – делится историческими изысканиями собеседник. – Сначала здесь была установлена часовня. Она сгорела в 1898 году. Через десять лет на месте пожарища заложили церковь, приписанную к Головскому приходу, а еще через год освятили, дав имя Архангела Михаила.

Далеко по воде разносится малиновый звон новеньких колоколов. Совсем скоро, уже в конце июля, свою официальную жизнь церковь начнет заново. Освящать ее приедут отец Виктор из Жигалово и отец Вячеслав – из Хомутово. Съедутся и многочисленные друзья-помощники. Айвар мечтает в этой же церкви креститься. И сын Дима мечтает, и две его дочки. А еще хотят они в этом же храме сделать музей. В федеральном реестре историко-культурных памятников числятся уникальные суровские дома 20-х годов постройки прошлого века. И утварь домашнюю, старинную, для музея Айвар сохранил, и прочие крестьянские приспособления.

Забот у Айвара Лунева много. Держит он большое хозяйство: пять коров, бычка, три теленка и пятнадцать лошадей. Есть еще куры и множество собак.

На вопрос: зачем одному столько, отвечает:

– Заниматься чем-то надо, иначе со скуки помрешь. Лошадей держу просто для красоты. Молоко сам люблю, творог, сливки, масло отправляю детям и внукам в Жигалово. Случается, угощаю дачников. Их в последнее время здесь все больше и больше появляется. Конечно, только по летнему времени приезжают. Поохотится, порыбачить – и опять в город.

Денег за свои «угощения» Айвар не берет:

– Мне пенсия идет, на что надо – хватает, – объясняет он. – Тут деньги совсем ни к чему. Но и угощаю я не всех. Приходят, порой: продай! А у меня свой «фэйс-контроль». Если пьяные, расхристанные, так им от ворот поворот…

Для души есть еще у Айвара Лунева несколько любимых занятий. Гончарное дело и полеты на автожире, который он собрал из разного подручного материала.

– Жить хорошо и интересно, – уверен хозяин села. – Столько вокруг замечательного! Мне всегда чего-нибудь новенького хочется попробовать!

Напоследок он делится сокровенной мечтой:

– Больно смотреть, как умирают деревни. В советское время в Сурово работал зверопромхоз, пушнину сдавали помногу, черную смородину грузили бочками, шишку – мешками. Хотелось бы мне, чтобы возродилось село. Чтобы сюда приезжали не временно отдыхающие, а с семьями, чтобы звенел детский смех, чтобы сидели на лавочках старики. Я был бы этому рад, и даже помог бы, чем мог…

Когда мы подъезжали к Жигалово, на востоке уже лежала сочная мгла. Налившееся тяжелой краснотой солнце садилось в пепельно-свинцовые облака. Сонным взглядом посматривая на обступивший дорогу черный лес и белые столбы света от автомобильных фар, прокручиваю в голове увиденное.

– Чудак какой-то, – хмыкает, видимо, также переваривающий впечатления коллега-журналист.

– Это ты об Айваре? Может, это и называется чудак. Мне кажется, он мудрый и необычный человек, просто у него странное призвание – один за всех…