Хозяйка хлебного поля

«А вон и сама хозяйка едет», – сказал мужик, сидевший на лавочке около свинарника, тщетно пытаясь стереть ветошью въевшийся в ладони мазут. Из-за лесочка вынырнул запыленный грузовичок-«япошка» и притормозил у ворот. Легко спрыгнув с подножки, стремительно подошла миловидная, загорелая женщина. Слегка надорванным, с хрипотцой, голосом произнесла: «Володя, замоторивай трактор, трава подсохла, можно катать рулоны». Владимир Шестопалов мигом подобрался, бросил ветошь и отправился к стоявшей неподалеку новенькой «Беларуси» с пресс-подборщиком. Так жарким июлем, в разгар сенокоса мы впервые встретились с Ниной Мазанченко – фермером из поселка Целинный, что в 20 км от Тулуна.

20 лет она отработала заместителем директора по хозчасти в местной передвижной механизированной колонне. Помимо всего прочего, под ее ответственностью было подсобное хозяйство. Предприятие, как и многие другие в 1990-е годы, кануло в Лету. Бывшая зам по АХЧ осталась при обломках корабля, как Робинзон на острове. В наследство ей досталась пашня, несколько разбитых тракторов и деревянный свинарник. И оказалась Нина Мазанченко единственной представительницей слабого пола в рядах фермеров Тулунского района.

Раньше за ее спиной был начальник мощной  организации, отряд техники. Теперь приходилось рассчитывать только на свои силы, знания, смекалку и минимум изрядно изношенного сельхозинвентаря.

…На поле густым пестрым ковром раскинулось разнотравье. Закипал малиновым пламенем иван-чай, гнул метелки к земле темно-зеленый пырей, весело улыбался солнцу красными головками душистый клевер. С деловитым прищуром оглядывала Нина Мазанченко сенокос. В одном конце залежь косил комбайн, в другом – сновал тракторок с граблями, чуть поодаль в машину грузили сено, закатанное в рулоны пресс-подборщиком. Все шло чередом, как бы само собой, без вмешательства со стороны. А это не просто дается. Значит, предусмотрено все до мелочей.

– Раньше, бывало, сама бралась за вилы и грабли – не хватало людей и техники. Сейчас со всем объемом работ справляется звено из четырех человек, – не без удовлетворения делится Нина Мазанченко. – Техника есть техника. Сена заготовим для себя и на продажу. Выкосим этот массив – сразу начнем его распахивать. Надо расширяться. Поле удобное, считай, рядом с поселком.

На том мы и распрощались. Хозяйка осталась на покосе.

Снова побывать в Целинном мне удалось только в ноябре, когда ранний снег укутал все вокруг и сильный мороз сковал землю. Отгремел фанфарами рай-

онный праздник урожая, где хозяйство Нины Мазанченко заняло первое место как расширившее площадь посева зерновых до 800 га и увеличившее поголовье свиней в 2,5 раза. После уборки забот и хлопот у фермера не убавилось ни на йоту, скорее наоборот. Рано утром успела съездить в райцентр, отвезла частнику сено и зерно. Заглянув на ферму, распорядилась:

– Забейте свинью, загрузите комбикорм в машину, скоро поеду обратно – нашла покупателя.

Она присела ненадолго передохнуть в уютной бытовке. В живых, с хитринкой, глазах мелькнула тень усталости. Поговорив о делах сиюминутных, спрашиваю про уборочную. Надо сказать, что страда нынче выдалась очень трудной. На редкость дождливый сентябрь спутал хлеборобам все карты. Даже матерые мужики, опытные фермеры хватались за голову: «Хлеб сырой, подсада прет. А что намолотишь, бросить на складе нельзя: зерно через три дня «загорит» – и пиши пропало. Все труды насмарку. Зерносушилку не запустить, нужно больше тонны солярки в сутки. Горючего же в обрез – только на уборку».

– Непросто пришлось, но справились, – рассказывает Нина Мазанченко. – Механизаторы на совесть отработали, спасибо им. Перебоев с горючим у нас не было, да и серьезных поломок машин тоже. Когда после затяжных дождей намолотили первые 50 тонн, зерно греться начало. Дежурили в две смены – день и ночь, сортировали, перебрасывали лопатами… Да вообще, каждую осень, как проснешься, глаза к небу – господи, не пролейся! Весной же, посеяв, –  господи, дай дождя! – добавляет она. – Я так устала от этого всего…

Повела рукой около себя:

– Хотела себе тут кабинет оборудовать, да какой мне кабинет? Все время на колесах. Осталось только гамак в кузове растянуть. Свинарке отдых дам – сама чищу, убираю, кормлю животных, дрова колю. Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик… (смеется).

– Вы же часто в областной центр по разным вопросам отлучаетесь. И оставить вместо себя некого?

– В том-то и беда. Все склады на замок, комбикорм на ферму выдам, на день еду в Иркутск – и сразу назад. Двоих сыновей одна поднимала, но удержать возле себя, в деревне, не смогла. У них свое дело в городе. Приезжают часто, помогают технику ремонтировать. Но говорят: ты, мать, в свой «колхоз» нас не тяни – не пойдем. Вот так-то. Нынче иной тракторист гайки от болта отличить не может. Покажи, подай, принеси, подержи. Очень тяжело. Хоть сама садись за трактор… Если честно, труд на земле – неблагодарный, изнурительный. Им все пользуются, но никто не видит, не ценит, понимаете? Вкалываешь, как ломовая лошадь, от зари до зари. Молодые парни  не идут – здесь же работать надо. Большей частью тянутся в «черные» лесорубы. Сосну свалил, продал, деньги пропил, а там хоть трава не расти. Хотя и гибнут они в этом лесу, кто по неосторожности, кто по пьянке… Трактористов путних не сыскать, не с кем работать – вот в чем проблема. Не только у меня, у многих. Сейчас вот «Кировец» стоит, два Т-4… А кто виноват? 15 лет назад не нужны стали ни механизаторы, ни механики. СПТУ, ГПТУ все закрыли. Сейчас мы пожинаем плоды этого. Уйдет наше поколение через 10–15 лет, а дальше что? Кто придет нам на смену?

Помолчав минуту, Нина Мазанченко улыбнулась. Поправила непослушную прядь волос. Твердо и решительно произнесла:

– Все равно будет лучше, я уверена. Просто не может не быть. На верхах начинают понимать, что без сельского хозяйства, без хлеба, как ни прикидывай, Россия никак не проживет.

У меня много снимков Нины Мазанченко, и зимних, и летних. Мне кажется, на этом наиболее точно схвачена ее суть. Настоящий, крепкий, прямой, истинно крестьянский характер. Она из тех, кто коня на скаку остановит и в горящую избу войдет.