Виктор Боровский: Лишь критика способна уберечь от ошибок

Мы продолжаем летопись Законодательного Собрания Иркутской области в серии интервью с его пятью председателями. У Ивана Зелента – спикера двух первых созывов – эстафету принял генеральный директор ОАО «Иркутскэнерго» Виктор Боровский. Он пробыл на своем посту недолго, лишь полтора года, но этот период был, пожалуй, самым драматичным в истории регионального парламента. Достаточно сказать, что выборы в него растянулись на три месяца, а еще три месяца депутаты не могли избрать своего лидера. Лишь в январе 2001 года ЗС приступило к регулярной работе и… перманентному противостоянию исполнительной власти. 

– Что послужило яблоком раздора между двумя ветвями власти?

– Это не секрет – судьба Иркутскэнерго. С ним у меня связана вся жизнь, и мне было небезразлично, в чьи руки оно попадет. Сначала к нему протягивал руки Анатолий Чубайс, пытаясь выдернуть самые лакомые куски: ГЭС и ЛЭП-500. А что без них будет представлять энергетическая система?

– Наверное, покупателя?

– Правильно, покупателя, который за недостающей электроэнергией пойдет к владельцу ГЭС, а тот в погоне за прибылью накрутит на нее цену. Именно так случилось в Красноярском крае, где каждый, подчиняясь Указу президента Ельцина, потянул одеяло на себя: Красноярская ГЭС приватизировалась отдельно, Саяно-Шушенская – отдельно… У Красноярскэнерго остались лишь тепловые станции. Пришлось недостающие мегаватты покупать. И тарифы по сравнению с иркутскими сразу увеличились в два-три раза.

– И вы пошли против президентского указа?

– Честно говоря, я вообще был противником приватизации энергетики. И до сих пор считаю, что самым разумным было сохранить ее полностью в руках государства. Но поскольку плетью обуха не перешибешь, то нужно было, избегая негативных последствий, акционировать все имущество в комплексе. Мою позицию полностью разделял тогдашний губернатор Юрий Ножиков, и совместными усилиями мы сумели отстоять цельность энергетической компании, а значит, и низкие тарифы. Когда я уходил в 2000 году с поста гендиректора Иркутскэнерго, стоимость 1 КВт/ч равнялась 8 копейкам. Это был самый дешевый киловатт-час в России.

– Вас устраивал договор о разделении полномочий между федеральным центром и областью, который подписали Ножиков и Ельцин?

– Вполне. По нему 51% пакета акций оставался в руках трудового коллектива, а владельцами остальных 49% становились государство и область. Тогда как раз шла эпопея с реализацией ваучеров, областного имущества не хватало и по предложению Юрия Ножикова 9% акций были проданы учителям, врачам, работникам культуры. На тот момент это было самое надежное вложение капитала. Оставшиеся 40% отходили в равных долях федеральному центру и области. Для большей сохранности своего 20-процентного пакета область создала копилку – ВСФГ (Восточно-Сибирская финансовая группа. – Авт.), одним из учредителей которой выступило Иркутскэнерго.

– Вроде бы все складывалось удачно – и вдруг вы заявляете, что весь государственный пакет акций должен быть сконцентрирован в одних руках – федерального центра. По сути, это был вотум недоверия администрации области. Была для этого веская причина?

– И не одна. История с передачей областного пакета акций Востсибугля в частные руки, а затем его продажа весьма насторожили меня. «Удачный» опыт могли повторить и с 20% госпакета акций Иркутскэнерго. К тому же тогда развернулась активная скупка акций владельцами алюминиевых заводов. Цель их понятна: прибрать к рукам энергокомпанию и диктовать свою ценовую политику. Я понимал: если они перетянут на свою сторону областную администрацию, то противостоять им будет невозможно. У Федерации лишь 20% акций, а блокирующий пакет должен составлять 25%. Об этой опасности я со своими сотрудниками и писал президенту, в Минэнерго, в Совет безопасности…

– И какова была реакция?

– Мы-то писали, полагая, что наверху просто не знают о той растащиловке, что происходит в стране, и пытались раскрыть глаза. Наивные люди. Все там прекрасно знали, сама политика государства выражалась одним словом – обогащайтесь. А тут какие-то иркутские провинциалы не врубаются. У них в руках такой жирный кусок, и вместо того чтобы им быстренько овладеть, они толкуют о государственном подходе. Я думаю, читая наши письма, над нами просто смеялись.

– Как я понимаю, ваш приход в Законодательное Собрание не случаен. Не достучавшись до федеральной власти и вступив в конфронтацию с областной, всеми силами защищающей владение 20-процентным пакетом акций, вам осталось рассчитывать лишь на поддержку законодательной власти?

– Совершенно верно. Нужен был щит для Иркутскэнерго. Таким щитом, я посчитал, могло стать Законодательное Собрание. И я выдвинул свою кандидатуру по восьмому избирательному округу. Это иркутские микрорайоны Первомайский, Университетский… И очень скоро пожалел о своем решении. На меня обрушилось море грязи. Открыл шлюзы губернатор Борис Говорин, объявив во всеуслышание, что дивиденды от областного пакета акций Иркутск-

энерго Боровский кладет себе в карман, хотя они перечислялись в областной бюджет. Я в знак протеста против этой лжи вышел из совета директоров ВСФГ. Ну а после этого довелось познакомиться со всеми видами черного пиара. Помню, по городу

расклеили листовки с фотографией моего двухэтажного дома. На хоромы он явно не тянул, но представить его таковым желание было большое. Для этого фотограф лег на землю и снял его снизу. Вышел настоящий небоскреб. И подпись соответствующая: в этом замке обитает энергетический барон. Энергетическим бароном я именовался тогда почти официально.

– Несмотря на пропагандистский «террор», вам удалось выиграть выборы. Кстати, с большим перевесом?

– Я тогда набрал больше половины голосов. Но выборы в 15 избирательных округах, в том числе и в моем, были признаны недействительными из-за низкой явки избирателей. Голосование проходило в июне, и люди предпочли урнам дачные участки. Следующий тур был назначен на сентябрь, и я опять со значительным перевесом обошел своих четырех конкурентов. Но между июнем и сентябрем произошло событие, положившее начало будущему расколу Законодательного Собрания.

После июньских выборов, когда депутатский корпус был сформирован лишь на две трети, губернатор устроил прием, пригласив на него лишь узкую группу, человек 15–18. Поздравил, произнес прочувствованную речь, обласкал. Тем самым как бы разделил депутатов на угодных и неугодных. Угодные впоследствии объединились во фракцию «Деловой союз», отстаивающую интересы Бориса Говорина. Те же, кто больше радел за интересы своих округов, создали фракцию «Народный депутат». Между ними и развернулась борьба.

– Первым, кто испытал силу этой борьбы, как известно, стали вы. Трехмесячная эпопея с выборами председателя Собрания не имеет, наверное, аналогов во всей России. Много нервных клеток сожгли в этой битве двух гендиректоров: авиазавода и Иркутскэнерго?

– Нам с Владимиром Ковальковым было стыдно смотреть в глаза друг другу. Давние и хорошие знакомые, мы оба прекрасно понимали, что нас искусственно сталкивают лбами. Но когда отдан приказ: не пущать Боровского в спикеры, то приходится перешагивать и через мораль, и через честь, и через элементарное человеческое достоинство. После того как две попытки выборов окончились безрезультатно – голоса депутатов разделились ровно наполовину, не дав перевеса ни одному кандидату, – разбираться с Иркутском приехали из администрации президента.

– Вам предлагали снять свою кандидатуру?

– Нет, просто хотели понять ситуацию. С этой же целью приезжал и полномочный представитель президента в Сибирском федеральном округе Леонид Драчевский. Мы с ним часа два, наверное, беседовали. Вполне дружески. Я, видимо, не произвел на него впечатления злодея, в которого меня усиленно малевали. Вскоре после этого состоялось заседание регионального совета партии «Единство», членом которой я был. И на котором было рекомендовано всем членам партии отдать голоса в мою пользу. А то ведь получалась странная вещь: депутаты, состоящие в «Единстве», голосовали против меня. Скорее всего, эта рекомендация и решила исход третьих выборов, прошедших в декабре: я получил большинство и стал председателем Законодательного Собрания.

– Но мира и согласия не получили?

– А нужен ли мир и согласие между двумя ветвями власти? Я считаю, коль власть разделили, то они по своей природе должны бодаться друг с другом. Не надо жить дружно, как часто нас призывают. Дружно жить надо только с критикой. Чем больше критики, тем больше шансов, что будет принято правильное решение. Я был сторонником такого подхода, еще работая в Иркутскэнерго. На нашем совете любой директор филиала мог высказать свою точку зрения, не боясь испортить отношения с начальством. Если совет проходил без критики, я считал, что он прошел плохо. Этот принцип я перенес и на Законодательное Собрание.

– Когда депутатам удалось, наконец, приступить к работе?

– В январе 2001 года. Надо было спешить: год начался, а бюджет еще не принят ни в одном чтении. Я на январской сессии не присутствовал, был вместе с губернатором в Новосибирске, на заседании совета Сибирского федерального округа. Приезжаю и узнаю: депутаты отправили проект бюджета на переделку. По их подсчетам, доходная часть занижена на 700 миллионов рублей. Ну, почему занижена – понятно: губернатору хотелось иметь резерв, которым бы он самолично распоряжался. Это же впечатляет, когда первое лицо, приехав в какой-нибудь район, щедро выкладывает 20–30 миллионов на местные нужды. А Борис Александрович был склонен к таким эффектным жестам. Из-за этих недоучтенных миллионов начался новый виток противостояния между областной администрацией и Законодательным Собранием, который длился три месяца. Только в апреле губернатор пошел на попятную и внес требуемые поправки в бюджет.

– Вас устраивал тогдашний состав Законодательного Собрания?

– Он был экономически грамотным. В него же входило большое количество руководителей крупных предприятий, с которыми мне доводилось работать как с партнерами. Мы с ними прошли трудные времена, когда рынок только зарождался, денег не было, балом правил бартер, и они были благодарны Иркутскэнерго за понимание и поддержку.

– А как они смотрели на вашу идею отдать госпакет Иркутскэнерго в одни руки?

– Этот вопрос не обсуждался на сессиях. Уверен, депутаты-руководители понимали всю подноготную нашего спора с губернатором. Но не высказывали свою позицию открыто. Предпочитали отмалчиваться. Конечно, было обидно, что своим молчанием они рубят сук, на котором держится экономика области.

– Кто инициировал вашу отставку?

– Прогубернаторская фракция «Деловой союз». Мне было поставлено в вину, что в письме в правительство, где я доказывал необходимость консолидации госпакета акций в одних руках, я подписался как председатель Законодательного Собрания, тем самым как бы выступая от лица всего регионального парламента. Но позвольте, а как еще я должен был подписываться – гражданин, товарищ или господин Боровский? Я писал письмо от своего имени и, естественно, поставил свою должность. Этому очевидному доводу не вняли, точнее, не захотели внять. Нужен был формальный повод – и его нашли. В марте меня заменили на более подходящую для губернатора фигуру спикера.

– Но ваши усилия не пропали даром: после арбитражной тяжбы все 40% госпакета были отданы в том же, роковом для вас 2002 году, в руки государства. Довольны вы таким исходом?

– С одной стороны, да: исчезла угроза продажи областного пакета третьим лицам, а также манипуляции им в корыстных целях. С другой – мы, к сожалению, не обрели в лице государства рачительного хозяина. Жизнь показывает, что оно, начиная с 1992 года, лишь формально владеет государственным имуществом, но не управляет. Это видно и по Иркутскэнерго, а особенно по БЦБК. 1,5 тысячи человек остались без работы, а государство, владеющее половиной акций комбината, отсиживается в кустах.

– Говорят, у вас любимый тост – за 50 герц. Какой в этих герцах смысл?

– 50 герц – это частота переменного тока, начиная с дореволюционной России. Когда на какой-то электростанции происходит авария, частота в общей сети падает. Это служит сигналом, что другим электростанциям нужно поднапрячься и восполнить убыль мощности. Все как бы подставляют плечо, заменяя упавшего. За 50 герц – это тост за взаимовыручку и поддержку.