Тот самый Янковский

Завтра печальная дата: девять дней, как не стало Олега Ивановича Янковского. Последний народный артист СССР, лауреат Государственной премии, обладатель всех мыслимых и немыслимых престижных кино-театральных наград. Но дело не в титулах, званиях и регалиях. Дело в самой личности этого выдающегося актера, с которым в декабре 1991 года мне удалось встретиться тет-а-тет во время съемок фильма «Сны о России» японской кинокомпании «Дайэй», проходивших в Бурдаковке. В этой исторической ленте вместе с актерами из Страны восходящего солнца в роли академика Лаксмана снимался Янковский.

Фото Анатолия Афанасьева. Бурдаковка. Декабрь. 1991 год.

В тот «черный» день – 20 мая, когда все СМИ сообщили о его уходе, мой домашний телефон разрывался, звонили друзья, знакомые: «Ты знаешь? Ты слышал? Не можем в это поверить! Включай ТВ, там по всем каналам он. А по «Первому» – «Полеты во сне и наяву».

Низкий поклон японцам, специально приехавшим в Иркутск снимать пару эпизодов. Не знаю, вошли они в фильм или нет, – не видел. Но именно благодаря им я и познакомился с Янковским. Хотя, признаюсь, поначалу робел перед мэтром. Не пошлет ли куда подальше?

Воспользовавшись паузой между съемками, проходившими в декабрьский тридцатиградусный мороз, подошел к Олегу Ивановичу.

– Такое со мной не случалось – восемь раз смотрел «Полеты во сне и наяву»…

– На «Чапаева» народ ходил валом и по несколько десятков раз, думая, что пуля его не возьмет – выплывет. В «Полетах» я просто отчитался за свое поколение…

И, извинившись – надо работать, – ретировался, при этом заметив: «Если что, поговорим в автобусе».

– Вот кому я с удовольствием набил бы морду. Ты чего бумагу-то не подписал? Не помню, как кино называется, в поезде дело было…

– «Мы, нижеподписавшиеся».

– Ты, подлец! Все подписали, а ты нет…

– Это не я – мой герой Семенов.

– Тогда прощаю. Здорово ты его изобразил, – это водитель «Икаруса», привозивший и увозивший съемочную группу до Бурдаковки.

– Спасибо, – реплика Янковского, который около пяти часов провел на съемочной площадке – не в павильоне под светом софитов, а на открытой поляне сибирской деревни Бурдаковка.

А затем, после диалога с «рулевым», подошел к своему партнеру по фильму, насквозь промерзшему Агату-сан, кажется, обезумевшему от сибирского мороза, дружески похлопал по плечу, мол, крепись, дружище, и, не без доброй иронии: «Ты слышал, что про меня говорят?»

Японский актер, ни слова не понимавший по-русски, только помотал головой в знак согласия.

… А потом мы возвращались в Иркутск.

– Если вам интересно про «Полеты», то Сергея Макарова поначалу должен был играть – кто бы вы думали? Никита Михалков. Но Роман Балаян, с которым мы раньше никак не пересекались, в последний момент приглашает меня. Никита Сергеевич не в обиде, тем более что он тоже попал в кадр – сыграл в этой ленте самого себя – этакого кинорежиссера-сноба.

– Метаморфозы не по Овидию – чисто советские, российские. Сначала фильм кладут на полку, а потом присуждают Государственную премию.

– Моего персонажа критики поначалу окрестили «антигерой». Наверное, отчасти они правы. Сорокалетний мужик, у которого все наперекосяк: работа, женщины, судьба, решается вернуться в детство – на своем юбилее устраивает очередной розыгрыш: раскачиваясь на веревке, привязанной к дереву, бросается в реку. Так, для понта. Все думают, что Макаров утонул. Бросаются спасать. Я выжил, хотя поначалу в сценарии жизнь моего героя заканчивалась самоубийством. У съемочной бригады хватило мудрости, чтобы в финале картины поставить многоточие… Благодаря этим знакам препинания мы, вероятно, и получили Государственную премию. А ведь никто из нас тогда не претендовал на «нетленку». Так получилось.

– Простите за тавтологию, но за роль партийного босса в картине «Премия» вы, в отличие от многих, не получили Госпремию.

– Если у актера нет честолюбия, он не актер. Конечно, переживал. Но, видит Бог, есть Бог. Госпремия все-таки меня нашла после встречи с великим Михаилом Швейцером, решившим снять вашего покорного слугу в главной роли в «Крейцеровой сонате».  

– Никогда не забуду, как, убив жену, вы в сомнамбулическом состоянии, облачившись в тапочки, спокойно пошли спать. Кто ждал такой реакции по ту сторону экрана?

– А вы как-то по-другому хотели это видеть?

– «Звездный» «Ленком» с Марком Захаровым, которому вы служите столько лет. Кино, где про вашего барона Мюнхгаузена уже складываются легенды, «Ностальгия» и «Зеркало» с Андреем Тарковским, «Гамлет» с Панфиловым, «Цареубийца» в паре с Макдауэллом… А между тем Янковский всегда остается… Янковским. Вам не нужен грим и прочие аксессуары. 

– Я знаю себе цену как актеру и не вижу в этом ничего предосудительного. Я очень серьезно отношусь к своей профессии, к актеру Янковскому, но в то же время соблюдаю между нами дистанцию, позволяющую не надуваться от важности к своей персоне, – в ином случае можно и лопнуть. Посмотрим, что выйдет из нашей затеи с режиссером Сергеем Соловьевым, решившимся на экранизацию «Анны Карениной». Он вдруг увидел меня в роли Каренина. Я поначалу испытал шок, а потом… Почему бы и нет? Это же так прелюбопытно. А вам?

Восемнадцать лет спустя Соловьев все-таки снял «Анну Каренину» с Янковским. Надеюсь, скоро мы его увидим.

Р.S. В свое время автор этих строк после съемок «Сны о России» опубликовал в «Советской молодежи» беседу с выдающимся актером, назвав ее «Мне не грозит умереть от тщеславия». Что-что, а тщеславие ему никогда не грозило…