Николай Воропай:Будущее сибирской энергетики – в переходе на «подножный корм»
Главная тема совместного заседания Совета при полномочном представителе Президента РФ в Сибирском федеральном округе и межрегиональной ассоциации «Сибирское соглашение», которое откроется в Омске 2 июня – угроза энергетической безопасности Сибири. Детальный анализ энергетической ситуации в СФО провели ученые Института систем энергетики им. Л.А. Мелентьева. О данных и выводах этого масштабного исследования газете «Областная» рассказал директор института, член-корреспондент РАН Николай Воропай.
< Институт систем энергетики им. Л.А. Мелентьева образован в 1960 году под названием Сибирский энергетический институт (СЭИ). Переименован в 1997 году. Основными направлениями деятельности научного учреждения являются теория создания энергетических систем, комплексов, установок и управления ими, а также научные основы и механизмы реализации энергетической политики России и ее регионов. Кроме этого, институт активно занимается разработками систем малой энергетики.
– Николай Иванович, расскажите, пожалуйста, для начала, какой смысл вы вкладываете в понятие «энергетическая безопасность» и каков объем проведенной работы?
– Общая тема исследования – физическая безопасность объектов энергетики, экологическая, сейсмическая, политическая и даже социальная. Да, да, ведь социальная напряженность, забастовки, какие-то иные акции, связанные с прекращением деятельности предприятий, причем не обязательно производителей энергии, но и крупных потребителей, очень сильно влияют на стабильность энергетики. Но, к счастью, у нас такого не наблюдается, поэтому мы можем сконцентрироваться на безопасности технологической. В основном этому, а именно – техническому состоянию станций, сетей и других объектов, посвящен наш доклад. Мы подробно изучили всю Сибирь, от Омска до Читы, и плотно поработали над всеми регионами, как крупными и промышленно активными территориями
– Красноярским краем или Иркутской областью, так и над не обладающими серьезной промышленностью, например, Республикой Тыва. Так что доклад включает в себя весьма подробную, хоть и не очень оптимистичную информацию.
– Так что же нас ждет, что говорят результаты ваших исследований?
– Можно сказать, что ждет нас много работы – в начале двухтысячных годов стало подниматься производство. Станции и линии начали снова загружаться, и во многих территориях задумались о том, чтобы вслед за ростом производства подтянуть и энергосистему. Так, например, у нас в области за развитием процесса традиционно следит «Иркутскэнерго».
Кризис поставил под вопрос многие проекты, и сейчас ситуация выглядит так: в большинстве территорий Сибирского федерального округа износ основного производственного оборудования энергетических отраслей можно считать близким к критическому. Наиболее остро этот вопрос стоит в Республике Тыва. Предкризисное состояние по уровню обеспечения энергобезопасности наблюдается в Хакасии, Бурятии, в Новосибирской и Омской областях и в Алтайском крае. Более ровной можно считать ситуацию в Забайкальском и Красноярском краях, и лучше всего себя чувствуют Иркутская, Кемеровская и Томская области. Эти территории вполне самодостаточны по основным видам топливно-энергетических ресурсов, но неудовлетворительные темпы обновления энергооборудования наблюдаются и здесь. Среди опасных для энергетики явлений в докладе также указаны: чрезмерная концентрация производств при недостаточной пропускной способности межрайонных сетей; несбалансированность регионов по производству и потреблению энергоресурсов; высокая зависимость возможностей производства электроэнергии от приточности водохранилища гидроэлектростанций. Не нужно забывать и о прямой экономической составляющей. Параллельно со спадом потребления (в Кемеровской области – 18,4%, в Иркутской – 14,6%, в Новосибирской – 11,2%), энергетики столкнулись с ростом задолженности. Еще одна стратегическая проблема – изношенность сетей.
– Если такие проблемы существуют, значит, вы предлагаете и какие-то пути их решения?
– Конечно, доклад содержит предложения, включающие в себя проект резолюции по энергобезопасности СФО. Мы предлагаем, в частности, такие меры: создание финансовых резервов для обеспечения реконструкции, модернизации и замены устаревшего оборудования, деконцентрацию энергопроизводства и снижение единичных мощностей энергоустановок, развитие межрайонных энергетических связей для более полной интеграции энергоизбыточных и энергодефицитных районов, рациональное размещение энергообъектов по территориям с учетом экономических обоснований и, возможно, это самое главное после обновления основных средств – максимально активное проведение политики энергосбережения, что позволит снизить спрос на энергоносители и уменьшить напряженность энергобалансов.
– Насколько известно, ваш институт активно изучает и пропагандирует такие подходы. По крайней мере название вашего института часто звучит рядом с идеями малой энергетики.
– Да, мы много внимания сейчас уделяем разным вариантам использования «подножного корма» для энергетики, особенно для отдаленных районов. Ведь до сих пор есть крупные муниципальные образования, где электроэнергия вырабатывается дизельными генераторами. И здесь есть сразу несколько угроз. Во-первых, доставка топлива. Северный завоз из-за маловодности рек, из-за отсутствия средств, неблагоприятной погоды и так далее – нередко предприятие рискованное. Во-вторых, стоимость ГСМ в наше время может повыситься на 25–30%. Для многих местных бюд-
жетов это будет иметь критические последствия. Поэтому мы активно рассматриваем альтернативные варианты – природный газ либо выделение силового газа из древесины, точнее даже – из отходов деревообработки. Причем нужно отметить, что газотурбинные электростанции имеют очень высокий КПД, и, что немаловажно, они быстро запускаются в эксплуатацию. Так, например, комплекс, сравнимый по мощности с Ново-Иркутской ТЭЦ, может быть собран и запущен за год-два, и при этом все оборудование изготавливается российскими предприятиями. Вторая тема – выделение газа из отходов деревообработки. Пока она еще не дошла до реализации «в железе», но в разработках мы продвинулись далеко, и я могу уверенно сказать: выделять высококалорийное газовое топливо и вырабатывать на нем и тепло, и электроэнергию – это вполне реально. Технология, по сути, та же – газотурбинная станция, которая работает на основе авиационного двигателя, вращая генератор, вырабатывает электричество, а отработанными горячими газами нагревается какой-то теплоноситель, обычно вода.
– Вероятно, появление таких малых станций может изменить рынок энергоносителей. Что вы думаете о появлении сети мелких частных ТЭЦ?
– В некоторых территориях это помогло бы решить энергетическую проблему. Но здесь есть важное условие – должна быть окончательно проработана законодательная база. В Госдуме вопросы малой энергетики сейчас рассматриваются в профильных комитетах и рано или поздно будут решены. Есть, конечно, проблемы обустройства и ухода за сетями так называемой последней мили. Это те провода, которые подходят непосредственно к потребителю, чаще всего именно они выходят из строя и ведут к большим потерям электроэнергии. Но во всем мире эта проблема решается, и мы тоже сможем ее решить.
– Кстати, обращаясь к мировому опыту… Как вы оцениваете устойчивость российской, а в прошлом советской, энергосистемы к каким-то внешним воздействиям?
– Здесь достаточно вспомнить московскую аварию, когда столица осталась без электричества, потому что из строя вышли ряд подстанций. Нельзя сказать, что подобные аварии на Западе являются нормой, но, во всяком случае, они никого не удивляют. У нас же такие случаи – редкость, предыдущий был в первой половине семидесятых годов. Это, кстати, обусловлено в некоторой степени идеологией управления системой – на Западе рынок глубже проник во все системы жизнеобеспечения, и нет своего рода единого диспетчерского центра, способного взять на себя ответственность за какое-то непопулярное решение. У нас же есть унаследованная от старой системы традиция – в случае нештатной ситуации рынок побоку, для предотвращения более тяжких последствий от сети отключаются все, вне зависимости от статуса. Это, может быть, звучит не очень демократично, но в большинстве случаев устранение аварийных ситуаций стоит на порядок дороже, чем потери, которые понесут и производители, и потребители в результате превентивных действий, пусть даже приносящих временные неудобства.
– Нынче очень модно говорить об интеграции. Интеграция энергосистем России и Европы возможна?
– А почему нет? Причем, как ни странно, объединенная сеть, если когда-то мы к этому придем, будет работать в обе стороны. Например, сейчас энергоизбыточна Франция, благодаря мощной атомной энергетике. Простаивают отличные магистральные сети на Украине и в Белоруссии, которые могли бы просто компенсировать изменение энергопотребления на рубеже день – ночь, пропуская через себя ток. Ведь континент огромный, и когда мы спим, Европа живет и пользуется электричеством. И наоборот – мы вступаем в активную фазу потребления, когда там еще ночь. Даже с закрытыми энергосистемами, где, например, другая частота тока (в США, южной части Японии и ряде стран частота тока в сети 60 герц, в отличие от европейских 50 герц), мы можем обмениваться энергией через преобразование переменного тока в постоянный. И при работе в промышленных масштабах потери могут с лихвой покрываться полученной экономической выгодой. Ну и, кроме этого, не исключены ситуации, когда речь идет даже не об экономике, а об элементарной помощи в каких-то нештатных ситуациях – система взаимопомощи тоже важный элемент безопасности, не нужно об этом забывать.
Дмитрий Семенов
