Коллаж Игоря Ливанта

«Бег жизни» – это перевод латинского выражения Curriculum Vitae. Так называют во Франции резюме, которое подают при приеме на работу. Нечто вроде краткой биографии или промежуточного итога трудов. Так и «Бег жизни. Коллаж-Превер», поставленный в иркутском Театре пилигримов, – это резюме предыдущих спектаклей и отчасти автобиография режиссера Игоря Ливанта.

Жак Превер – французский поэт и один из основоположников современного коллажа. Игорь Ливант с четырьмя актерами сделали свой собственный «коллаж» из его стихов, мини-пьесок и песен.

Большая часть спектакля играется на французском языке. Поэтому возможны два совершенно разных способа его восприятия: либо ты знаешь французский и ищешь смысл в тексте, либо не знаешь – и тогда происходит самое интересное. Смысл начинаешь искать в жестах, интонации, действиях, музыке, даже, может быть, в освещении… Как сказал Игорь Ливант: «Если Театр случается – он случается, и перевод не нужен».

А ведь и в самом деле: Театр случился. Я с самого детства не испытывала этого ощущения тайны, сказочного мира, в котором ты – не замеченный никем зритель – очутился каким-то чудом. Зал – маленький, всего на 40 мест, и никакой дистанции между тобой и сценой нет. Актеры (большую часть стихов и песен исполняли три девушки, и время от времени к ним присоединялся молодой человек) держат себя настолько естественно, насколько обычный человек может разве что наедине с зеркалом. Они – здесь, рядом, но напевают как будто бы для себя, танцуют словно забавы ради и рассказывают что-то просто потому, что хочется рассказать. Кажется, что вовсе не пьесу ты смотришь, а, забредя случайно в старинный дом, наблюдаешь в щелку за играми домовят. Оттого и язык непонятный, что домовята!

Впрочем, я-то учила французский и стихи Жака Превера не раз перечитывала… Честно говоря, даже немного досадно, что мне было недоступно второе, интуитивное, понимание. Но зато в начале стихотворений я почти всегда знала, о чем пойдет речь, и ждала с нетерпением: а как же все это изобразят? Особенное удовольствие мне доставила фантасмагорическая «семейная сценка» между матерью и двумя сыновьями: один из них заявился домой с отрубленной головой брата, а потом вернулся второй (без головы, естественно), и его пришлось кормить обедом через воронку. Причем мать воспринимала происходящее как само собой разумеющееся:

Мать (внезапно замечает своего сына без головы, который ходит взад-вперед): «Что за бредовая идея: быть в таком состоянии и запыхаться из-за этого. Пойдем. Садись за стол и ешь свой суп…»

Так вот: и сын без головы, и другой сын (потешно хлюпающий носом подросток в кепочке), и сама мать, напевающая без конца «Падам… Падам…» – были даже чудеснее, чем я ожидала.

Другой забавой для того, кто читал Жака Превера, было наблюдать за тем, как знакомые стихи складываются в неожиданную последовательность:

Я счастлива.

Он мне сказал вчера,

Что любит.

Я счастлива,

Горда,

Свободна я как день,

Ведь он не уточнил,

Что это навсегда.

Стихи Превера вступали в диалог не только друг с другом, но и со своими переводами. А еще на сцене нет-нет, да и раздавались голоса других текстов – я, к примеру, узнала «Сентиментальную беседу» Поля Верлена. Даже звуки то и дело начинали жить своей жизнью. Например, название стихотворения (Message), в котором шла речь о жестоком письме, погубившем героя, звучало одновременно с чтением: «мэс-с-с-аж-ж-ж», – заставляя зрителя невольно поеживаться.

Спектакль чем-то напоминал сказку, рассказанную на ночь, или даже колыбельную – ведь были в нем песни, звуки флейты из-за кулис, игра на аккордеоне… Была и сама ночь – с полной темнотой на сцене, с огоньками, которые, полетав, будто светлячки, сложились под конец в созвездие Большой Медведицы. Я и смеялась, и плакала (чего в театре со мной давненько не случалось) – а теперь вот думаю: не сходить ли мне на «Коллаж-Превер» во второй раз? Позвав с собой – одновременно – кого-нибудь, кто знает французский, и кого-то, кто его не знает…

Мария Комарова