Гоша Куценко: Я один из первых артистов, которые себя обрили

5 июня Гоша Куценко приезжал в Иркутск – привозил музыкальный проект с незамысловатым названием «Гоша Куценко». Дал два концерта. Музыкальное направление, в котором он работает, определить сложно. Арт-рок, трип-хоп, фанк, эйсид-джаз, рэп – если все это перемешать и обрить налысо, тогда, наверное, получится «Гоша Куценко». Впрочем, мы с ним говорили не только о музыке. Хотя с нее начали.

…И, конечно, «Ионика»

– Как это вы, такой серьезный актер, вдруг занялись музыкальной карьерой?

– Ага, я, бывает, в газетах читаю: не надо петь, не позорьтесь. Но могу вам сказать: у меня такие высказывания и о моей работе в кино были, и о театре. Так что к такому мнению я нормально отношусь. Вот я приезжаю, получаю деньги за выступления. Мы делим их с музыкантами. А когда деньги начинают фигурировать, какое-то стеснение уходит на второй план. Это вот сейчас, отвечая на ваши вопросы, я стесняюсь.

– А на сцене?

– Музыка это дело, которое я просто люблю. На сцене я не стесняюсь. Там весело. Могу раздеться, если мне вдруг покажется, что я рок-звезда. Меня иногда накрывает. Есть три стадии. Первая – когда я осмысливаю тексты, которые придумал. Вторая – после осмысления начинаю думать, что я джазовый певец. Третья – что я рок-певец.

– У вас есть музыкальное образование?

– Мое образование это «Ионика-76». Был такой органчик, и чего-то я на нем перебирал в детстве. А так – двор, гитара, совершенно босяцкое образование.

– Вы сами как определяете музыкальное направление, в котором работаете?

– Думаю, я исполняю арт-рок. Еще читаю рэп. Пишу какие-то стихи.

– Такую же музыку и любите?

– Люблю рок. «Радиохэт», «Ньюс». Дочка моя тоже такую музыку любит, что меня очень радует. Еще люблю украинцев – «Океан Эльзи», «Вопли Видоплясова». Украинский язык – очень миролюбивый и красивый. Это язык песен, а не революций. Я пою несколько песен по-украински.

– У вас взрослая дочь?

– 13 лет. Позавчера отправил ее на кинопробы. Она ездила со мной на съемки фильма «Любовь-морковь-2», подружилась там с ребятами. А потом меня спрашивает: «Папа, как же так?! Почему я ни разу не ходила на пробы?» Действительно, пора бы уже. Поэтому я достал для нее сценарий и отправил. «Ты поедешь со мной?» – «Нет, сама поезжай». – «Ну, ладно. Главное – понять, что все вокруг друзья». Утешила себя.

– И как пробы?

– Режиссер сказала, что Полина была очень естественна. Как бы ей теперь эту естественность еще не растерять. Потому пробы продолжаются.

Вдохновение по расписанию

– Вы не раз заявляли о своем желании снять арт-хаусное кино…

– Да, есть сценарий «Фокус-покус», я его придумал. Но мой друг режиссер Виктор Шамиров все раскритиковал. И теперь я не знаю, хватит ли у меня мужества сделать фильм самостоятельно. Это кино о кино, о том, как снимается фильм.

– Кинематограф для вас это вообще что такое?

– Мне кажется, кинематограф это не профессия. Для человека это десерт. А если сниматься в кино, то это просто счастье. Я всегда любил сниматься. У меня бывало по две-три картины в год, а одна картина это примерно 30–50 съемочных дней, и это дни счастья. Ты ничего не делаешь, о тебе все заботятся. Вокруг тебя 20 человек, и они занимаются тобой. А ты просто выходишь и делаешь крутого. Ну, или, смотря кого играешь. При этом все вокруг преувеличивают твои достоинства и таланты. И главное тут – не подавать вида, что ты думаешь иначе.

– А продюссерская деятельность как вам?

– После фильма «Дикари» я очень аккуратно смотрю на продюссирование. За деньги приходится отвечать, а мне нравится быть человеком безответственным. Потому пока я занимаюсь внутренним продюссированием. Сейчас в театре мы репетируем свою пьесу, и я мечтал бы приехать с этим спектаклем к вам – на это стоит посмотреть. Мы сами пишем и сами ставим. В этом наша особенность – мы работаем своей компанией.

– Обеспечиваете полный цикл?

– Все начинается с какого-нибудь ночного звонка: привет, слушай, есть такая идея. Потом мы пишем произведение. Потом сами его играем. И это самый большой кайф моей жизни. Как и музыка.

– Кайф в чем?

– Мне нравится придумывать. И я мечтаю о том, чтобы такие посещения вдохновения случались чаще. Вдохновение – вообще очень приятная вещь. Это когда ты вдруг что-то сделал, а потом даже не помнишь, как это у тебя получилось. Вот от этого самое большое удовольствие. Суть моей профессии – испытывать вдохновение по расписанию. За это я ее и люблю. Посещения вдохновения мне нравятся даже больше, чем посещения денег.

– Сейчас все вокруг только и говорят, что про кризис. Как вы его переживаете?

– Нормально. Нет кино – с августа остановились все съемки. Периодически что-то доснимается, но в целом кинематограф вернулся в 1990-е годы. Пришло время малобюджетного кино. Многие мыльные пузыри лопнули. Но в театры публика ходит. Мы ездим на гастроли. Недавно были в Екатеринбурге и Челябинске – полные залы!

– Вы стали экономнее в расходах?

– Наоборот – тратить стал больше. Потому что больше друзей вокруг меня нуждаются в деньгах. Вообще, я лучше помогу другу оплатить квартиру, чем сделаю бессмысленный подарок женщине. К сожалению, это так. А на себе экономить… Да, наверное. Вдруг подумал, что я давно уже не покупал одежду.

Ничего себе Куценко

– Ваше сценическое имя Гоша Куценко. А как вас зовут в обычной жизни?

– По-разному. Гоша, Георгий… Жора Мартиросян зовет меня Юркой. Ему нравится, как я дергаюсь на это. На улице меня зовут разными именами. Например, «О-о!!». Или «Ничего себе!» Я не могу публично сказать, как еще. У меня одно время не было машины, и я ездил на автомобиле подруги – на такой «микре» салатового цвета с тонированными стеклами. И если я чего-нибудь нарушал, то ко мне подходил такой бодрой походкой милиционер. В это время я приоткрывал окно, тут-то это мое «имя» и произносилось.

– У вас такой брутальный образ. Мужские забавы – охоту, рыбалку – любите?

– Я не охочусь и не рыбачу, хотя вырос на Днепре. С папой пару раз ловил рыбу, но что-то меня не вставляет: когда долго смотрю на поплавок, начинает кружиться голова.

– Как вы отдыхаете?

– Люблю водный мотоцикл. В океане покататься, попрыгать – самое то. В этом смысле спасибо кризису – он освобождает от ненужного кино. Никому не нужного.

– Вы светский персонаж? В клубы и на вечеринки ходите?

– Я? Светский? Ненавижу все это. Все в прошлом… Есть у меня костюмы – чего скрывать? Но я к этому отношусь как к актерству: на красную дорожку выйти, голову так, легкий поворот, здрасьте…

– Семья, любовь, работа – расставьте приоритеты.

– Для меня это одно и то же, к сожалению. Я не семейный человек. Мы с моей девушкой расстались в феврале, когда я был на гастролях на Украине. Видимо, она взяла календарь, посчитала, сколько мы с ней раз в году видимся, и поняла, что это критическая масса. Так что я – одиночка.

– И у какой женщины есть шанс?

– Не задумывался. Я сейчас так спокойно живу, не верчу головой по сторонам. Мне 42 года исполнилось. Я с уважением смотрю на женщин.

– А безумные поступки ради них совершали?

– Да. Например, прыгнул в пруд в парке Горького. Мы гуляли с Машей Порошиной, я объяснялся ей в любви, в доказательство которой и прыгнул в пруд. Там была такая вода… Я думал, превращусь в утку. Потому пришел домой и побрил голову. Это было 20 лет назад. Мама была в шоке – думала, я сошел с ума, хотела вызывать скорую помощь.

– С тех пор и бреетесь?

– Я не думал о последствиях, думал, что они еще вырастут… Мне кажется, я один из первых артистов, которые себя обрили.

Учусь летать

– Кого вы считаете своим учителем?

– Есть у меня друг Виктор Шамиров, он наш режиссер. С ним любая работа – написание ли сценария, игра ли на площадке – это движение вперед. Играешь и учишься. Виктор Шамиров учит нас взрывать свое воображение. А для артиста, мне кажется, это самое важное – умение на сцене, на любой площадке, очень мощно и резко включать свое воображение и уходить от сиюминутного мира. Улетать. Вот я у него учусь летать.

С возрастом я понял кайф актерской профессии: в ней можно не уходить на пенсию, работать до конца. И даже если сойдешь с ума, можно применить это в деле. Всем будет забавно за тобой наблюдать. Актерство это такая болезнь человеческого воображения. В хорошем смысле… Как-то Витя сказал мне: «Есть два сорта людей: те, которые живут жизнью и получают от этого удовольствие. А есть люди, которые эту жизнь описывают: ах, я такое видел! ох, как люди-то живут!..»

– А вы?

– Я тот, кто описывает эту жизнь и получает от этого удовольствие.

Анастасия Яровая