Сомкнулось полотно

Итак, четверть века назад. Сентябрь 1984 года. Мы, съемочная группа «Иркутсктелефильма» – режиссер Теофиль Коржановский, автор сценария – ваш покорный слуга, оператор Леонид Казавчинский и другие, – добираемся до Куанды, что на Читинском участке БАМа, где ожидается укладка «золотого» звена. Там встретятся, наконец, запад и восток, бригады Александра Бондаря и Ивана Варшавского. Эти имена известны всей стране, ими пестрят газеты, мужественные лица бригадиров и других монтеров пути телевидение показывает несколько раз на дню…

Вавилонское столпотворение

Мы прошли от Иркутска до Северобайкальска на «Комете», там пересели на арендованный красный ПАЗик и покатили по ухабистой притрассовой дороге. Не спеша, потому что сентябрь только начинался, а стыковка ожидалась примерно в конце месяца, когда точно, не знал никто. В Кодарском тоннеле произошел обвал, причем с обоих порталов, бригаде Варшавского пришлось укладывать в обход рельсошпальную решетку практически вручную – путеукладочный кран там не проходил. Бригада Бондаря топталась на месте в ожидании – свой участок они почти прошли.

Мы были уверены, что опередили всех коллег. Но ошиблись. По пустынному днем поселку Куанда неприкаянно бродил корреспондент «Строительной газеты» Адам Пригодич, слегка одичавший от одиночества и безделья. Он бросился к нам, как к близким родственникам. Мы его обласкали, поделились иркутскими новостями и стали обживать новое место.

Вскоре, как гуси, потянулись и другие. Их становилось все больше. Наконец, все это превратилось в вавилонское столпотворение. Откуда только не приезжала пишущая братия! Ну, Сибирь, Дальний Восток – это рядом, рукой подать. Но когда приехал человек из города невест Иванова, на него ходили смотреть как на диковину. Известинцы прибыли целой бригадой во главе с членом редколлегии, этот факт они постоянно подчеркивали и на этом основании требовали к себе особого отношения.

Мы же, однако, были в самом выгодном положении – у нас был красный ПАЗик, и потому мы передвигались вольно, как птицы. Перед нами заискивали. Но когда к нам еще и прилетел заказанный для съемок с воздуха вертолет, некоторые, я думаю, пережили нешуточный стресс.

В ожидании стыковки

В «бронепоезде» Бондаря (два спальных вагона, вагон-столовая, баня, клуб «Молодая гвардия») нас приняли как родных. Во-первых, потому что бригада формировалась в Иркутской области и мы с ребятами были давно знакомы. Во-вторых, поваром у бондаревцев была наша Наташа Михаленко, которая стала Заботиной, так как бросила работу на телестудии, вышла замуж за Володю по прозвищу Дед и не побоялась встать к плите, чтобы кормить 20 с лишним здоровых мужиков. Нас она тоже кормила, причем в любое время суток.

Мы пользовались расположением земляков в своих корыстных целях, иногда даже злоупотребляя им. Признаться, не всем это нравилось. Однажды мы решили снять путеукладчиков за ужином. Поставили свет, Леня Казавчинский старался изо всех сил, снимая «крупняки», чуть не влезая объективом «Конваса» в миски. Не выдержал здоровяк Рашид Гиниятуллин. Он вскочил, бросил ложку, закричал: «Даже пожрать не дадут!», добавил крепкое словцо и вышел вон.

Шли дни, а со стыковкой не было ясности. Точной даты никто не называл. Все ждали, когда бригада Варшавского закончит обход. Мы же не скучали, снимали чистое «золото» – «золотую» насыпь, «золотую» трубу, «золотой» мост. На фоне поистине золотой осени все это выглядело очень живописно. К тому же эти объекты укладывались в концепцию нашего фильма – нам хотелось особо подчеркнуть, что БАМ – плод коллективного труда, а вовсе не одних монтеров путей, которым по причине зрелищности их работы доставалась основная доля славы. На этом настаивал и Александр Бондарь (который, кстати, был основным комментатором фильма). Ему, как когда-то Виктору Лакомову, бригада которого укладывала рельсы от Звездного до Давана, надоели упреки в том, что работают все, а сливки снимают монтеры пути.

Александр Бондарь, как человек радушный, собрал в своем «бронепоезде» ветеранов БАМа – командира первого десанта на Таюру Петра Сахно, Виктора Лакомова, который возглавил отряд имени XVII съезда ВЛКСМ и которого многие бамовцы считали отцом и учителем; инженера из Кичеры Александра Рябкова. А чтобы этим людям, не привыкшим сидеть без дела, не было муторно, поручил им сваять памятник, который предполагалось установить на месте стыковки – два рельса с намертво пришитыми к ним табличками бамовских станций.

В один из поистине прекрасных дней в бригаду приехали жены. Надо было видеть (и снимать, конечно, что мы и делали), как парни бережно принимали из вахтовки подруг и на руках относили их в «бронепоезд». А предприимчивый Ваня Машков даже поставил для уединения палатку, провел в нее электричество и установил калорифер.

Наконец «из-за леса, из-за гор» появился путеукладчик бригады Ивана Варшавского. Но, боже, что это была за бригада! Такими в советских фильмах показывали банды махновцев – обряжены кто во что горазд, в рваных телогрейках и полушубках, на головах у кого ушанка, у кого «петушок» или берет, подпоясаны веревками. Особо выделялся громадный Юрий Подоляк – он был в валенках, причем один был серый, другой черный. Снимающий люд застонал – на фоне одетых в новые путейские жилеты и каски с надписью «Золотое звено» бондаревцев эти веселые ребята выглядели весьма живописно, но… не для советской прессы.

Вскоре для измученных бездельем и неопределенностью журналистов была организована пресс-конференция. Все наши рыдания и вопли выслушали и назвали, наконец, даты стыковки: рабочая, по разъезду Балбухта, 29 сентября, торжественная, по Куанде, 1 октября.

Фото Эдгара Брюханенко

И заплакал могучий Бондарь

С утра 29 сентября наши акции решительно пошли вверх – от Куанды до Балбухты не очень близко, можно, конечно, и пешком, но… лучше на колесах. А у нас – красный ПАЗик… Но мы взяли только своих – Виктора Лакомова, Бориса Ротенфельда, Николая Кривомазова.

Ехать было непросто – дорога забита пешеходами, велосипедистами, редкими автомобилями. На месте предполагаемой стыковки уже собралась приличная толпа. Большого начальства замечено не было. Фотокорреспонденты висели на редких деревьях как гигантские кедровые шишки.

Путеукладчики с запада и востока стояли в пределах прямой видимости. Александр Бондарь и Иван Варшавский чинно, под руку с супругами, сходили друг к другу в гости. «Варшавцы» в новых, необмятых робах и жилетах, в касках, блестящих свежей краской, чувствовали себя явно не в своей тарелке.

Наконец двинулись навстречу друг другу… Но Бондарь не был бы Бондарем, если бы уложил эти последние звенья как десятки тысяч других. Одно из них ребята посвятили памяти своего режиссера, друга и коллеги Анатолия Байкова. Вынесли большой портрет, выпили поминальную чарку и только после этого уложили плеть.

Еще одно звено уложили жены. Эту честь они заслужили – долгими днями и ночами ожиданий, одинокими бдениями над кроватками детей… И пусть 25-килограммовая «машка» (кусок рельса с четырьмя ручками) стучала не так бойко и звонко, как в сильных и умелых мужских руках, но «женское» звено – одно из многих десятков тысяч – навсегда легло в эту многострадальную магистраль.

И вот путеукладчики сошлись, как будто встретились хобот к хоботу два доисторических зверя. На какое-то время все затихло – люди, ветер в деревьях, шум стройки… По двум вывешенным звеньям пританцовывая  пробежал Иван Варшавский… Еще какое-то движение, звуки и… напряжение взорвалось – крики «ура!», полетели вверх каски и шапки, объятия… Качают Варшавского, Бондаря… А потом – и это увидела вся страна – могучий Бондарь плакал, не скрывая слез. И кто решится его осудить?

Зеленый свет по всему БАМу

1 октября была еще одна укладка «золотого» звена, уже по Куанде, торжественная, с «военной музыки оркестром», с громадными портретами членов политбюро, с трибуной, на которой стояли партийные и комсомольские вожди, среди которых выделялся благородной сединой и подлинным волнением начальник этой великой стройки Константин Мохортов.

Бригады Варшавского и Бондаря заменили два ранее уложенных звена новыми,  покрашенными бронзовой краской. Потом говорили речи и поставили на вечную стоянку отечественную технику – КрАЗ, кран «Ивановец», бурильный станок, допотопный бульдозер. Технику, на которой никто не работал: все знали, что БАМ построен на импортных автомобилях «Магирус», кранах «Като», бульдозерах «Катерпиллер»…

Но это – суета. Главное случилось 29 сентября 1984 года на маленьком разъезде Балбухта – рельсы Байкало-Амурской магистрали легли от Байкала до Амура.

Сомкнулось полотно.

Вот и все. Сомкнулось полотно.

И последний выложен портал.

«Золотое» светится звено –

Ты об этом десять лет мечтал.

И когда оркестр громом брызнет,

Ты поймешь, что в ливнях и пыли

Лучшую дорогу нашей жизни

Мы с тобою вовремя нашли.

Эти строки написал Владимир Гузий, которого называют первым поэтом БАМа. Кем только не был парень из Волгограда – лесорубом, электромонтером, монтажником, художником-оформителем, мотористом, учителем русского языка и литературы, слесарем, корреспондентом газеты «БАМ», режиссером телестудии, старшим научным сотрудником Музея истории БАМа. И писал, писал, писал… Его любили и как человека, и как поэта. Его стихи публиковали, переписывали, перекладывали на музыку, пели под многочисленные бамовские гитары. А песня о «золотом» звене стала для молодых тогда строителей настоящим гимном.

Недавно Володи Гузия не стало. Ему было чуть за 50… Скорбный список продолжается. В нем – ребята из бригады Александра Бондаря: Анатолий Байков, монтер пути и режиссер народного театра «Молодая гвардия»; Слава Огороднийчук, правая рука бригадира, последний Герой Социалистического Труда на БАМе.

Как ни горько, нет и сына Александра Бондаря – Ивана… Этот малыш, рожденный на БАМе, вырос в статного красавца, веселого богатыря. Окончив Иркутский государственный университет путей сообщения, работал на «железке». Свора отморозков, вооруженных арматурой и битами, забила его насмерть.