Последний ударник труда

О том, что житель деревни Анучинск Николай Крылов  у себя дома в обыкновенном платяном шкафу хранит переходящее Красное знамя, в Балаганском районе знают немногие – мэр да соседи. Можно расценивать это как чудачество, можно как верность идеалам. На самом же деле все гораздо проще…

В Анучинск семья Крыловых приехала в 1942 году. Деревня тогда была еще молодой, по соседству с избами столыпинских переселенцев стояли бурятские юрты. Крыловы обзавелись хозяйством, поставили дом, который и поныне исправно служит, и влились в колхозную жизнь. Николай окончил курсы шоферов, после чего 33 года провел за рулем. В уборочную работал комбайнером, получая иногда по

40 центнеров зерна с 1 га. Все у него было – грамоты, медали, легковая машина без очереди. В личной жизни тоже ладилось: вместе с супругой воспитали пятерых детей.

Незадолго до пенсии, в 1982 году, Николай Крылов попал в аварию и стал инвалидом. Дома не уси-

дел и пошел на «легкую» работу – бригадиром на животноводческую ферму. Вскоре его буренки стали давать самые высокие в Балаганском районе надои. Вот за эти показатели бригада и получила в 1984 году переходящее Красное знамя.

– Тогда за этим знаменем многие охотились, а досталось оно нам, – вспоминает Николай Крылов.

«Отобрать» символ ударного труда у бригады не успели. Началась перестройка, животноводческие фермы стали лопаться, как мыльные пузыри, и Красное знамя оказалось никому не нужным. Более того, воспринималось как посмешище.

Поначалу Николай Крылов надеялся, что смутные времена пришли ненадолго, и берег знамя, а потом это вошло в привычку. По праздникам разворачивал его и любовался.

Перемены совсем не радовали пенсионера. Фермы развалены, поля заброшены, вырублены реликтовые леса, что стояли в 3 км от деревни, отчего некогда глубокая речка Зарахой напрочь пересохла. От такой жизни Николай Крылов даже поехал в Смоленскую область, откуда его родовые корни. Первый раз он там побывал в 1960-х годах и удивлялся: Москва под боком, а как при Сталине платят продналог с каждой овцы, в обиходе чугунки и деревянные ложки. Очередной приезд, в 2001-м, разочаровал еще больше. Ничего на Смоленщине не изменилось, разве что ложки стали алюминиевые. Сибирь, даже расхристанная, по-прежнему выигрывала.

Вернулся домой и – о, чудо – пересохшая речка Зарахой струится мелким ручейком. Глядишь, и воспрянет, подумал Николай Крылов. Может, и фермы отстроят, и знамя станет востребованным. Пусть не красное – триколор. Должны же люди к чему-то стремиться, иметь идеалы…

1 июля Николаю Крылову исполнилось 80 лет. Праздновать не стал. А зачем? Гулять теперь не умеют, как раньше, а работа не ждет. Без движения он не сидит. Вымостил ограду железной плитой. До последнего времени держал корову. Есть куры, собака. По соседству сын живет, у него большое хозяйство, нужна помощь.

В день села – Анучинску недавно исполнилось 100 лет – вместе с женой настряпали два таза ватрушек, драников напекли. Угощали и друзей, и соседей. Анучинск-то теперь совсем небольшой – от былых 150 дворов осталось только 64.

Своим знаменем так же, как и стряпней, Николай Крылов решил поделиться с людьми. Не лицезреть же ему этот «артефакт» в одиночку – самое место стягу в музее. Уже ведет переговоры с мэром Балаганского района Надеждой Жуковой. Было бы неплохо, если бы его бригада вошла в историю. Последние ударники советской эпохи, каждый поименно.     

Полина Борисова