Гайдар Гайдаров: Медицина нуждается в эффективных менеджерах
Главный врач факультетских клиник Иркутского медицинского университета Гайдар Гайдаров один из старожилов Законодательного Собрания. В нынешнем составе он избран заместителем председателя комитета по бюджету. Казалось бы, вещи несовместимые: врач – и вдруг проценты, лимиты, кредиты… Но, как выясняется, он давно уже напрямую связал медицину и экономику. И даже свою докторскую диссертацию посвятил этой неразлучной, как он считает, парочке.
– В кресло главврача меня, можно сказать, усадили насильно, – посмеиваясь, рассказывал Гайдар Гайдаров. – Взял ректор меня, молодого кандидата медицинских наук, за одну руку, секретарь парткома – за другую, и привели. Но, как я понимаю, выбор на меня выпал неспроста. Я в то время преподавал на кафедре экономики, управления и организации здравоохранения, учил будущих главных врачей, выражаясь современным языком, эффективному менеджменту. Вот и решило начальство: хватит заливаться соловьем, давай-ка покажи на деле, как надо работать. Как ни отбивался, пришлось взяться за гуж. И вот уже 25 лет, как я сопрягаю теорию с практикой.
– Это оказалось непросто?
– Еще как непросто. Здания клиник построены еще в 1897–1903 годах, все бежит, все капает. Не прошло и часа с момента моего водворения в кабинет главврача, как прибегает всполошенная медсестра: в клинике нервных болезней батарею отопления прорвало, палату водой заливает. Так зовите слесарей, говорю. Ходила, отвечает, да они выпивают. Как выпивают? А ну пойдем. Надо сказать, что назначили меня не в самый удачный день: в пятницу, 6 марта. Ну, естественно, на носу праздник, и народ отмечает. Спустился в подвал, а там дым коромыслом. Мужики, говорю, надо бы батарею починить. Мужики ноль внимания. Какой-то молокосос тут приказывает. Беги за бутылкой, кричат. Я сдержался и говорю: даю десять минут, кого застукаю – погружу в машину и отвезу в вытрезвитель. Повернулся и ушел. Ну, сестричка им, наверное, объяснила, кто я есть, через десять минут подвал был пуст, а батарея починена.
– Взялись железной рукой наводить порядок?
– А не надо железной, надо, чтобы человек сам захотел выкладываться на полную катушку. Для этого мы еще 14 лет назад ввели самый эффективный допинг – стимулирующие надбавки. Суть в том, что с человеком, сидящем на голом окладе, нет смысла говорить об этике, ответственности, прилежании… Я, скажет он, свою работу сделал, и адью. И не морочьте мне голову вашей этикой. Но когда за эту этику он получит звонкой монетой, он ее мигом усваивает.
– И за что, если не секрет, полагаются надбавки? И откуда берутся деньги на их выплату?
– Ну, какой там секрет: за сложность, напряженность и высокое качество труда. А деньги мы получаем из российского Министерства здравоохранения за счет сокращения штатов, которое мы произвели, а также за счет нашей внебюджетной деятельности. Хотите, например, лежать в одноместной палате – пожалуйста, но за плату.
– А кто, как говорится, судья? Кто оценивает, и в каких единицах, сложность и напряженность труда?
– Существует целая система мониторинга, в которую включены все 600 человек медперсонала. Система совершенно объективная, в которую никто, в том числе и я, не может вмешаться. Она просто застрахована от произвола. Придет на мое место другой человек – она так же будет безотказно действовать.
– Насколько велики стимулирующие надбавки? Могут ли они превышать оклад?
– Сколько угодно: в три, в пять, в восемь раз. Как говорится, трудись – и тебе воздастся. Мы давно уже не знаем проблемы с кадрами. Очереди стоят. Но попасть к нам трудно. Нужно пройти через сито отборочного конкурса. По восемь-десять человек претендуют на место санитарки или медсестры. Я лично провожу собеседования, вникаю во все: где родился, крестился, кто родители, есть ли бабушка, навещаешь ли ее в деревне… Оцениваю в первую очередь доброту, сердечность, отзывчивость… В итоге – у нас в клиниках чистая экология взаимоотношений. Ради нее к нам приезжают лечиться со всей страны, включая Москву и Санкт-Петербург. Потому что там больного никто не слышит. Слух прорезается лишь при виде зеленой купюры.
– Допустим, качество работы простого медработника можно просчитать, а как измерить научный вклад, ценность той же диссертации?
– Легко. Я всегда был противником написания диссертаций ради самих диссертаций. Какой это научный труд, если он пылится в шкафу? Он должен работать на потребу практики. Уже на первом больничном совете я сказал, что не подпишу ни один акт внедрения, если в нем не будет оценки медицинской и экономической эффективности представленной к защите работы. Если в ней излагаются новые методы диагностики, лечения, реабилитации, профилактики, то должно быть указано, как это скажется на сокращении сроков лечения, а значит, и экономии средств.
– И как отреагировали ваши коллеги?
– Растерялись. Я думаю, слова «экономическая эффективность» они услышали в первый раз. Никто никогда этого не требовал. Подпись главного была пустой формальностью. Ею просто благословляли: иди, защищайся. А нужно или не нужно – этим вопросом не задавались.
– Удалось переломить отношение к «чужеродному» термину?
– Постепенно считать экономическую составляющую стало обычным делом. Кафедры все заработали, стали планы писать: разработать то-то и то-то, ожидаемые результаты такие-то и такие-то. И эффективность – в рублях. Мы вообще выдвинули науку на первый план. Раньше было что-то вроде двоевластия. Сотрудники кафедры студентов учат, операции делают, а ответственность за больных висит на врачах отделения. Завкафедрой подчиняется ректору, а завотделением – главврачу. Кто главный – не понять. Мы решили: должно быть единоначалие, и первыми в России внедрили систему директорства клиниками. И по моему предложению бразды директорства вручили завкафедрами. Я даже книгу по этому поводу написал: «Клиническая кафедра: проблемы, организация, оценка деятельности».
– Есть показатель, по которому можно было бы судить о врачебной квалификации врачей факультетских клиник?
– Самый объективный – это количество лицензий, выданных Минздравом РФ, на высокотехнологические виды медицинской помощи. Так вот, мы имеем четыре такие лицензии. Это дерматология, болезни уха, горла и носа, челюстно-лицевая хирургия и неврология. Могу с уверенностью сказать, что таких клиник, как наши, по лечению болезней уха, горла, носа и челюстно-лицевой хирургии, по своей оснащенности и уровню квалификации персонала, нет больше на всем пространстве от Урала до Тихого океана.
Это не значит, что другие наши клиники хуже качеством. Травматолог Александр Ерусалимцев славится своей способностью «отремонтировать» любой сустав, а эндохирурга Александра Лупсанова, признаюсь, я переманил из другой больницы – и не жалею. Он просто маг и волшебник. Камни из желчного пузыря достает совершенно виртуозно. И хотя эта операция хорошо освоена и в других медучреждениях, к нему всегда очередь.
– Приносит ваш депутатский мандат какую-то пользу клиникам? Помогает «выбить», например, дополнительные ассигнования на закупку оборудования?
– Не один вы, многие думают, раз Гайдаров депутат, значит, тянет одеяло на себя. Честно скажу: мы ни рубля из областного бюджета не имеем. Если мы сегодня располагаем современнейшим медицинским оборудованием, как правило, иностранного производства, в основном немецкого и японского, то все это благодаря эффективной работе с Минздравом РФ. Можно сказать, ведем продуманную осаду Министерства с помощью губернаторов, наших сенаторов и депутатов Государственной думы. И делаем все, чтобы наше уникальное оборудование использовалось на полную мощность. Например, в клинике глазных болезней создается специальная диагностическая линия, которая будет открыта до 18.00. Любой может зайти, предъявить страховой полис и, как говорится, за один присест провести комплексную проверку состояния своего зрения.
– Собираетесь конкурировать с «Микрохирургией глаза»?
– Ни в коем случае. Мы просто дополняем ее. Если вы посмотрите на статистику глазных болезней, то увидите, что все больше людей страдает от глаукомы. На операцию выстраиваются очереди. Можем мы остаться в стороне и не прийти на помощь, коль располагаем подготовленными кадрами? Конечно нет. Решили на основе нашей кафедры глазных болезней создать глаукоматозный центр. И пригласили возглавить кафедру – кого бы вы думали? Профессора Андрея Щуко, директора иркутского филиала МНТК «Микрохирургия глаза». А вы говорите, конкуренция. Содружество.
– Депутат Гайдар Гайдаров известен как яростный противник бюджетных сокращений на питание и медикаментозное обеспечение больных, считая их жизненно важными показателями. Утверждает, что на нынешнее довольствие сытым не будешь. Вопрос: сколько выделяется денег вашим клиникам на питание одного пациента?
– Гайдаров не за себя хлопочет. Наши клиники, так же как городские больницы Иркутска, Ангарска, Братска, работают в системе ОМС – обязательного медицинского страхования. И получают, как это предусмотрено нормами, по 72 рубля на человека. Я за областные медицинские учреждения бьюсь. За областную больницу, детскую больницу, областной туберкулезный диспансер, психиатрическую больницу, онкологический диспансер… Они-то финансируются из областного бюджета, и каждое его секвестирование рикошетом бьет по ним. В прошлом году депутаты отстояли 80% от потребностей, а нынче, после июньского пересмотра бюджета, министерство финансов отмерило на питание лишь… 47 рублей. Ну, это же непозволительно мало!
– Такое впечатление, что один вы озабочены «жизненно важными показателями», а областной минздрав как-то покорно склоняет голову перед финансистами?
– Проблема в том, что у нас в области отсутствует эффективный менеджмент в здравоохранении. Я имею в виду топ-менеджмент. Умный, оперативный, энергичный, который бы, глядя сверху, все видел, все знал, определял стратегию и неукоснительно проводил ее в жизнь. Вместо этого я уговариваю чиновников: предоставьте мне данные, где плохо, чтобы я пошел и защищал. Или вместе пойдем защищать наши интересы.
– Никакого отклика?
– Да, почти никакого. Пришлось самому создать фронт поддержки – Ассоциацию главных врачей области. В нее вошли руководители и Иркутского филиала РАМН, и Медицинского университета, и Института усовершенствования врачей, и территориального управления Роспотребнадзора… Теперь уже Гайдаров выступает не сам от себя, а от имени целой общественной организации. Это, конечно, намного весомее. Удалось даже дополнительных финансов здравоохранению подкинуть.
– Если бы вы получили возможность перестроить здравоохранение на собственный лад, что бы сделали?
– Отдал бы главным врачам все финансовые потоки, чтобы их не тягали в прокуратуру за каждый рубль, потраченный не по назначению. Пусть они сами принимают решения по формированию фонда оплаты труда: сколько в базовую часть, сколько на стимулирующие надбавки. Уверен: отдача медработников возрастет в несколько раз. Сегодня у народа выработалось сострадание к врачам: жалко вас, зарплата маленькая, лекарств нет… Должно быть наоборот: сострадание к пациенту.
