Два путешествия

Нынешний мировой кризис ударил в основном… по простым людям. Многим из них сократили зарплату или урезали социальные льготы, а кто-то и вовсе оказался на улице. И хотя руководители государства не устают показывать и доказывать, что они не оставят трудовые коллективы наедине с их проблемами и работодателями (что зачастую одно и то же!), далеко не все работники чувствуют себя комфортно. Председатель обкома профсоюза строителей Иркутской области Алексей Никифоров давно собирался объехать все основные строительные компании и организации региона, чтобы понять, как обстоят дела у коллективов. И прежде всего он отправился в Ангарск, где находится системообразующее предприятие строительной отрасли, и в Слюдянку, где добывают сырье для него…#  

В город, рожденный Победой…

…Мы встретились с Алексеем Никифоровым на площади перед администрацией Ангарского цементно-горного комбината.

– А нас туда пустят? – усомнился я, глядя на внушительного охранника заводской проходной. 

– Как не пустят?! Конечно, пустят! Худо-бедно, а почти половина комбината – члены профсоюза! – подбодрил меня Алексей Никифоров.

И точно – пустили. Сам заместитель генерального директора завода Александр Толстоухов вызвался быть нашим гидом. И прежде всего показал… обыкновенные бытовки.

Получается, завод, как и театр, начинается с вешалки. Точнее, с множества кабинок с вешалками – помещений, где люди перевоплощаются (если уж пользоваться театральной лексикой) из обычных граждан в рабочих. И, конечно, обратно. Бытовки в Ангарске разделены на две половины, между ними – душ. В «чистой» части висит цивильная одежда, а в «грязной» – робы. Однако здесь «грязная» половина была ничем не хуже «чистой», и это заставило удивиться. Приятно.

– Ну, молодцы, ангарчане, молодцы! – пояснил профсоюзный вожак, прочитав в моих глазах, видимо, некий вопрос.

Пройдя далее, мы зафиксировали наличие у завода сауны и медсанчасти. Собственной. Да еще какой! Этот храм здоровья не имел ничего общего с больничками. Казалось, если это и была лечебница, то уж точно не для рядовых трудяг. Вместо обшарпанных кушеток – изящная плетеная мебель, на стенах – только картины и никаких самиздатовских плакатов с описаниями микробов. А техническое оснащение!? Судите сами: прибор ультрафиолетового облучения, УВЧ-терапия, ДДТ-терапия, СМТ-терапия, магнитотерапия, лимфодренажный аппарат, ультразвук, механический массаж, ингалятор «Вариал», электрокардиограф, стоматологическое кресло…

– Да… Не всякая больница может похвастаться таким оборудованием, – сказал Алексей Никифоров.

– Еще посмотрим нашу лабораторию, пройдем по цехам, поговорим с рабочими, глянем печи! – заверил зам. генерального. Очень уж ему понравилась, видимо, наша реакция на увиденное.

А прямо по курсу лежал музей. Для предприятия с более чем 50-летней историей учреждение это обычное и даже логичное. От множества фотографий рябило в глазах. Здесь уместились и орденоносцы, и прежние руководители, и участники спортивных и культурно-массовых событий разных лет. Нашлось место и коллегам с карьера «Перевал». С недавних пор он перестал быть частью единого комбинатовского комплекса, но память о прежних временах у людей, конечно, осталась. Слишком многое связывало ангарчан и слюдянцев…

После этого Александр Толстоухов повел нас в столовую и долго извинялся за нее:

– В этом году собираемся сделать капитальный ремонт и полностью заменить оборудование, так что столовую будет не узнать.

Ремонт действительно был бы уместен: и пятна на потолке наблюдали мы, и краску облупившуюся кое-где на стенах. А вот сам обед мне понравился. Когда мы пришли, рабочие уже пообедали, поэтому сказать, что ели мы с ними из одной чашки, было бы явным преувеличением. Но из одного котла фактически ели! И это было достойно, вкусно. Хотя Александр Толстоухов после этого долго еще расспрашивал о чем-то начальника столовой и что-то записывал…

А мы с Алексеем Никифоровым направились в цех подъемно-транспортных механизмов. Благо, профсоюзный лидер хорошо знал завод, да и заводчане его, как выяснилось, прекрасно знали.

– Здравствуйте, уважаемые, – обратился профсоюзный лидер к водителям. Те в свой законный перекур упражнялись на бильярде. – Как вам работается, кризис-то не сильно давит?

– Да вроде нет. Зарплату, слава Богу, платят, – отозвался мужчина предпенсионного возраста, наблюдавший за игрой.

– А много ли платят? –  попытался вклиниться в разговор я.

– Кому 15 тысяч, кому 20 и больше – по-разному.

– Ну вообще-то проблемы есть какие-нибудь? – председатель профсоюза гнул свою линию.

– Да какие проблемы… Вот баня сгорела зимой, автобус нужен новый. А то прошлый раз на Байкал поехали отдыхать всем скопом, и сцепление полетело. Хорошо, что двумя автобусами ездили… Но ничего: начальство вроде пообещало и баню, и автобус.

Перекур закончился, водители и механики разошлись по рабочим местам. А мы направились в сердце комбината – в цех обжига. У самого входа нас нагнал добровольный гид-экскурсовод, и под своды гигантского цеха мы зашли вместе. Зрелище величественное: четыре горизонтальные печи длиной более 200 м вращались, превращая упрямую породу в цемент…

– И все это творение рук человеческих! – воскликнул Александр Толстоухов. В голосе его чувствовался трепет.

…А у нас до самой Слюдянки стояли перед глазами (и крутились) эти печи, над которыми плавился воздух и под которыми тряслась земля.

В город между скалами и морем

Дорогу в Слюдянку простой не назовешь. Горы местами как будто пытались сжать нас в объятиях. А в самом узком месте располагался карьер «Перевал». Его проходная больше похожа на военный контрольно-пропускной пункт. А еще забор с крученой колючей проволокой поверху. Выдрессированная охрана используется в качестве тягловой силы – откатывает и закатывает массивные ворота. Может быть, поэтому в смене пять-шесть человек. Наверное, быстро устают.

Дальнейший путь здесь был только по пропускам или с личного разрешения генерального директора. Пропусков у нас, естественно, не было – как, впрочем, и в Ангарске. То есть с нами охране устать не довелось. Представляете их радость, когда они узнали, что перед нами эту здоровенную воротину откатывать не нужно?!

– А что, на «Перевале» нет профсоюза? – спросил я у Алексея Никифорова, возвратившегося к машине ни с чем после переговоров на проходной (звонил руководству карьера).

– Да уж! – вздохнул он. – Когда-то здесь была сильная организация, но потом председатель умер, а через некоторое время весь коллектив неожиданно, как будто кто заставил, написал заявление о выходе из профсоюза. Я еще тогда сказал, что ничем хорошим это не закончится…

Закончится или нет, как всегда, рассудит время. А пока значительная часть «перевальцев» решила возродить профсоюз и вступить в первичную организацию «Ангарскцемента» – по-родственному, так сказать. Вот только как это сделать, если председателя обкома профсоюза не пускают на территорию предприятия? Правильно: встречаться и обсуждать все за территорией!

Пришли и приехали на встречу – на одной из

автобусных остановок – человек 40. И долго не решались подходить ближе – их на карьере предупреди-

ли, что могут наказать, но все же подошли. И образовали круг. И стали задавать вопросы. И услышали ответы.

Алексей Никифоров объяснял собравшимся, как работает профсоюз в принципе, какие гарантии и выгоды предоставляет коллективный договор, много еще чего… Некоторые слушали его, как будто профсоюзный лидер говорил что-то необыкновенное – то, что у них на карьере воплотить в жизнь нельзя, нереально. Люди привыкли к другому. К тому, что простой человек – передвигающаяся в нужном направлении в нужное время тягловая сила, не более того. Быть может, поэтому они практически не говорили о возможных социальных льготах и преференциях, но говорили о пренебрежительном отношении к ним, о безнаказанном нарушении правил охраны труда, об увольнении неугодных и приеме на работу «своих», о давлении – в тех случаях, когда администрации необходимо некое общее мнение (и приводили в пример

недавнее псевдоколлективное обращение к губернатору)…

Словом, видно было, что людям хочется жить лучше, но… все равно боязно идти против воли начальства. Не потому ли сами они признавались, что недовольных на карьере больше половины – человек 200 – а на встречу с Алексеем Никифоровым пришло в пять раз меньше!? Да и те, постояв да послушав, через какое-то время уходили – замечали, что в кустах, а потом за машинами прятался какой-то человек с видеокамерой. Фиксировал, так сказать, участников. Но еще больше возросло напряжение, когда подъехал милицейский «воронок».

Как выяснилось позже, кто-то позвонил в милицию и сообщил, что на пятачке идет несанкционированный митинг. Милиционеры убедились, что это не так, но вот уезжать не стали. А стали как-то естественно и непринужденно общаться со «съемочной группой». Нашли общий язык, что называется. И язык этот рабочим не понравился, заставил их разойтись.

– Думаю, что встреча у нас не последняя, – поделился своими впечатлениями Алексей Никифоров. – Народ явно запуган. Ну, ничего: если поступят сигналы о том, что кого-то увольняют или сокращают именно после сегодняшней встречи со мной, я привлеку прокуратуру. До губернатора дойду!

… Ехали мы из Слюдянки тоже молча – почти как из Ангарска. Только молчали о другом…

Глеб Суржиков

На правах рекламы