Евгений Рульков: Не устаю удивляться изобретательности расхитителей бюджета

Хотя по паспорту депутат Законодательного Собрания Евгений Рульков является уроженцем Смоленской области, но давно и твердо считает себя коренным сибиряком. Когда ему еще не минуло и двух лет, родители рванули за Урал из своей нищей, покалеченной войной деревушки, чтобы, как они признавались, хоть белого хлеба попробовать, от которого давно отвыкли. И хлеб, и кров они обрели в деревне Пески, что лежала неподалеку от старого Балаганска. И всю свою жизнь смотрели на Сибирь, как на кормилицу, щедро платящую крестьянину за его труды на земле. Как говорится, только не ленись, работай, и тебе воздастся.

Этот простой и универсальный принцип они передали и сыну. После окончания сельхозинститута Евгений Рульков работал зоотехником в Жигалово, потом в Госплемобъединении, где занимался выведением новых пород скота. Дорос до замначальника объединения, оттуда был взят в обком партии. В 1989 году был избран первым секретарем Братского райкома, где и закончил партийную карьеру, после официальной ликвидации КПСС.

Но с партбилетом не расстался, так же как и со своими принципами. Их-то он и попытался отстаивать на посту гендиректора ЗАО «Иркутсксвинопром», но, как скоро выяснилось, один в поле не воин. Дикая инфляция и диспаритет цен, оказавшиеся пострашнее чумы, сводили весь крестьянский труд на нет. Как ни старался Евгений Рульков, но уберечь животных от ножа не мог. Кто же будет сохранять поголовье, когда затраты превышают прибыль? Резали не от безжалостности, а от безысходности. Страна жила на бартере, и свинья сделалась разменной монетой в обменной экономике.

Когда-то на производстве свинины в Приангарье специализировалось 19 хозяйств. Выращивали они и товарных свиней, и племенных хряков. Может, и не в том изобилии, о котором мечталось, но по крайней мере область обходилась без китайского мяса. И вот лавина банкротств подмяла всю отрасль. Сначала исчезли «легковесы», а потом приказали долго жить и такие знаменитые хозяйства, как племсовхоз «Ленинский» в Куйтунском районе, совхоз «Уковский» в Нижнеудинском… Сумел выжить лишь Усольский свинокомплекс, возглавляемый членом фракции КПРФ в Законодательном Собрании Ильей Сумароковым.

– А помогли ему выжить, – считает Евгений Рульков, – кроме управленческого таланта самого Ильи Алексеевича две вещи: промышленное производство, значительно снижающее себестоимость свинины, и коллективная собственность. Это убедительный пример, что коллективной собственности рано пропели отходную. Между прочим, наша фракция всегда выступала и выступает против поспешной приватизации областной собственности. Скажите, каким образом можно влиять на экономику, не имея в руках пакета акций промышленных предприятий? Да никаким.

– Что побудило вас заняться парламентской деятельностью?

– Несогласие с политикой, проводимой Ельциным и его окружением, поставило перед партией непростой выбор: или уходить в подполье, или идти в представительные органы и с помощью парламентской трибуны отстаивать свои взгляды. Но, как вы понимаете, уйти в подполье – это стать политическими изгоями, своего рода заговорщиками, т.е. поставить себя вне закона. Поэтому было принято решение: добиваться депутатских мандатов и влиять на принимаемые властью решения. Когда в 2004 году выборы в Законодательное Собрание по примеру Госдумы стали проводиться по партийным спискам, мы воспользовались этой возможностью и сумели провести четырех человек. В это число попал и я, занимавший к тому времени должность второго секретаря Иркутского обкома КПРФ.

– Любая партия рассчитывает продвинуть своих людей в руководство парламента или получить какой-нибудь ключевой комитет – бюджетный или экономической политики. Были ли у вас такие намерения?

– Естественно, тем более что наш лидер Сергей Левченко – весьма весомая политическая фигура, с которой невозможно не считаться. Если не спикером, то уж одним из его замов он просто обязан был стать. Или, по крайней мере, возглавить бюджетный или экономический блок. Но…

– Но вместо этого получил портфель председателя комиссии по контрольной деятельности. Это было воспринято как оскорбление?

– Да вы знаете, нет. После трезвого анализа мы даже остались довольны таким раскладом. В чем заключается роль областного парламентария? Не только творить новые законы, но и следить за их исполнением. А кто лучше всего это может сделать? Конечно, члены комиссии. Чтобы эффект был более ярким, все депутаты-коммунисты вошли в ее состав. Создали, знаете, такой монолитный кулак. А то ведь бывает, председатель одно предлагает, а члены – другое. А у нас никаких разногласий, полное понимание с Левченко. И даже когда он был избран депутатом Госдумы и место председателя занял я, это единство взглядов и оценок сохранилось.

– В нынешнем созыве традиция сохранилась, и четверка коммунистов по-прежнему входит в комиссию по контрольной деятельности. Правда, в сегодняшнем раскладе вы лишь зампредседателя у председателя-«единоросса». Это понижение надо рассматривать как плату за какие-то проколы в работе?

– Я думаю, наоборот: за излишнюю ретивость (смеется). Мы отказывались идти на компромиссы, подстраиваться под исполнительную власть, спускать на тормозах вскрытые нарушения. Вспомните историю с областным пакетом акций «Верхнечонскнефтегаза», который по заниженной в несколько раз цене был передан в уставный фонд Восточно-Сибирской газовой компании. Комиссия многое сделала для того, чтобы установить их реальную стоимость и вернуть деньги в бюджет. Тогда, как вы знаете, между губернатором Тишаниным и Законодательным Собранием разразилась форменная война, приведшая, в конце концов, к смещению главы области.

– Одна из главных задач вашей комиссии, а может, даже и основная – защита областного бюджета от посягательств. Много ли существует способов его разбазаривания?

– Я вот уже пять лет работаю в комиссии и не перестаю удивляться человеческой изобретательности по этой части. Закупаем, например, томографы для четырех больниц. Благое, вроде, дело, но агентство по госзаказу почему-то умудряется приобрести аппаратуру не у того продавца, который предлагает самую низкую цену, а у того, кто заламывает вдвое больше. Допытываемся – почему? А нельзя, нам говорят: у того, у кого дешево, какой-то закорючки не хватает в бумагах. И получается, что цена этой закорючки – десятки миллионов бюджетных рублей. Абсурд какой-то.

– И крайних нет в этом абсурде?

– Ну, крайних мы попросили найти прокуратуру. Может, и найдут. Но томографы – сущие мелочи по сравнению с другими подкопами под государственную казну. Одну такую попытку мы засекли нынешней весной, когда область направила 1,2 миллиарда рублей федеральных и собственных средств на реализацию программы переселения из ветхого и аварийного жилья. Сами понимаете, такого рода домов у нас полным-полно, и деньги пришлись, конечно, кстати. Только вот распорядились ими весьма странно. Победителем конкурса вышла не заслуженная фирма, имеющая опыт строительства, а какая-то малоизвестная организация, не имеющая за душой ни одной своей квартиры в Иркутске. И этой, с позволения сказать, конторе «рога и копыта» был передан заказ на достройку 828 квартир. Естественно, у нас возникло подозрение в чистоте проведения этого странного конкурса.

– Очередные подковерные игры агентства по госзаказу?

– Я бы так не сказал. Агентство здесь простой исполнитель, корни уходили глубже. Была выстроена целая коррупционная цепочка из руководителей различных ведомств. Чтобы ее проследить, наша комиссия подготовила депутатский запрос к прокурору области. Но на сессии большинство депутатов отклонило его, посчитав, что мы раньше времени разводим панику. Тогда мы запрос переделали в депутатское обращение и передали в руки прокурору прямо в зале. Тот заверил, что безотлагательно займется проверкой всех изложенных фактов. В конечном счете, эта афера – другого слова у меня просто нет – была прервана и итоги конкурса отменены. Надеюсь, теперь деньги попадут в надежные руки.

– Ваши коллеги по Собранию, полагаю, по достоинству оценили проницательность комиссии и ее принципиальность?

– Кое-кто из коллег ставит нам в упрек, что зря мы поспешили. Надо было дождаться, чтобы у птички весь коготок увяз, тогда и брать с поличным, чтобы посадить на скамью подсудимых. Посадить, может, и посадили бы, только уворованные деньги уж точно бы уплыли из бюджета. Мое мнение: лучше применять превентивные меры и не доводить дело до казнокрадства.

– Недавно нашумевшая история с «Облкоммунэнерго» – это тоже дело рук вашей комиссии?

– «Облкоммунэнерго» – государственное предприятие, которое предлагается приватизировать. На взгляд фракции КПРФ – это лучший способ его окончательно прикончить, но я сейчас о другом. Предприятие настолько громадное, насчитывающее тысячи больших и малых подразделений, что никто толком не знает его размеров. Необходима срочная инвентаризация, которая, как подсчитали, должна обойтись примерно в 450 миллионов рублей. Деньги решили взять с потребителей электроэнергии, вдвое увеличив тарифы. Собрать-то собрали, а вот распорядились, как выяснила проверка Контрольно-счетной палаты, довольно странным образом. Договор на проведение инвентаризации заключили не с областным БТИ, которое имеет и аккредитацию, и находится под боком, а с красноярским «ВостсибНИИгипроземом», не имеющим такой аккредитации.

– А на каком основании предпочтение отдали красноярскому институту?

– Наверное, на том, что многие работники прежней областной администрации были выходцами из Красноярского края. Других доводов, увы, не проглядывается. Институт еще к работе не приступил, а ему уже авансом, в качестве предоплаты, слали транш за траншем, порядка 60 миллионов. Наводит это на размышление? Наводит. Когда наша комиссия принимала решение по «Облкоммунэнерго», то одним из пунктов было записано: рекомендовать правительству провести ревизию договора с НИИ. Это же явный канал утечки бюджетных средств.

– По вашему мнению, у комиссии по контрольной деятельности достаточно прав для наведения должного порядка?

– Я думаю, да, хотя хотелось бы большего. Мы, например, стали инициаторами принятия закона о депутатской проверке. Правда, замахивались на принятие закона о депутатском расследовании по образцу закона, принятого Госдумой для себя. Недавно, воспользовавшись этим законом, «госдумовцы» сформировали комиссию по расследованию аварии на Саяно-Шушенской ГЭС. В нее, между прочим, вошел и Левченко. Но депутатское расследование посчитали слишком серьезным оружием, которое сложно контролировать, не дай бог лишнее накопают. Мы не стали спорить и согласились на депутатскую проверку. Это тоже хороший инструмент контроля.

– Вы работаете в одной связке с Контрольно-счетной палатой. Союз плодотворный?

– КСП – это наши глаза. И глаза очень острые. Мы еще с прежним председателем Василием Митрофановым много корректировали закон о Контрольно-счетной палате, чтобы повысить ее значимость при организации проверок. Пытались наделить ее правом направлять субъектам проверки не только представления, но и предписания. К сожалению, это не удалось.

– Предписание – более жесткая мера по сравнению с представлением?

– Не только более жесткая, но и обязательная к исполнению. Своего рода приказ. А многие считают, что не в компетенции КСП раздавать приказы. Ведь некоторые ее выводы субъекты проверки пытаются оспорить через суд. Но если уж возникла необходимость в предписании, то его может вынести Законодательное Собрание как вышестоящий орган. Хотя, честно говоря, через Собрание это сделать сложно. И политические векторы у депутатов не совпадают, и личные интересы присутствуют.

– Кстати, о политических векторах: вашей фракции КПРФ удается в какой-то мере влиять на принятие законов?

– Она не настолько многочисленна, чтобы отклонить, к примеру, закон о бюджете-2009, против которого мы голосовали, несогласные с урезанием расходов на здравоохранение, образование, сельское хозяйство и поддержку муниципалитетов. Но кое-что мы сумели пробить. Тот же закон о ветеранах Иркутской области. Вместе с профобъединением мы выступали против закона о стандартах оплаты жилого помещения и коммунальных услуг, ущемляющего права ветеранов и инвалидов. Я не раз выступал на рабочей группе, настаивая вернуться к этому законопроекту. На последней сессии ЗС в него были внесены дополнения, предусматривающие льготы для многодетных матерей. Но этого недостаточно. Необходимы более решительные действия всего депутатского корпуса, чтобы не допускать снижения уровня жизни населения нашей области.