До последнего вздоха

Пресветлый праздник Святой Троицы 1941 года лейтенант Сергей Дианов встретил с полуоторванной кистью и сквозным ранением ноги в горячечной лихорадке на станции Волот Псковской области. Ему было 23 года, он командовал взводом, и Троица застала его за колючей проволокой, в фашистском плену.

Здесь, на оккупированной территории, местную школу нацисты превратили в сборный пункт для военнопленных. Месяц спустя в глухую сибирскую деревушку Коротково, Читинской области, пришла похоронка. Серый клочок бумаги машинописным текстом известил Анну Григорьевну Дианову о том, что ее брат: «Дианов Сергей Григорьевич в боях за социалистическую Родину проявил мужество, верность воинской присяге и был убит 31 марта 1941 года под городом Старая Русса, Псковской области».

Это был ее единственный брат. Родители Диановых были репрессированы и погибли в далеком, грозном, беспощадном 38-м году «Сталинской Конституции».

Сестра долго горевала над своим погибшим единственным младшим братом, но фронт и Родина остро нуждались в дровах, а у гражданского населения в то военное время была трудовая повинность. Тяжелая работа на лесопункте понемногу сгладила ужас одинокой русской души, оставшейся в глубоком тылу. Анна даже свечку в полуразвалившейся деревянной церкви за упокой души своего брата Сергея поставила потихоньку от комсомольцев.

Марш-бросок пулеметного батальона

В начале марта, в огненно-тревожном 1941 году, 333-й отдельный московский пулеметный батальон 34-й Красной армии перебросили из Москвы на запад. Более полусотни километров в полной боевой выкладке бойцы-пулеметчики преодолели единым марш-броском.

– Зима и весна в том году, – вспоминает лейтенант Дианов, – были необычайно суровы. Мои пулеметчики – одного растолкаешь, тот уже храпит – падали на ходу. Даже покурить сил не было. Днем, а там местность болотистая, валенки все промокли насквозь, а ночью мороз за двадцатку давил. Так и преодолели мы этот бросок в ледяных култышках. Без ног многие наши солдатики остались тогда, поморозились шибко…

Второй пулеметной ротой батальона командовал капитан Владимир Яковлев. Советские бойцы отступали под натиском сытых, озверевших от легких побед над Европой, фашистов. Сильно поредевшая рота заняла позицию в районе фанерного завода на окраине города Старая Русса. У командира Яковлева был знаменитый 227-й приказ: «Защищать подступы к Москве до последней капли крови! Ни шагу назад!».

Взвод лейтенанта Дианова бросили в подмогу отступающим войскам, но пока пулеметчики преодолели этот марш-бросок, во взводе Дианова насчитывалось всего лишь 12 бойцов. У 20-летних парней осталось четыре боеспособных пулемета: старенький станковый максим, ручной «дегтярь», трофейные браунинг и MG-32, к которым и было-то, что пара коробок с патронами. Как и положено, у всех бойцов при себе личное оружие: карабины – у солдат, автоматы ППШ – у младшего комсостава, два трофейных шмайсера; один ТТ – у лейтенанта, да десяток лимонок – ручных осколочных гранат Ф-1 – на всех. Им на подкрепление прибывали дополнительные силы, и бойцы с колес теплушек эшелона сразу же становились обстрелянными и опытными защитниками нашей Родины.

У завода вокруг – болота. Пулеметчики с марша заняли линию глухой обороны северо-западнее Старой Руссы. Взвод Сергея Дианова окопался на небольшом полуострове, который узким клином выступал на позиции напирающих захватчиков. Позади «фанеры», завод прозвали так еще до войны, был высокий лиственничный деревянный забор.

Наступающие нацисты залегли буквально в сотне метров: на противоположной возвышенности в лесу и начали прицельно поливать свинцом наших ребят. Расчеты взвода Дианова ждали долго, боеприпасы не расходовали. Стороны разделяло болото. Каждый метр, как и полагается в военное время, обстреливался прицельной пулеметной очередью тяжелых калибров.

– Ночью, а было уже 30-е марта, как только мы окопались, я отправил троих своих бойцов за продпайком. Мои солдатики голодали, потому как снабжение нам отстало еще на том марш-броске, – вспомнил ветеран в канун прошлого 60-летнего юбилея Великой Победы.

Младший лейтенант решает выслать за линию фронта двух разведчиков. В те военные года разведчик мог быть только своим: не нашим и не вашим, а только своим. И поэтому за линию посылались только проверенные люди.

Разведчики вышли сразу же после полуночи, а в три часа на позиции Дианова началась артподготовка и длилась до самого рассвета. Но взвод лейтенанта находился вне зоны вражеского обстрела, и пара шрапнелей всего лишь вспахала болото перед необстрелянным взводом пулеметчиков.

– Мы были слишком близко, и наши позиции не пострадали. Потом слышу – тишина. Из тыла приползают мои солдатики с продуктами и докладывают:

– Товарищ лейтенант, штаб батальона разбит, почти все убиты, все кругом горит.

«Ни шагу назад!» – приказ был выполнен

Только бойцы успели разобрать сухпаек – цепь фашистов из-за леса снова на них поднялась. Идут, песни орут. Без касок. Пьяные. Идут в полный рост. Не боятся. Впереди унтер-офицер вальтером машет. Рукава, несмотря на мороз, закатаны.

– Болото там – по грудь. Был даже виден «Железный Крест» на его шее…

Атаковали захватчики широким фронтом, упорно преодолевая болото. Тогда им казалось, что они, солдаты Вермахта, – непобедимы, ведь позади – покоренная Европа.

– Огонь! – последовала команда лейтенанта, – и пулеметы его взвода дружно застучали, выкосив первую волну наступающих.

– Унтера того, с «Крестом», уже Сашка раненного добил. На кочку он заполз и в голову его – из карабина…

Через час поднялась и вторая волна фашистов. Ее тоже подгонял пистолетом офицер, но уже позади атакующих. И этих, подпустив на минимальное расстояние, взвод наших пулеметчиков уничтожил полностью. Советские солдаты быстро сбили спесь с фашистов. Открыто идти в атаку они уже не решились. Зато за спинами горстки наших бойцов, вне зоны их обстрела, стали бревнами выкладывать гать, переправляя через болото свою артиллерию, тяжелую технику и живую силу.

Комвзвода Дианов отправил своего связного Александра Бессонова с донесением о маневрах неприятеля. Через пару минут на позиции наших бойцов обрушился град огня: противник развернул в лесу роту своих минометчиков и стал методично обстреливать полуостров, где залег оставшийся в живых десяток советских бойцов.

Если от пуль еще можно укрыться в окопе, то от разрывов гранат спрятаться трудно. Появились еще раненые и убитые. Бессонов на позицию не возвратился. Связь с командованием отсутствовала. И вдруг все стихло…

– Я послал еще одного связного – Николая Бреуса, лихого беспризорника из города Белая Церковь, – продолжает свой рассказ Сергей Григорьевич, – весь путь он прополз по-пластунски. Вернулся и докладывает:

– Кругом немцы! Наших раненых добивают… Командир, мы окружены!

К тому времени взвод Дианова уничтожил свыше сотни немецких солдат и несколько офицеров. Боезапас весь вышел, осталось несколько дисков бронебойно-зажигательных патронов, личное оружие да пара гранат. При попытке очередной атаки «дегтярь» смолк навсегда – кончились патроны. Но и противник уже боялся сунуться на наши позиции. Лейтенант принимает решение: занять круговую оборону и, дождавшись темноты, пробиваться к своим.

– Ночью по сигнальным ракетам я определил, что наши отступили на три-четыре километра. Мы разобрали пулеметы, чтобы немцам не достались, сняли затворы и закинули их в болото. Потом стали ползком пробираться к своим. Ночью болото местами промерзло. Немцы непрерывно запускали осветительные ракеты, и нам приходилось нырять в болото по самую шею, пробивая лед руками. Проползли гать. Со мной – старший сержант Голиков и уцелевшие бойцы. Четверо нас. Видим: за гатью лесок. Вот, думаем, наше спасение. Только с болота на твердую землю подниматься стали, оттуда пулемет застрочил…

Старшему сержанту Голикову кинжальной очередью перебило обе ноги. У лейтенанта Дианова выбило из рук автомат, оторвав полкисти, и ранило навылет в левую ногу выше колена. Остальных – поубивало. Немецкий пулеметчик находился не далее, чем в полусотне метров. Как только уцелевшие начинали шевелиться, он посылал в них короткую очередь. Под утро парни от большой кровопотери стали пить болотную воду, потом терять сознание.

Лейтенант Дианов спрятал свои документы: офицерское удостоверение и партбилет в алюминиевый солдатский портсигар и глубоко засунул его под соседнюю кочку.

«Ни шагу назад!» – приказ был выполнен.

Бой продолжается и в мирной жизни

Из плена Дианова освободили союзники, а впереди его ждала долгая и жестокая проверка СМЕРШем (сокращение от «Смерть шпионам!» – Главное управление контрразведки). Следствие установило, что в плен он попал без сознания, его реабилитировали и быстро списали по ранению на гражданку, где он долгих двадцать лет проработал директором детского дома. Кто хоть раз сталкивался с педагогикой сирот, тот знает, какой это важный и тяжелый труд. А беспризорных после войны было много…

После выхода на пенсию Сергей Георгиевич и его супруга переезжают в Шелехов, к дочери, на постоянное место жительства, и начинает оформлять пенсию. Из-за утраченного алюминиевого портсигара с его личными документами Дианова приравнивают к социальному статусу – участнику, что далеко неравнозначно ветерану Великой Отечественной войны. Выходит, как и не воевал, как не был ранен, как не страдал в концлагерях Каливари и Хаммельбурга.

Уже в мирной жизни, помыкавшись с оформлением документов, Сергей Григорьевич на пенсии решительно занялся садоводством, которое и кормило его до глубокой старости. Его супруга и ныне здравствующая, Валентина Ивановна, тоже педагог по профессии, не успокоилась:

– Начала обивать пороги, – как сама она выразилась, – и добилась!

Ровно через шестьдесят четыре года после тяжелого ранения, 27 марта 2005 года приказом Верховного Главнокомандующего Дианову Сергею Григорьевичу присвоили очередное звание – старший лейтенант запаса. Ему торжественно вручили новенькие погоны, удостоверение ветерана Великой Отечественной войны и подарили малолитражку «Ока», за руль которой он так ни разу и не сел. К тому времени старые раны разболелись, и раненная рука и нога Сергея Григорьевича его уже не слушались.

До очередного, 65-летнего юбилея Победы, Сергей Григорьевич не дожил два года, его не стало 21 июля 2007 года…