Геннадий Нестерович: Не прозевать бы нам село

Еще принимая бюджет-2010, областные парламентарии посчитали, что сельскому хозяйству скупо отмерено. Всего 250 млн рублей – это до обидного мало, особенно на фоне тучных прошлых лет. Стало крепнуть мнение, что с такой помощью село может и протянуть ноги.

Ситуация обострилась после того, как рухнул рынок зерна, и половина прошлогоднего урожая застряла на складах. Угроза банкротства замаячила перед многими сельхозпроизводителями. Надежды на дополнительные доходы бюджета, из которых можно было подкинуть деньжат аграриям, пока не оправдались. Выкраивать средства из нынешнего бюджета – резать по живому. Прежде чем принимать какие-либо решения, правительство выяснило: насколько эффективно расходуются бюджетные деньги и каковы сегодня главные векторы развития сельхозпроизводства.

Одного правительственного заседания не хватило, и окончательный вердикт будет оглашен на следующей неделе. Но какие бы выводы не последовали, для вице-спикера Законодательного Собрания Геннадия Нестеровича ясно, что без государственной поддержки селу не выкарабкаться из долговой ямы.

В русле мировой практики

– Нет государства, которое бы не субсидировало своего сельхозпроизводителя. Это не причуда, а мировая практика по защите своей продовольственной безопасности, – заявил вице-спикер. – Классический пример – Япония. Здесь всех сельхозземель – кот наплакал. На выращивание риса тратится столько трудов, что он в три-четыре раза обходится дороже китайского. Казалось бы, чего проще: ввози дешевый рис из Китая и живи припеваючи. В свою очередь правительство выделяет громадные дотации крестьянам, но не идет на импорт, предпочитая закупать хоть и дорогой, но свой продукт. Аналогичным образом поступают и в Америке, и в Европе.

– По-моему, и вы, и ваши коллеги по законодательному корпусу всегда пытались действовать в русле мировой практики?

– Действительно, депутаты Законодательного Собрания всех созывов не обходили вниманием сельское хозяйство. Если в 2004 году удалось выделить на его поддержку из областного бюджета лишь 240 миллионов рублей, то из года в год эта сумма неуклонно росла и составила в 2008 году уже 1,2 миллиарда. Резко возросло и финансирование из федерального бюджета по национальной программе развития АПК. Благодаря этим двойным усилиям сельскохозяйственная отрасль стала единственной, которая в период кризиса обеспечила прирост темпов производства. Об этом говорил Владимир Путин на состоявшемся в Санкт-Петербурге XI съезде партии «Единая Россия».

– А как сказалась на областном АПК такая бюджетная поддержка?   

– С помощью трех миллиардов рублей, что были направлены в сельхозпроизводство с 2004 по 2008 годы, удалось сделать главное – остановить падение производства, которое деградировало буквально на глазах. Начался прирост поголовья скота, увеличились надои молока. Резко поднялась рентабельность сельхозпредприятий, сократилось число убыточных. Крестьяне стали пересаживаться с разбитой утильной техники на новенькие трактора и комбайны. Настоящей революцией стало применение посевных комплексов, которые за один проход и пашут, и боронят, и сеют. Таких комплексов за последние два года было приобретено 50 штук.

– Говорят, очень дорогостоящая штука?

– Дорогая, конечно. Но при нехватке рабочих рук на селе – это просто палочка-выручалочка. К тому же помогала лизинговая схема. Областной бюджет брал на себя половину оплаты. Представляете, как это выгодно фермеру: комбайн или трактор за полцены с рассрочкой платежей на пять-семь лет. И сразу же техника идет в работу с полной отдачей. Естественно, что сельхозпредприятия кинулись закупать новую технику.

– И с какого времени действовала эта льготная схема?

– С 2006 года. За это время было приобретено сельхозтехники более чем на 2 миллиарда рублей. И аграрии при поддержке бюджета исправно расплачивались по платежам. Но осенью 2008 года область отказалась от своих обязательств из-за дефицита бюджета. И с этого момента началась цепная реакция неплатежей.

– Какого размера достиг ныне долг?

– По тем контрактам, которые были заключены, более 220 миллионов рублей. Понятно, что в одиночку аграриям просто нереально расплатиться за взятую технику.

– Какими последствиями это грозит должникам?

– Изъятием техники. Сегодня практически больше половины сельхозпредприятий области находится в предбанкротном состоянии. Кроме платежей по лизингу на многих висит и выплата взятых в Россельхозбанке кредитов. А взято немало – около 7 миллиардов рублей. Все надеялись, что рассчитаться по кредитам поможет областная программа развития сельского хозяйства на 2006–2012 годы, а региональный бюджет оказался неплатежеспособен. Вот и ломает теперь голову крестьянин, что же ему делать: заплатить за лизинг – не хватит денег рассчитаться за кредит, внести взнос в банк – остаться без техники. Придут судебные приставы и опишут. Куда ни кинь, везде клин.

– Но ведь сокращение бюджетного финансирования произошло не от хорошей жизни. Денег просто не хватает, и финансисты урезают все расходные статьи, в том числе и на сельское хозяйство.

– Я согласен: мы сегодня имеем не бюджет развития, а бюджет выживания. Но, может быть, не стоило нам в таком пожарном порядке сокращать госдолг с 14 до 9 миллиардов рублей. Одну проблему решаем, а попутно десять плодим. Мир бы не перевернулся, погаси мы не пять, а четыре миллиарда. Мне приходится выслушивать постоянные претензии к власти, которая сегодня берет на себя обязательства, а завтра в одностороннем порядке от них отказывается.

Много зерна не бывает

– Скажите, не зашли ли усилия законодателей в тупик: зерна с помощью бюджетной поддержки сельчане навыращивали столько, что не знают, куда его сбыть?

– Много зерна никогда не бывает. Надо им только умно распорядиться. У нас, в силу климатических условий, клейковина зерна слабая, не годящаяся на выпечку хлеба. В основном это фуражное зерно, идущее на корм скоту. Но в середине 90-х годов восторжествовало мнение, что животноводство убыточно. Мигом пустили скот под нож и кинулись выращивать пшеницу. Только лет через пять опомнились. Помню, бывший губернатор Борис Говорин специально собрал всех специалистов в загородном пансионате, и мы три дня вырабатывали сельскохозяйственную стратегию. Животноводство было реабилитировано. Будет оно развиваться, будет расти и спрос на зерно. Одно от другого неотделимо.

– Но если была сделана ставка на животноводство, почему же мы сейчас затарились зерном?

– Падать всегда легко, а вот подниматься трудно. Бюджетная поддержка, несомненно, помогла увеличить поголовье скота, но надо помнить, что вложения в сельское хозяйство окупаются не раньше трех, а то и пяти лет. Сегодня главным производителем мяса и молока стало личное подсобное хозяйство (ЛПХ). Как мы ему помогаем? Да практически никак. В результате только за прошлый год численность скота в ЛПХ снизилась на 10 тысяч голов. Почему бы то фуражное зерно, которое лежит сейчас на складах мертвым грузом, не закупить в страховой фонд области и не передать на переработку комбикормовым заводам, а готовые корма раздать владельцам личного подсобного хозяйства за символическую плату. Но при этом поставить условие, что он начнет выращивать скот и сдавать молоко и мясо. Такой шаг, уверен, стал бы хорошим стимулом для развития частного сектора.

– Вы уверены, что животноводство поспеет за производством зерна, и в будущем не ожидается ли его переизбыток?

– Зерно – это ведь не только корма, но и сырье для различного вида производств. Того же, например, спирта. У нас в области раньше работало два спиртзавода – Тельминский и Троицкий, – потребляющие порядка 30 тысяч тонн зерна. Сегодня они простаивают. Нет заводов – нет акцизов. А это минимум полтора миллиарда рублей, которые теряет бюджет. Сейчас серьезный инвестор зашел на Тельминский завод, собирается запустить линию по производству водки. Почему бы не побудить его к восстановлению спиртового производства? Сделай мы это, и 30 тысяч тонн зерна нашли бы свое применение.

– Продовольственного или фуражного?

– Конечно, фуражного. Зачем переводить на спирт хорошее зерно? Примерно столько же можно было использовать на Тулунском заводе биотехнологий. Хотя планируется, что он будет работать на отходах лесной промышленности, но там есть и технологии по производству биотоплива из зерна. Добавьте сюда проект расширения откорма птицы, который вынашивает сельхозхолдинг «Саянский бройлер». Это еще примерно 20 тысяч тонн зерна. Если бы удалось все это осуществить, то это вполне могло бы закрыть рынок фуражного зерна. А то ведь аграрии, напуганные нынешней ситуацией, готовы, по прогнозам Минсельхоза, сократить посевы зерновых на 50 тысяч гектаров. А я боюсь, сократят и на все 100 тысяч.   

Помогать и агрохолдингам, и фермерам

– Уже никто не выступает против господдержки АПК, расхождение лишь в одном: кому помогать: крупным хозяйствам или фермерам?

– Надо помогать абсолютно всем. Тенденция к сокращению сельского населения характерна не только для Иркутской области. Во всем мире отток из села, как показывает статистика, составляет один-полтора процента в год. Заместить убыль можно лишь с помощью высокопроизводительных технологий. А кто ими располагает? Только крупные холдинги типа Белореченского, способные производить весь цикл работ от нуля до конечной продукции. Перспектива, без сомнения, за ними. Говорят, у них прибыль, они сами справятся. Но мы не поддерживаем производство яйца или бройлерного мяса, мы даем поддержку на реанимацию села. Белореченское взяло практически 75 тысяч гектаров неиспользованных земель, включило в свой состав буквально лежащие на боку деревни, обеспечило работой сотни людей. Это локомотив, вытягивающий деревню из трясины застоя. Почему бы не поддержать их в этом благородном начинании?

– Но не у всех же под боком такие «локомотивы». В том же Усть-Ордынском Бурятском округе их уж точно нет. На кого народу рассчитывать?

– Там, по моему пониманию, необходимо сосредоточить усилия на поддержку крестьянско-фермерских и личных подсобных хозяйств. В какой форме это может быть сделано? Посредством создания тех же кооперативов. Идея не нова, этим уже активно занимались последние два-три года. Но зачастую формально, как говорится, с летальным исходом. Но те кооперативы, что выжили, доказали свою нужность. И по заготовке кормов, и по сбору молока, и по закупу мяса. Они делают очень важное дело – сплачивают вокруг себя людей. Им нужно помогать, а через них и личным подсобным хозяйствам, что в конечном итоге приведет к созданию крупных хозяйств.

– Есть точка зрения, что бюджетные вливания достаются не крестьянину, а промышленникам, ежегодно задирающим цены на свою продукцию.

– В какой-то степени это так и есть. Как был диспаритет цен, так он и остался. Возьмите тарифы на электроэнергию для села. За короткое время они поднялись с 43 копеек за киловатт-час до полутора рублей, хотя доля сельского хозяйства от всего потребления составляет всего 0,6%. Я думаю, промышленность не подкосило бы взять на себя часть оплаты тарифов. Я вот недавно, будучи в Усть-Илимске, побывал в агрофирме «Ангара». Люди там молодые, работящие, выращивают в теплицах огурцы и помидоры, которые так нужны на севере. Завели они и канадских коров, которые дают по 40 литров молока в день. Представляете, по два ведра! Но фирма на грани разорения. Энерготарифы режут ее без ножа. И это в городе, где одна из крупнейших в стране ГЭС.