Ноября 15 дня 1850 года

Газета «Областная» продолжает рубрику, посвященную 160-летию Иркутского академического драматического театра им. Н.П. Охлопкова, и предлагает читателям совершить путешествие в те далекие годы, когда в Иркутске создавался театр.

Это стало возможным благодаря заслуженному артисту России, члену Союза журналистов России, автору книги «Иркутская антреприза» Виталию Сидорченко. Именно он установил дату создания профессионального театра в столице Восточной Сибири.

Утром 14 ноября 1850 года иркутский маклер, лысый узкоплечий человек в черном поношенном сюртуке, старательно записывал: «Мы, нижеподписавшиеся, содержатель театра гражданин царства Польского Иосиф Маркевич и обер-офицерский сын Дмитрий Лисицын, заключили сие контрактное обязательство: я, Лисицын, обязуюсь быть в труппе г-на Маркевича сроком, считая от 15 ноября нынешнего 1850 года в звании актера, преимущественно на амплуа молодых людей в драмах, водевилях, операх и словом во всех пьесах, годе мое амплуа будет, а в случае недостачи актеров занимать также роли комические, как то: простаков, стариков и другие по назначению содержателя безоговорочно, равным образом и жена моя, Мария Ивановна Лисицына, должна участвовать по возможности и способности ее в пьесах». Тут же, на Амурской, Лисицын и Маркевич расстались. Последний спешил в канцелярию генерал-губернатора Восточной Сибири Н.Н. Муравьева, где решалось дело о строительстве постоянного здания театра в Иркутске.

На углу Троицкой и Большой

Так были сделаны первые шаги в организации профессионального театра в Иркутске. Впрочем, процитированный выше договор с Лисицыным – подлинный, списанный из старинной маклерской книги. Там же я обнаружил еще несколько контрактов с артистами: Иваном Гудковым, приглашенным на роли комиков-буфф, резонеров и простаков; Елизаветой Ударцевой – на амплуа старух, благородных матерей, сварливых женщин; Ильей Григорьевым – на роли комиков и простаков. Чуть позже Маркевич принял в труппу еще несколько актеров и среди них крепостного графа Шереметьева – Семена Разгонина, играющего характерные роли. Вообще эти договоры-контракты, написанные выцветшими от времени коричневыми чернилами бойким витиеватым почерком безвестных иркутских писарей-маклеров, открыли фамилии неизвестных ранее иркутских актеров, рассказали об условиях их жизни и службы в театре.

В ноябре 1852 года корреспондент газеты «Московские ведомости» писал из Иркутска: «… Труппа у нас постоянна и хотя не блестящая, но более чем посредственная; в составе ее есть одно дарование, самобытное, которое при большом образовании могло бы пойти далеко: это комик Григорьев, в характере таланта которого есть много общего с игрой знаменитого Мартынова. …Природа не была скупа к этому артисту: рост его, выражение лица, самый голос, все преисполнено неподдельного, чистого комизма…». Были в труппе Маркевича и другие талантливые актеры. Те же «Московские ведомости» отмечали Антона Лебедева, молодого актера «с душой и чувством и с большим навыком к сцене, обладающего довольно счастливой наружностью и огромнейшей памятью; в некоторых ролях он весьма хорош и верен натуре». Из актрис наибольшей известностью пользовалась госпожа Санковская и девица Андреева. Последняя соединяла в себе «несомненный талант со строгим и усердным изучением каждой роли». Она удивляла публику и своими музыкальными способностями. Однажды, не зная ни одной ноты, за три урока приготовила партию из оперы «Велизарий» Доницетти и пела ее дуэтом с заезжим гастролером – итальянским певцом Жордани. Дуэт был исполнен мастерски, и, как писала газета «Северная пчела», «артистка пела свою партию с душой и даже с драматическим увлечением».

Иосиф Маркевич к приезду в Иркутск был уже опытным антрепренером. В столичном журнале «Репертуар и Пантеон» за 1845 год опубликована статья о гастролях его труппы в Уфе летом этого же года. Рецензент анализирует два спектакля: «Дедушка русского флота» Н.А. Полевого и «Купеческая дочка и чиновник четырнадцатого класса» Н. Соколова. Отмечалась игра самого Маркевича и его тринадцатилетней дочери, актеров Лебедева, Ударцевой, Григорьева и особенно Ивана Гудкова. Газета «Восточное обозрение» в 1889 году в № 13 и 22 опубликовала воспоминание одного старожила-иркутянина. Он пишет, что Иосиф Маркевич в сороковых годах дважды приезжал с труппой в Иркутск, где играл спектакли на площади у собора в деревянном балагане. Город Маркевичу понравился. Он решил остаться здесь и основать театр с постоянной труппой. Купил дом для семьи и начал хлопоты по постройке здания постоянного театра.

Городская дума отказалась нести какие-либо расходы и смогла только выделить участок земли. Тогда Маркевич обратился к генерал-губернатору Николаю Муравьеву с просьбой выделить ему из казны на строительство десять тысяч рублей. Граф, «сознавая великое образовательное и воспитательное значение театра», помог. Деньги были взяты из средств «винного откупа» и из пожертвований именитых купцов Иркутска – в первую очередь известного Ефимия Кузнецова. Получив деньги с условием, что через десять лет здание перейдет в собственность города, Маркевич приступил к строительству деревянного театра на углу Троицкой и Большой улиц, на том самом месте, где стоит нынешний – каменный.

Ни в чем не уступая столичным актерам

Но уже в ноябре начались представления во временном помещении – в зале Благородного Собрания на Амурской улице вблизи Спасской церкви. Вот как прокомментировала это событие газета «Северная пчела»: «Наконец в Иркутске открылся театр. До приезда еще содержателя оного г-на Маркевича открыт был абонемент на пятнадцать представлений, цена креслам назначена была 22 рубля 50 копеек серебром, а местам за креслами 15 рублей серебром. Первые представления, состоявшие из пьес «Любовный напиток», «Комедия с дядюшкой», «Андрей Степанович Бука», «Жених нарасхват», «В людях ангел, не жена» и других были даны в зале Благородного Собрания, потому что здание театра (деревянное) еще не выстроено. На первом представлении театр совершенно был полон, и все остались в восхищении от прекрасных декораций и костюмов».

А через год было достроено здание постоянного театра. Как писали очевидцы, «в архитектурном и акустическом отношениях театр удовлетворял всем требованиям сценического искусства. Здание деревянное длиною в семнадцать, шириною двенадцать и вышиною до четырех сажен. Два яруса лож и галерея, партер и девять рядов кресел расположены с большим знанием дела и в отличном вкусе». Торжественное открытие нового театра состоялось 22 октября 1851 года. В этот вечер шли пьеса Н.А. Полевого «Русский человек добро помнит» и два водевиля: «Девушка-моряк» и «Жена за столом, муж под столом».

Построив театр, Маркевич увеличил труппу, пригласив из Петербурга и других городов артистов: Волкова, Львова, Ярославцева, балетмейстера Грузинцева. Петербургская газета «Северная пчела» писала: «Иркутский театр, младенец по времени, далеко оставил за собой многие провинциальные театры как составом своим, так и разнообразием репертуара. Труппа значительно умножена талантами весьма замечательными. В особенности актер Ярославцев, на роли Самойлова (В.В. Самойлов – известный актер Александрийского театра в Петербурге. – Авт.), соединяющий с прекрасно отработанным голосом удивительный навык к сцене…».

Приезд группы сильных опытных актеров дал дирекции возможность поставить «Горе от ума» Грибоедова. И это дерзкое решение увенчалось блестящим безукоризненным успехом 5 мая 1852 года. «Северная пчела» описывает ажиотаж зрителей по поводу этого неординарного события в жизни иркутян: «Побуждения бравших билеты нарасхват были, как и всегда, весьма различны: одна часть публики спешила в театр из любопытства: посмотреть, до чего доводит смелость; другая – из личного расположения к умному и даровитому бенефицианту; третья, наконец, по какому-то непонятному влечению к магическому слову «бенефис», но как бы то ни было, а театр был полон…». Автор далее замечает, что публика Иркутска, весьма образованная, видела «Горе от ума» на столичных сценах, а потому понятно, как сильны были предубеждения и уверенность, что эта пьеса на иркутской сцене не удастся. Каково же было удивление зрителей, когда от начала до конца пьесы актер Лебедев, игравший роль Чацкого, не видавший в жизни своей ничего, что бы могло служить ему образцом в сценических условиях, «решительно увлек всех своей глубокообдуманной, одушевленной игрой и соблюдением самых утонченных светских приличий».

Продолжение следует…