Человек Книги

На литературных вечерах «Этим летом в Иркутске» об издателе Геннадии Сапронове вспоминали постоянно. Не только в первый вечер, посвященный ему и названый «Книга жизни и жизнь книги». И не только потому, что его безвременный уход обязал его друзей и коллег отдать ему долг памяти.

На этих вечерах, одним из идеологов и вдохновителей которых был Геннадий Сапронов, особенно пронзительно ощущалась та пустота, которая начала зиять после его ухода.

Зал в Иркутском драматическом театре на вечере памяти был полон. Открыл его небольшой, но проникновенный отрывок из фильма Сергея Мирошниченко «Река жизни», где были запечатлены одни из последних недель жизни Геннадия Сапронова. На берегу реки Белой в Черемховском районе – малой родине издателя – режиссер спросил его: «Что такое жизнь?» А в ответ услышал: «Труд, искренность, честность, вера».

– Само слово «доброта» исчезло из обихода, – обращается с экрана к зрителям Геннадий Сапронов. – Раньше, когда люди встречались, они говорили: здравствуйте, люди добрые, доброго вам пути, доброго здоровья. Мы сейчас это слышим? Нет, я уже давно это не слышу. А разве можно на просторе этих людей назвать господами и дамами? Нет – люди добрые.

– Когда жизнь улетает так стремительно, как улетела она у Геннадия Сапронова, на полуслове, на запятой, на самом стремительном и ослепительном замысле, ты невольно начинаешь гневаться на господа. И спрашивать: за что? – обратился к зрителям ведущий вечера, литературный критик Валентин Курбатов. – Видимо, есть та небесная логика, которая нам еще невнятна. Но ведь и мы здесь догадываемся о чем-то, когда всматриваемся в его жизнь, как он провел детство на этой реке, которая незримо выстраивала его личность. Потом поступил в университет и окончил его. Работал редактором в «Советской молодежи», собкором в «Комсомольской правде». В перестройку гонял машины из Монголии. Потом начал заниматься железными дверями. Все время впотьмах что-то нашаривая, и наконец, став тем издателем милостью божьей, чье имя теперь прочно вошло в русское книгоиздательское дело.

Многие из тех, кто дружил и создавал совместные проекты с Геннадием Сапроновым (а одно невозможно было представить без другого, ведь ему было важно создать команду единомышленников), собрались в этот день на сцене. Среди них и литературный критик Лев Аннинский:

– Когда Сапронов проявился на издательском горизонте, стало ясно, что пришел профессионал своего дела. Те, кто его знал, смягчая улыбкой, говорили иногда, что он второй Сытин (Иван Дмитриевич Сытин в 1884 году в Москве начал печатать в своей типографии книги, доступные для народа. Среди его изданий значительное место занимают собрания сочинений А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, Л.Н. Толстого, многотомные энциклопедии. – Авт.). Теперь я могу сказать без всякой улыбки, что это действительно издатель, который вошел в список самых славных издателей России, где стоит имя Новикова, Сытина, Павленкова, и теперь там навсегда имя Геннадия Сапронова. Книга для него не была сшитым количеством листков бумаги, она была произведением искусства. И его нельзя считать провинциалом, потому что он мыслил масштабными категориями, поэтому выбирал писателей, обладающих всемирным звучанием – Астафьева и Распутина.

Лев Аннинский отметил, что не случайно к Сапронову тянулись талантливые люди. Среди них – художник Сергей Элоян, который «создает книгу как живое существо» и является, по мнению критика, одним из трех лучших художников книги России наряду с Василием Валериусом и Александром Коноплевым.

– Наша совместная деятельность началась десять лет назад, и это время для меня – особый период, когда я стал книжным графиком, – продолжил вечер воспоминаний Сергей Элоян. – Не знаю, доведется кому-то еще встретить такого издателя-единомышленника. Он считал важным, чтобы я лично общался с авторами, так я лучше начинал чувствовать текст. Каждую книгу он стремился сделать открытием, постоянно экспериментировал и достигал успеха, о чем говорят его многочисленные награды. Но он не успел получить главную – премию «Человек книги», на которую его собиралась выдвинуть Ассоциация книгоиздателей России. С другой стороны – Геннадий Сапронов был не менее выдающимся другом, и здесь его талант проявлялся так же полно, как и во всем другом, даже в мелочах.

О первых шагах издателя на профессиональном пути рассказала легендарный редактор и друг его семьи Агнесса Гремицкая:

– Я с Геннадием Константиновичем познакомилась в 1993 году, его прислал ко мне Виктор Петрович Астафьев. Сапронов решил издать последние рассказы писателя в Книжной палате. Вышли два тома, и Гена был счастлив, но весь этот тираж у него украли. А через два-три года к писателю стали обращаться читатели с просьбой подписать эти книги. Гена обладал тонким чувством искусства, что сделало его издателем, равного которому нет в России. В советское время этим занимались партийные функционеры, а в перестройку, в основном, дельцы. Сапронов возродил такой жанр как эпистолярий, ведь сейчас люди уже не пишут письма друг другу. Помните, переписка Курбатова с Борщаговским называлась «Уходящие острова»? Мне сейчас подумалось, что Гена и был тем настоящим островом – великий издатель на великой земле.

Вспомнила Агнесса Гремицкая и о личных драмах издателя:

– Однажды они с женой гостили у своих друзей в Копенгагене, и там Гена случайно узнал, что у него жив отец, который много лет жил в Черемхове, а потом уехал в Москву. А еще у него есть брат и сестра. Ему показали фотографию деда, и оказалось, что он как две капли воды похож на него, точно так же, как Генин внук – Алеша. И произошла встреча этих двух людей.

Журналист Любовь Сухаревская рассказала, как они вместе с Геннадием Сапроновым работали в газете «Советская молодежь»:

– Наверное, именно журналистская работа привела Гену в командировку к Астафьеву в Овсянку, когда и завязалась их дружба. У него был абсолютный литературный слух, благодаря которому он выбирал лучших авторов. Его знакомство с Евгением Колобовым и выход «Созвучия» был на самом деле не случайным: Гена был прекрасным знатоком музыки, любил классику и авторскую песню, и сам очень неплохо пел. Поэтому участие в нынешних «Литературных вечерах» бардов не случайно.

Не случайно было и присутствие на сцене писателя Валентина Распутина как представителя той высокой литературы, которую и издавал Геннадий Сапронов.

– В последние годы мы дружили, просто сошлись, как не сходились в молодые годы, – признался писатель. – И нужно отметить, что у книг Сапронова было удивительное свойство. Не секрет, что в последние годы мы с Виктором Астафьевым разошлись во взглядах. И когда я читал его последние вещи в журналах, они вызывали у меня сомнение и где-то даже неприятие, а в Генином исполнении они звучали совсем иначе, как будто это были уже совсем другие рассказы, хотя текст был тот же самый.  

Наверное, в этом и заключалось искусство создавать книги, которое было истинным призванием Геннадия Сапронова.