Иван Головных: «Нам приказано выйти в мировые лидеры»
Принцип выдающегося немецкого ученого Александра фон Гумбольдта, высказанный им 200 лет назад – «единство преподавания и научно-исследовательской деятельности» – давно положен в основу западноевропейского и американского высшего образования.
Сегодня эту модель начинает внедрять и Россия. Прошедший в два этапа конкурс на звание национального исследовательского университета определил 29 победителей. Самым восточным в этом списке оказался Иркутский государственный технический университет. По мнению его ректора, доктора технических наук Ивана Головных, объединение в одном месте образовательных и научно-исследовательских функций давно уже назрело.
– За два последних десятилетия наука пережила большие потрясения. И если академическая наука еще как-то сохранила свои позиции, то отраслевые институты в буквальном смысле исчезли с лица земли. И вряд ли многие из них уже когда-нибудь воскреснут. Их ноша перекладывается на национальные исследовательские университеты. И это понятно: без прикладной науки ни о какой модернизации страны говорить просто невозможно.
– И вы готовы взять на себя роль, назовем ее, «научного консультанта производства»?
– Мы не только готовы, мы уже в ней выступаем. Те требования, которые предложил конкурс, давно положены в основу деятельности нашего вуза. Причем исключительно по нашей инициативе, безо всяких призывов сверху. Последние годы мы стремились сработать на опережение и определить те направления, которые завтра станут супервостребованными. Мы, например, начали заниматься нанотехнологиями еще лет шесть назад, когда о них никто не говорил с высоких трибун.
– На них, по всей видимости, и сконцентрируете научно-исследовательские работы?
– Не только. Чтобы не разбрасываться, мы определили четыре главных направления научного поиска. Первое – недропользование. Было бы грешно обделить вниманием две наши традиционно мощные школы: геологическую и горную – способные объять всю цепочку, начиная от поиска, разведки, добычи и кончая переработкой полезных ископаемых.
– Отдали дань традиции?
– Мы прекрасно понимаем, что на одной традиции, если она не подкреплена современными технологиями, далеко не уедешь. Это понимал и наш прежний ректор Сергей Борисович Леонов. Многие годы он возглавлял кафедру обогащения полезных ископаемых – и показал нам всем прекрасный пример связи науки и практики. Еще в середине 90-х годов с его подачи было создано целое НИИ по проектированию горно-обогатительных фабрик на основе самых передовых технических методов.
– По обогащению чего?
– В основном золота, но в последнее время они уже начинают расширять спектр полезных ископаемых. Итог деятельности предприятия таков: за последние восемь лет по его проектам построено 18 обогатительных фабрик. География: Россия, Казахстан, Южная Африка. Сегодня к проектировщикам целая очередь. Только на этот год поступило заказов на 1,2 миллиарда рублей. Последняя их работа – горно-обогатительный комбинат в Казахстане, на Васильковском золоторудном месторождении. Пуск его намечен на нынешнее лето. Он будет способен выдавать 16 тонн драгметалла в год, что сопоставимо с добычей золота в Иркутской области. Как видите, это уже не игрушки, а взрослые дела.
– Итак, недра вы застолбили. На что еще нацелились?
– На создание наукоемких и высокоэффективных технологий производства машин и оборудования. Факультеты машиностроения и транспортных систем одни из сильнейших в университете, там сконцентрирована серьезная наука. Особые надежды мы связываем с авиастроением. И это вполне объяснимо, ведь мы имеем под боком авиазавод, с которым у нас давние связи и плодотворное сотрудничество. Вуз, можно сказать, главный поставщик инженерных кадров. В этом году завод забрал практически всех выпускников самолетостроительных, машиностроительных специальностей.
– Коль такой спрос на специалистов, то можно быть уверенным, что отечественный авиапром на подъеме?
– За весь авиапром не могу ручаться, а то, что наш иркутский авиазавод на подъеме – это абсолютно точно. Сейчас на нем ведется интенсивная подготовка к выпуску среднемагистрального самолета МС-21. Объем работ колоссальный. На нас возложена обязанность оптимизировать процесс проектирования, предложить наиболее прогрессивные технологии изготовления деталей, произвести прочностные расчеты различных элементов конструкции…
– Как оцениваете результаты?
– Если учесть, что у нас завязываются прочные связи с Ульяновским и Самарским авиазаводами, входящими в ОАК – Объединенную авиастроительную корпорацию, то, скорее, позитивно. Сейчас вот ведем переговоры о сотрудничестве с Улан-Удэнским вертолетным заводом, на котором тоже работает много наших выпускников. Между прочим, Алексей Федоров, нынешний президент ОАК, также наш выпускник.
– Это как-то облегчает вам жизнь?
– Не без этого (смеется).
– Давайте вернемся к нанотехнологиям. Скажите, каким образом рядовому университету удалось внедриться в столь высоконаучную область?
– Мы прекрасно понимали, что без создания специализированных структур в тонкости «нано» нам не проникнуть. А поскольку проникнуть очень хотелось, то мы пошли на создание физико-технического института, способного заложить теоретическую базу для прикладных исследований.
– Института, нацеленного исключительно на решение научных задач?
– Научных и образовательных. Там мы применили совершенно другой подход к обучению. Он основывается на привлечении студентов к научным исследованиям уже на младших курсах. В будущем такой подход будет применен ко всем кафедрам университета. Эту реформу диктует сам статус национального исследовательского университета.
– Нанотехнологии – это пока еще журавль в небе, а вы уже готовите специалистов для работы с ними. Не поспешили ли?
– Опоздали. Уже сейчас на них колоссальный спрос. У нас под боком, в Усолье, развивается нанотехнологическое производство, и компании «Нитол» позарез требуются опытные кадры. Солнечный кремний, которым они сегодня занимаются, лишь первый этап. Следующий – полупроводниковый кремний, который у нас в стране никогда не производился. Если все сложится удачно, то в недалеком будущем Усолье начнет производить подложки под микрочипы.
– Подложки – это хорошо, а собственные наноидеи у вас есть?
– И не одна. Особенно преуспел в них Игорь Юрьевич Шелехов, пока еще кандидат технических наук, но уже без пяти минут доктор. На его счету уже шесть ноу-хау. И не какие-нибудь там простенькие изобретения, а не имеющие мировых аналогов. Он создал целую серию энергоэффективных приборов. Когда к нам приезжал глава Роснано Анатолий Чубайс, ему продемонстрировали две электроплиты: обычную и конструкции Шелехова. На каждую поставили по чайнику с водой. Закипели они одновременно, но затраты электроэнергии у второй плиты оказались на 30% меньше, чем у первой. Кроме того на нее абсолютно не влияют скачки напряжения в сети. Ей что 220 вольт, что 180 – греет одинаково. Для села, где напряжение «гуляет» постоянно, такая печь – настоящая находка.
– А в чем фокус? Особо чувствительная электроника?
– Там вообще нет никакой электроники. Секрет кроется в самом нагревателе. С помощью нанотехнологий он сам адаптируется под поставленные перед ним задачи. Это, можно сказать, мыслящий металл (смеется).
– Как отреагировал Чубайс на соревнование двух плит?
– Обещал поддержать нашу заявку в Роснано. Мы попросили 1 миллиард рублей на организацию производства.
– А где его думаете разместить?
– Хотели бы, конечно, в Иркутске. К нашим ноу-хау проявили интерес и южнокорейцы. Буквально на днях оттуда приезжала целая делегация: два инвестора и группа профессоров из Пусанского национального университета, второго по значимости в Южной Корее. Инвесторы, не таясь, объяснили: они готовы вложить деньги в совместное производство, но им нужны гарантии, что изобретение стоящее. Для его проверки они и прихватили профессоров. Те неделю все тщательным образом изучали и дали заключение: все без обмана. Получив такой авторитетный отзыв, бизнесмены дали согласие финансировать проект.
– А что они намерены производить?
– Целый спектр нагревателей для автомобиля: подогрев автомобильных сидений, оплетки руля… Наше условие: совместное предприятие должно размещаться в Иркутске. Обязанности делим так: мы изготавливаем начинку, а южнокорейцы отвечают за дизайн.
– То есть секрет ноу-хау вы не хотите передавать в чужие руки?
– Ни в коем случае. Это в начале 90-х годов, когда все рухнуло, институты буквально за гроши отдавали серьезнейшие разработки. Сейчас все по-другому: мы защищаем свою интеллектуальную собственность. Точнее, учимся защищать, поскольку немногие университеты в стране могут похвастаться, что эта процедура у них отработана. Потребовались грамотные юристы, разбирающиеся в вопросах интеллектуальной собственности. Хватились – и не могли найти.
– Это у нас-то в городе, где юристы плодятся со скоростью мушек дрозофил?
– Да, вот такой парадокс: юристов море, а нужных нет. Пришлось срочно самим готовить. Та же история с маркетологами. Это в старые добрые времена можно было утолять свой научный интерес, не заботясь, как это пересекается с потребностями народного хозяйства. Сегодня, чтобы не переводить зря деньги, мы просто обязаны изучать рынок и направлять научный поиск в нужном направлении. А для этого нужны экономисты, свободно ориентирующиеся в потребностях рынка, умеющие грамотно составить бизнес-план. Сколько таких ни искали, не могли найти. Опять пришлось самим создавать нужные кадры.
– Какие преимущества дает вам попадание в университетскую элиту?
– Дополнительное финансирование на научные исследования: 1,8 миллиарда рублей на пять лет. Их можно потратить лишь на приобретение оборудования, повышение квалификации преподавателей, информатизацию университета. На зарплату ни рубля. Зарплату мы должны заработать сами. Вообще я должен сказать, статус национального исследовательского университета – это, конечно, почетная, но весьма тяжелая ноша. Контроль со стороны Минобразования будет жесточайший. Мы становимся заложниками более 100 показателей: количество публикаций, защищенных диссертаций, число вновь созданных производств… Между прочим, мы каждый год должны создавать по одному такому предприятию. Споткнемся, сбавим обороты – тут же последуют претензии.
– Серьезные?
– Могут ректора снять с должности, а в крайнем случае – лишить статуса национального исследовательского университета. Я надеюсь, до этого не дойдет. Запас прочности у нас солидный, по ряду технологий мы уже вышли на мировой уровень, на подходе и другие, не менее ценные разработки. Так что – выйти в мировые лидеры – можно расценивать как приказ.
