Светлана Василенко: Иркутску нужна поэтическая лаборатория
Критик Андрей Немзер в рецензии к известному роману «Дурочка» характеризовал талантливого прозаика, сценариста и поэта Светлану Василенко как автора, который «неизбежно видит и пишет жизнь сквозь призму близкого конца света». Связал он это с эпизодом ее детства, который пришелся на Карибский кризис – в то время поэтесса жила в городе Капустин Яр Астраханской области, где располагались ядерные боеголовки.
Но при личном общении со Светланой Василенко приходишь к мнению, что ее способность ясно мыслить и способность сострадать – это, скорее, природные свойства характера, отточенные обстоятельствами жизни. Став гостем X Международного фестиваля поэзии на Байкале, первый секретарь Союза российских писателей поделилась своими впечатлениями об Иркутске и взглядом на современный литературный процесс:
– Впечатления от фестиваля у меня самые высокие, потому что есть с чем сравнивать. Во-первых, мы с Андреем Коровиным проводим Волошинский фестиваль в Коктебеле, во-вторых, я была на самом первом форуме поэзии на Байкале с Евгением Евтушенко. Но сейчас меня поразило то, что на этот фестиваль приехали поэты-интеллектуалы. И иркутская публика настолько умна, что понимает сложнейшие смыслы их стихов, и тут же отзывается на них. Меня восхитили залы, наполненные той публикой, которую публикой-то нельзя назвать, так как она творит стихи вместе с поэтом в момент прочтения его произведения и создает другую поэтическую реальность. Ведь было много концертов на совершенно разных площадках, и я видела как завсегдатаев, так и новых зрителей, преподавателей и студентов, даже бухгалтеров и людей самых разных профессий. Мы знакомились в процессе, ведь с этой публикой хотелось познакомиться, потому что было ясно, что ее не согнали в залы, как иногда сгоняют работяг, чтобы они познакомились с приехавшими в провинцию поэтами.
– Светлана Владимировна, а как ощущения от Иркутска?
– Город мне понравился своей открытостью к поэтическому слову еще десять лет назад, но тогда – это был Евтушенко, человек, который собирает спортивные залы и стадионы, а потом он свой – сибиряк. А здесь тихая поэзия, и люди московской поэтической школы, поэтому, я считаю, у форума большой успех и многообещающее будущее.
– Как вы считаете, насколько нужен сегодня выход к публике поэтов, в частности, в рамках фестиваля?
– Вы знаете, так как сама имею отношение к кинематографу – я сначала окончила Литинститут, а потом высшие сценарные курсы – всегда завидовала киношникам, что у них есть фестивали, на которых можно посмотреть новые фильмы за определенный период. А потом задумалась, возможно ли это в литературе? Потому что тогда была эстрадная поэзия: Вознесенский, Евтушенко, Ахмадулина, и была такая тихая лирика – поэты, которые нарочито не читали своих стихов на публике. А в Иркутске покойный Анатолий Кобенков – прекрасный харизматичный поэт – не раздумывал долго, а просто воплотил эту идею, соединив в одном форуме столичных и провинциальных авторов, поэтов из дальнего и ближнего зарубежья для того, чтобы все они друг друга услышали. И создание такого поэтического пространства очень важно, ведь до сих пор бывает сложно купить в Москве книгу сибирского поэта и наоборот. Кроме того, книги вдруг вообще перестали покупать. Я и по Москве сужу, у нас сейчас много поэтических клубов, где именно читают стихи и поэтов знают только по таким выступлениям. Это сегодня единственный выход тут же и продать книжку, которую они издали за свой счет.
– То есть это тенденция времени – люди больше не читаю книг?
– Да, и если просто поставить сборник в магазине, его редко кто купит. И те поэты, которые приехали на фестиваль, не столь публичны, но они поняли, что нужно читать стихи, ведь публика этого хочет.
– Светлана Владимировна, вы человек широкого творческого спектра: прозаик, сценарист, поэт. Кем в большей степени вы себя ощущаете?
– Для меня это разные способы выражения творческой энергии. Сейчас вообще, на мой взгляд, век открытого творчества. Например, выдающийся драматург и прозаик Людмила Петрушевская вдруг начала петь и собирать залы. Что это блажь или юродство писателя? На мой взгляд, это поиск нового качества, ведь я тоже поступила на сценарные курсы, чтобы открыть новое качество прозы. Там я поняла, что когда жанры скрещиваются, на стыке рождается что-то качественно новое. Я, например, обнаружила, что сценарий можно писать как прозу, и это будет видеопроза. Как известно, сценарий считают низким жанром, а мне хотелось, чтобы он перестал быть таковым. Помните, ведь и лирическое стихотворение раньше было «так себе» в сравнении с одой. Сейчас же это высший жанр, а оды вообще никто не пишет. Кстати, сценарий оказался ближе к поэзии, ведь кино – искусство поэтическое. Через него я и подошла к стихам, которые пишу как верлибры, для меня это то неуловимое, что держится только на интонации и смысле. Так мне удобнее выражать себя.
– Вы занимаетесь еще одним видом деятельности – являетесь первым секретарем в Союзе российских писателей. Расскажите, как сейчас живут поэты и на что?
– Поэты вообще всегда жили плохо, вспомним Пушкина, который умер в долгах. Они, на мой взгляд, в литературе как сословие брахманов, которые не имеют права зарабатывать деньги, ведь считается, что тогда высокая карма их покинет. Так и у поэтов: если человек начинает заниматься сугубо практическими вещами, то настрой высокой души уходит безвозвратно, и можно себя погубить. Сколько я знала судеб, когда прекрасные поэты погибали в погоне за нормальной жизнью. Но бог их любит, поэтому служители муз, как правило, от голода не умирают. Часто их вторая половинка оказывается более успешной на ниве зарабатывания денег. Либо случается какая-нибудь литературная премия, которая позволяет некоторое время не думать о деньгах. Если говорить о молодых поэтах, то я с трудом представляю, на что они живут – днем они работают, вечерами приходят в поэтические клубы, а пишут стихи, видимо, ночью. Но ведь это состояние постоянного проговаривания в себе стихов многое дает человеку, он может быть и в других профессиях реализуется благодаря этому. И если это вдруг уйдет, он почувствует себя несчастным и перестанет хорошо делать свою работу. По крайней мере, я вижу, что эти молодые люди счастливы.
– Но не должно ли государство в таком случае помогать поэтам?
– Безусловно, поэтам нужны спонсоры, которыми может стать как государство, так и частное лицо. К сожалению, в нашей стране до сих пор нет закона о меценатстве. И не только молодые, но и литераторы зрелого возраста не могут издать свои книги. Нереализованные книги поэты презентуют их своим друзьям, знакомым, коллегам. Забавно иногда бывает на поэтических вечерах наблюдать за залом, когда приходит якобы публика, потом из нее выходят поэты, читают стихи, уходят. И публики к концу вечера становиться все меньше, так что последнего поэта никто не слушает. Оказывается, зал состоял из одних поэтов. Но в Иркутске публика состояла не только из поэтов – вот это мне понравилось. Кстати, мы говорили о поддержке молодых иркутских поэтов с губернатором Приангарья Дмитрием Мезенцевым. И эта встреча оставила у меня и моих коллег самые приятные впечатления.
– Может, дело не в том, что люди не хотят читать? Наверное, они просто дезориентированы, ведь когда ты внутри литературного процесса, то знаешь, что в нем происходит, а если вовне, то СМИ не всегда дадут тебе хороший совет…
– Наверное. Плюс советского времени в том, что тогда была хорошая книготорговая сеть, которую мы сегодня потеряли и никак не можем восстановить. Ведь книга нужна всем людям. А на западе при каждом книжном магазинчике есть презентационный зал, где публике представляется каждая новая книга. И об этом пишут СМИ. Деньги на это выделяет само издательство, естественно, надеясь ее хорошо продать. Сегодня нужна реклама хорошей книги, кино, картине и искусства вообще. Например, конкурс видеопоэзии, который проводился в рамках фестиваля, как мне кажется, это прообраз будущей рекламы поэзии.
– Да, поэтические клипы производят потрясающие впечатления.
– Объем многих стихотворений вырос именно благодаря видеоряду. Например, в клипе «Золотая орда» вновь возник романтическо-поэтический принцип монтажа, который ввел в свое время в киноискусство Эйзенштейн. Он, кстати, в последнее время совершенно утерян в современном реалистическом кинематографе. Но, надеюсь, видеоряд не будет в дальнейшем довлеть в этом жанре, делая слабые стихи более убедительными. Идеально, чтобы режиссер быть равен поэту по таланту. Я думаю, это направление будет активно развиваться и даже собирать большие залы, потому что это очень зрелищно.
– Открыли ли вы на фестивали для себя новых поэтов?
– Конечно. Я уже давно явлюсь поклонником иркутской поэтической школы, которую сначала возглавлял Марк Сергеев, потом Анатолий Кобенков, который столько своего времени уделял своим ученикам – молодым поэтам. Поэтому Иркутск, который является городом молодежи, должен создать творческую лабораторию в рамках этого фестиваля, чтобы гости проводили мастер-классы, семинары. И, может, должна возникнуть премия им. А. Кобенкова, которая, возможно, станет всероссийской.
