Золотая рыбка Братского водохранилища

В выпуске «Областной» от 11 марта мы рассказывали о том, как в Ангарске работает крестьянско-фермерское хозяйство, которое специализируется на разведении форели, карпа и байкальского осетра. Сегодня в материале нашего корреспондента речь пойдет о проблемах рыборазводной отрасли северных территорий региона, где расположены Братское и Усть-Илимское водохранилища.

Несмотря на усилия ихтиологов, крупнейшие в мире водохранилища дают сегодня менее 0,09% от общих рыбных ресурсов внутренних водоемов России. На севере Иркутской области, в городе Братске, все еще существует рыборазводный завод. «Все еще» – потому что финансовой стабильности на предприятии нет, коллектив, в котором работали научные сотрудники редкой специализации – ихтиологи, без конца находится в вынужденных отпусках. В последние годы Братский рыборазводный завод (БРЗ) поддерживала Группа «Илим». Ежегодно по экологической программе компания выделяла на рыборазводные мероприятия до 3 млн рублей. Однако эти деньги не спасали предприятие, и время от времени в прессе мелькали сообщения о том, что завод снова на грани закрытия.

Не работает Братский рыборазводный завод и сейчас, коллектив снова в бессрочном отпуске. Тем не менее недавно вновь заговорили о возможной реанимации БРЗ. У директора завода Юрия Панасенко, который готов биться за сохранение завода, свои железные аргументы. С просьбой помочь предприятию выжить, сохранить рабочие места, дать возможность развиваться рыборазводной отрасли на братской территории он пришел на одно из последних заседаний политсовета братского городского отделения партии «Единая Россия». Местные «единороссы» поддержали его и уже разрабатывают партийную программу по поддержке отрасли на территории. Секретарь городского политсовета ЕР Андрей Чернышев считает, что вопросы сохранения рыборазведения в Братске необходимо поднимать на областном уровне, и было бы неплохо предварительно провести в региональном Законодательном Собрании Иркутской области депутатский круглый стол с приглашением специалистов отрасли для того чтобы выслушать все точки зрения.

Не все так просто

Братский ихтиолог, научный сотрудник БРЗ Андрей Вахненко, посвятивший рыборазведению более двадцати лет, знает, что говорит: много воды – не значит много рыбы. Например, омуль в Братском водохранилище биологически присутствует, но о его промышленном промысле даже не идет речи. Андрей Вахненко оперирует статистическими данными, из которых следует, что общий вылов промысловиками на Братском водохранилище в 2009 году составил 239 тонн, в основном ловятся окунь и плотва, омуля только 0,3% (чуть более 800 кг). Пелядь и сиг отсутствуют вовсе. Даже если исходить из расчетов, что рыболовы-любители эти цифры дополнили и выловили такое же количество рыбы (а это уже из области фантастики), то все равно оказывается, что в Братском водохранилище рыбы очень мало, при том что оно одно из самых крупных в мире. Его площадь почти 5,5 тыс. кв. км, а объем – 170 куб. км. В чем же причины несоответствия объемов водохранилища и улова, спрашивает Андрей Вахненко? И что нужно сделать, чтобы исправить это положение?

Ответ на первый вопрос, по его мнению, прост. Водохранилища ангарского каскада – это творение рук человеческих. Если природа и принимала участие в их создании, то очень опосредованно. Соответственно, в рукотворных водоемах экосистема не формировалась естественным путем, и на ее налаживание потребуется не одно столетие. Природе необходима осмысленная помощь человека.

Трудный вопрос

Сложнее ответить на вопрос «Как исправить положение?» Попытки оживить Братское море в плане рыбодобычи предпринимаются регулярно, но дело не в попытках, а в их эффективности. Оценка рыбоводных работ традиционно производится по конечному результату и выражается килограммами, центнерами и тоннами добычи, либо стоимостью улова. А вот использовать в виде оценки рыбоводных работ количество выпущенного рыбопосадочного материала, считает Андрей Вахненко, неправильно. А это, как ни странно, и происходит с Братским водохранилищем. Ежегодно в этот искусственный водоем выпускается такой материал, закупленный в инкубаторах соседних регионов. Итогом таких акций, по мнению Андрея Вахненко, являются лишь газетные информации о том, что столько-то мальков пеляди выпущено в Братское и Усть-Илимское водохранилища. А что с ними происходит дальше, об этом уже мало кто задумывается.

– Говорить о какой-либо эффективности рыбоводных работ, проведенных с сиговыми за последнее десятилетие, даже не имеет смысла. Все израсходованные за эти годы средства лишь обеспечили биологическое присутствие байкальского омуля в ангарских водохранилищах, и не более того. Ведь ежегодно самый массовый вид рыб ангарских водохранилищ – речной окунь – откладывает только в Братском водохранилище, по самой минимальной оценке, 100–200 млрд икринок. Выпуск в этот водоем даже 100 миллионов личинок омуля на фоне таких «урожаев» хищника выглядит несерьезно – как легкий, очень скудный завтрак для окуня. «Зарыбление плотвично-окуневых озер нельзя проводить личинками, их полностью уничтожает окунь», – цитирует Андрей Вахненко специальный справочник по рыбоводству:

– А мы, несмотря на это, продолжает подкармливать окуня. В чем смысл этих мероприятий? Эффективное зарыбление возможно только подрощенной, жизнестойкой молодью, и это неоспоримый факт. От одного миллиона выпущенной личинки омуля реально можно выловить от 100 до 500 рыб, или от 30 до 160 килограммов. Себестоимость килограмма омуля, плавающего в водоеме, даже без учета затрат на вылов, получается дороже рыночной цены на красную икру.

Только выпуск подрощенной до 1–1,5 г (уже жизнестойкой) молоди может обеспечить относительно низкую себестоимость уловов. И это говорит о том, что все вкладываемые в рыбоводство средства должны эффективно расходоваться только на получение жизнестойкой молоди.

Рыбная математика

По словам Андрея Вахненко, работы с сиговыми на ангарских водохранилищах – это чисто экономический проект, преследующий одну цель: преобразовать 155 тыс. тонн зоопланктона в 1500 тонн омуля и пеляди, т.е. получение товарной продукции по меньшей мере на 300–350 млн рублей в год. Даже не имеющие никакого понятия о сельском хозяйстве люди знают: чтобы получить хороший урожай, требуется посадить определенное количество зерна на данную площадь. Если посадить меньше – то посадки задавят сорняки, если больше – то зерновые будут подавлять друг друга. То же самое происходит и с рыбой. В восьмидесятые годы в рыбоводстве появилось даже такое понятие – «голубая нива». Какова же минимальная плотность зарыбления, при которой введение сиговых в ихтиофауну водохранилищ становится экономически выгодным? И если зарыбление водохранилищ проводится за счет государства, то кто получает прибыль от рыболовства?

Несомненно, что государству в обязательном порядке должны быть возмещены все расходы, связанные с рыборазведением. Фактически единственным более-менее гарантированным механизмом возврата вложенных средств является лицензионный лов (во всем мире большая часть затрат на рыборазведение возмещается за счет продажи лицензий), но лицензии будут покупаться только в том случае, если лов станет приносить рыбакам гарантированную прибыль. Когда затраты на топливо, орудия лова, зарплату и т.д. будут окупаться. А это возможно только в том случае, если численность сиговых достигнет уровня промысловых концентраций. Процеживать впустую ангарскую воду сквозь свои орудия лова за свои собственные деньги никто не будет, уверен Андрей Вахненко. Для создания же промысловой концентрации (не нерестовой!) минимальная численность сигов для Братского водохранилища должна составлять, по меньшей мере, 300–400 тыс. экземпляров. Для этого в водоем необходимо выпускать ежегодно 8 млн экземпляров подрощенной молоди. Это тот минимум, при котором имеет смысл заниматься разведением сиговых, в противном случае – это просто кормление отдельных браконьеров деликатесной рыбкой за счет государства. При этом необходимо ориентировочно придерживаться расчетов, что себестоимость рыбоводных работ должна составлять не более 20% от рыночной цены улова, иначе с надеждами на установление лицензионного рыболовства можно распрощаться: расценки на лицензии будут слишком высоки. В себестоимость необходимо включать и расходы на охрану рыбных ресурсов, и контроль промыслового и любительского лова: ведь без надлежащего контроля все меры по зарыблению будут бессмысленными.

Андрей Вахненко делает небольшие математические расчеты и приходит к выводу о том, что сегодня для полноценного зарыбления только Братского водохранилища необходимо 37,5 млн рублей ежегодно. При нынешнем уровне финансирования рыбоводства в Иркутской области это нереальная сумма.

Разводись, рыбка большая и маленькая

Ученые-ихтиологи считают, что в столь крупных водоемах, какими являются ангарские водохранилища, успешно акклиматизировать сиговых практически невозможно из-за их высокой стоимости.

Андрей Вахненко полагает, что Иркутской области нужна хорошо проработанная программа рыбоводства. Какой, к примеру, смысл закупать икру и инкубировать ее в Иркутской области, если с таким же успехом на рыбоводных заводах Бурятии можно закупить готовую личинку, стоимость которой ненамного больше стоимости икры на стадии «глазка», спрашивает Андрей Вахненко. Потребности инкубации должны ограничиваться возможностями выростных площадей, остальное – деньги на ветер (или, что вернее, окуню на корм). Минимальный срок, через который может возникнуть экономическая необходимость создания собственных сиговых инкубационных цехов в Иркутской области, – 6–8 лет после начала интенсивного зарыбления водохранилища подрощенной молодью.

Конечно, имея на территории области такие гигантские по водным запасам искусственные водохранилища, нельзя не задумываться об их эффективном использовании, считает Андрей Вахненко.

– Мы должны стремиться к тому, чтобы рыборазводная отрасль в Приангарье развивалась, – говорит он. – Нам, конечно, придется восстанавливать и реанимировать рыборазводные заводы, в том числе братский. Но работа эта должна быть продуманной, ее необходимо подкрепить областной программой развития отрасли. Стихийные вливания финансовых средств не принесут результата. Производство вновь будет лихорадить от простоев.