Култукский пенсионер переделывает бочку, на которой мечтает переплыть Байкал
Приехать в Кутулик и не познакомиться с известным теперь уже на всю Россию Николаем Лупыниным было невозможно. Местная знаменитость встретила нас у порога собственного дома.
– Заходите, машину бросайте прямо здесь, у нас два раза не угоняют…
Во дворе остов широко разрекламированного на всю страну плавсредства – огромной самодельной бочки.
– Третий раз переделываю, – объясняет хозяин, – С каждым разом она у меня все больше и больше выходит. Недавно в очередной раз разломал старую и начал делать вот эту. Каждый день кручу-верчу, живот сорвал. Колесо тяжеленное, его стаскиваешь, обратно закидываешь вагой, не будешь же каждый раз мужиков звать…
Огромные, около трех метров бобины от кабельных катушек служат основанием нового сооружения. Между ними – разделенный на три части трюм. Две, по задумке мореплавателя, будут заложены пенопластом, в третьей Николай Федорович намерен разместиться сам.
– Мысль переплыть в бочке Байкал меня посетила давно. Я очень люблю песню «Думы о Байкале», слова к которой написал Дмитрий Давыдов. Помните: «Славное море, священный Байкал, славный корабль – омулевая бочка…» – затянув широко известный мотив, Николай Федорович тут же лукаво прищуривается. – А вы знаете, что на самом деле тот бродяга переплыл в бочке наше озеро-море. Каторжанин, бежавший из Акатуя, нашел на берегу брошенную бочку, наполовину занесенную песком. Решив, что двум смертям не бывать, беглый каторжник использовал ее вместо корабля, а в качестве парусника приспособил свой рваный армяк. «Труса достанет и на судне вал, смелого в бочке не тронет!» – во как!
– Так это каторжанин, а вам-то какая нужда пускаться в плавание в этом сооружении?
– А интересно! Пойдем, покажу, что я придумал. Та бродягина бочка была просмоленная, раньше делали так, что она стояла годами, не пропуская воду, а у меня бочка будет протекать, и вода будет служить балластом. Две секции заполню пенопластом, в третьем отделении буду сидеть я. Никакого мотора, бочка будет в свободном плавании.
Я на свалке и в магазинах собираю пенопласт, коробки… Сейчас только его расхватывают, знаешь подо что? Под рассаду. А мне надо таких 400 штук. В каюте будет все обшито ДВП и картинки – для глаза приятнее – из разных газет. Поставлю два ящика, чтобы ноги не промокали. Тут пол еще будет, сиденье мягкое…
– А где Байкал переходить будете?
– Еще не решил. Скорее всего, из Баргузина до Ольхона поплыву. Изучаю течение. Смотри, вот тут вода выходит из Селенги, нужно все точно рассчитать, а то можно плыть бесконечно, и назад не вернешься, и на Ольхон не попадешь. Тебя будет болтать неделями, и к берегу не прижмешься, и в воду не уйдешь… В июле в этом месте есть такое течение, которое называется «понос». Это не тот понос, который бывает у людей, а другой, морской… Я покажу карту, она у меня дома, сейчас зайдем. Вот поймаешь этот «понос» – хоп – ушел с ним! Бочку нужно везти катером до Баргузина, а там скинуть в воду.
– Не страшно?
– А чего бояться? Кому суждено сгореть, тот не утонет.
– Жена-то как вас отпускает?
– Она говорит: «Я тебя на миллион застрахую, и пошел вперед с песней!»
В доме чудеса продолжались. На столе, заваленном вырезками из газет, книгами и карандашами, эскиз герба и флага Култука.
– Рисую наш герб. Смотри, вот две части: зеленая и голубая, зеленая – лес, голубая – Байкал. Внизу два омуля, На голубом фоне рыба серебристая, на зеленом – золотая – вяленая на солнце. Хвосты рыб изображают якорь… На своей бочке прикреплю и флаг, и герб, а еще флаг России, Андреевский – морской, флаг Иркутска и Челябинска.
– А Челябинска зачем?
– Так я сам оттуда. У меня родственников больше 70 человек – весь Урал. Я знаю свою родословную с Петра Первого – с 1694 года! А вот ты знаешь, например, где родился Константин Эдуардович Циолковский? Везде пишут, что в селе Ижевское Калужской губернии, я стал проверять, оказалось, что в то время оно относилось к Рязанской губернии. Почему я заинтересовался? Потому что мои предки пришли на Урал из Рязани.
Как оказалось, не только биографию Циолковского досконально знает Николай Федорович. Он вообще увлекается историей жизни знаменитостей. Составил, например, подробный архив всех 15 тысяч Героев Советского Союза. Говорит, что дело это увлекательное:
– Переписываюсь с военной академией, нахожу много расхождений в официальной информации. Пишут, например, что человек давно умер, а он, оказывается, живой, разве это не удивительно?
Продемонстрировал Николай Федорович и другие свои увлечения.
– Собираю почтовые конверты с изображением героев войны, зажигалки, авторучки… Две авантюры у меня еще есть: собрать гигантскую зажигалку и огромную авторучку. И зажигалок, и авторучек у меня больше тысячи штук. Смотрите, есть совсем необычные: нажмешь, выскакивает цветок, или вот эта: складывается, как браслет, вот эта зажигалка с магнитом, а эта в форме арбалета…
– А она не зажигается?
– Нет, уже свое отхохотала…
Идеи в голове у Николая Лупынина роятся, как пчелы в улье. Как-то смастерил у себя во дворе макет Байкала… из бутылок. Выложил не просто – с интересом: там, где чистая вода в озере – прозрачными бутылками, у берега – из темного стекла – дело рук человека. Самые темные пустил в районе Байкальска.
Старенький «Запорожец» поставил на рельсы, а однажды огромными буквами выложил «Култук», чтобы было видно из космоса, а еще он пишет заметки в местную районку, снимает сюжеты в «Сам себе режиссер» и задает вопросы Михаилу Ширвиндту, ведущему передачи «Хочу все знать».
– Я его спросил, как звали у Адама и Евы первую невестку. Что-то не отвечает пока, наверное, думает…
Всю жизнь Николай Лупынин проработал водителем, много пришлось поездить. Жил в Игирме, Ербогачене, Улан-Удэ, Усолье-Сибирском… Даже пенсионный возраст не смог обуздать беспокойный нрав Николая Лупынина.
– А чего мне теперь, на лавочке, что ли, сидеть? Это не по мне. Вот схожу на бочке и уеду к сыну во Владивосток.
– Далась вам эта бочка…
– Нынче обязательно нужно сходить. В этом году у нас 22 города – юбиляры, семь из Бурятии и 15 наших. Представляешь?! Улан-Удэ – 345 лет, Иркутску – 350, Ангарску – 60, Жигалово – 75, Хужиру – 45, Вихоревке – 40, Улькану – 35… Хочу везде побывать, может, в книгу рекордов Иркутской области попаду, а там можно и на покой…
– Что-что, а с покоем вы точно погорячились… Опять ведь чего-нибудь придумаете…
– Это точно, – смеется в ответ беспокойный пенсионер.
Анна Виговская
Фото Ларисы Федоровой
