Село, вытянувшее несчастливый билет

Закон «Об отдельных мерах по подготовке части территории Иркутской области к затоплению», подгоняемый обещанием Минфина РФ дать под него 844 млн рублей из госказны, принимался в спешке на двух июньских сессиях Законодательного Собрания. Проголосовав за него, депутаты оставили за собой право на сентябрьской сессии внести поправки в этот законодательный труд.

По предложению председателя комитета по законодательству о природопользовании, экологии и сельском хозяйстве ЗС Юрия Фалейчика была создана временная депутатская группа, куда вошли парламентарии, представляющие интересы Усть-Илимского и Братского районов: Валерий Лукин, Наталья Деньгина, Светлана Дитрих, Роман Незовибатько. Чтобы разобраться в непростых обстоятельствах переселения, они на днях предприняли поездку в село Кеуль, над которым уже шесть лет витает угроза затопления, вызывая среди местных жителей немалое смятение.

Кеуль и его жители

Хотя и говорят, что бомба не попадает в одно и то же место два раза, Кеуль, увы, стал исключением из правил. Ему не повезло дважды. Когда в 70-х годах идея четвертой плотины на Ангаре возобладала в умах государственных мужей, пришел конец налаженной устоявшейся веками жизни старинной, зажиточной, с трехвековой историей деревни, уютно раскинувшейся на левом берегу Ангары у самого уреза воды.  

Хотя по первоначальным планам Богучанку закладывали довольно скромных размеров, до отметки 185 м (от уровня моря) и подтопление вроде бы не грозило деревне, решили все же перенести ее подальше от воды. Процедура, конечно, болезненная, но смягченная тем обстоятельством, что покидать родных мест практически не приходилось. Новый Кеуль, обретший статус села, поставили в паре-тройке километров от прежнего, на высоком месте, до которого вода не смогла бы дотянуться даже при самом разудалом паводке.

Государство денег не пожалело, и на пустом месте возникли целые улицы добротных домов, снабженных центральным отоплением и водопроводом. Пик процветания пришелся на время правления Альберта Листвяка. При нем совхоз «Кеульский» гремел не то чтобы по району – по области. Поставили просторную каменную школу, клуб, детский сад. А как умер, так и пошло все наперекосяк. Новые директора все больше о своем кармане заботились, чем о совхозном благополучии. Да и времена пришли другие. От былой славы, как от бывших ферм, сложенных из бетонных плит и проданных на разборку, ничего не осталось.

Но и слом жизненного уклада можно было бы пережить. У каждого на дворе целая мини-ферма: корова, телята, свиньи, гуси-утки… К тому же Ангара под боком, исправно снабжающая рыбой. С голоду не помрешь. С работой вот, правда, туго. Школа, почта да электрокотельная – вот и вся инфраструктура, платящая деньги. Приходится в поисках заработка подряжаться в другие края. Лес валить, баранку крутить, землю бурить…

И только вроде бы приноровились к такой диспозиции, как вдруг опять всколыхнуло село: возобновляется строительство Богучанской ГЭС. Сначала-то не особо и паниковали: чего бояться, мы уже 30 лет назад убежали от затопления. А потом им разъяснили тонкости: коль уж начали строить ГЭС, то надо выжать из нее по максимуму, никак не меньше 3000 мегаватт. Задача вполне достижимая, нужно лишь поднять плотину до отметки 208 м и пустить под воду еще несколько тысяч гектаров земли.

Стало ясно, что при таком раскладе песенка Кеуля будет спета.

Сражение с законом

От Богучанской ГЭС Иркутской области никакой выгоды, никаких дивидендов, одна лишь головная боль. По идее, как считает Юрий Фалейчик, заботы по переселению людей из зоны затопления должен был взять заказчик – дирекция БоГЭС.

Она такого желания не проявила.

Поскольку строительство ведет частно-государственная компания, ожидали, что свое плечо подставит государство.

А время неумолимо уходило. Когда официально было объявлено, что затопление первой очереди водохранилища начнется уже осенью 2011 года, а еще через год грянет и «конец света», то стало ясно: ждать больше нельзя, надо самой области садиться и писать закон. И деньги на переселение, по всей видимости, выкладывать из областного бюджета.

На короткой дистанции между первым и окончательным вариантом законопроекта удалось кое-что изменить: изгнать из текста ненавистный для кеульчан так называемый факт проживания, который предлагали сделать проходным баллом для получения жилья. То есть каждый житель должен был доказать спецкомиссии, что в селе он живет постоянно и при доме находится неотлучно, как цепной пес. «Они что, – возмущался депутат Валерий Лукин, – постели будут щупать: теплая или нет?» Под натиском законодателей казуистический «факт проживания» заменили на цивилизованный «факт прописки». Была также увеличена норма имущества, бесплатно перевозимого к новому месту жительства. Ряд поправок, предложенный районной администрацией, в законе не был учтен. Отдуваться за все пришлось мэру района Виталию Хомякову. Потому он больше всех был рад приезду депутатов: пусть возьмут огонь на себя.

Собрание

Автобус с депутатами еще пылил по дороге, а кеульчане уже набились в клуб. Ждали. Не успели гости расположиться за столом, как зал взорвался эмоциями, как перегретый котел. А почему, а по какому праву, а с какой стати…

О том, что будет жарко, народные избранники знали заранее. Поэтому для того чтобы остудить эмоции и конструктивный разговор приготовили домашние заготовки. Одна из них – введение жилищных сертификатов. Но не в обязательном порядке, а как альтернативу. Хочешь – бери  квартиру натурой, но только в тех городах, где запланировано строительство домов для переселенцев. А это весьма узкий круг: Усть-Илимск, Братск, Свирск… Не хочешь – получай сертификат и приобретай жилье в любом месте области. Хоть новое, хоть на вторичном рынке. Если, например, закон гарантирует на семью из трех человек 54 кв. м, то исходя из стоимости одного метра в 30,5 тыс. рублей (ценовая планка устанавливается госорганами ежегодно), семья получает сертификат на покупку жилья в размере полутора миллионов.

Сумма вполне приличная. Как выяснилось, в том же Усть-Илимске, где не прочь обосноваться примерно половина населения Кеуля, цена квадратного метра в новостройках как раз укладывается в 30 тыс. рублей, а на вторичном рынке она даже вдвое меньше – 16 тыс. рублей. И рынок-то емкий – где-то 450 квартир в риэлтерских списках. Конечно, когда народ повалит гурьбой, то цены подскочат, но вряд ли они достигнут уровня иркутских.

Я поинтересовался у Марии Сергеевны Клещевой, разменявшей уже шестой десяток и со страхом ждущей переезда, как она смотрит на идею с сертификатами.

– Конечно, сертификаты лучше. Но знаете, мне рассказывали: выдали такие вот сертификаты переселенцам с севера, то ли из Мамакана, то ли еще откуда, так они мыкаются уже какой год. Как бы и с нами такого не случилось.

Сомнения Марии Сергеевны можно понять. Когда под аккомпанемент бодрых речей о счастливом будущем сначала развалилось государство, потом совхоз, а сейчас пришел черед и селу, то люди боятся остаться на бобах в очередной раз. И когда Юрий Фалейчик, согласившись с их доводами, пообещал сделать все, чтобы выкорчевать из закона статью, исключающую из претендентов на получение жилья тех членов семьи, кто хоть и прописан в Кеуле, но имеет квартиру в другом городе, зал благодарно разразился аплодисментами.

Трех часов не хватило, чтобы обсудить все претензии жителей к закону. Одна из них касается приемных детей.

Приемные дети

Пример брать детей на попечение из Усть-Илимского реабилитационного центра подала еще несколько лет назад Тамара Александровна Репина, командующая сельским ЖКХ. За ней потянулись и другие. Об этом мне рассказала Ирина Васильевна Арсентьева, социальный педагог Кеульской школы.

– У нас в школе многие взяли: и завуч, и заместитель директора по воспитательной работе… Если по селу посчитать, то, пожалуй, полсотни детишек наберется. У меня-то двое своих. Сын вырос, уехал учиться в Иркутск, дочка восьмиклассница осталась. Она и пристала: давай, мама, возьмем сестренку, чтобы не было скучно. Посоветовалась я со Славой, мужем моим, он тоже не против. Поехали, смеется, за сестренкой, а привезли трех братьев. Почти погодков. Старшему, Витале, девять лет, а младшему, Косте, шесть. Славные парнишки. Первые дни ходили по селу, вытаращив глаза, живую корову в первый раз увидели. А как взял Слава в руки баян да заиграл, они к нему просто прилипли. Очень охочи до музыки. Всей гурьбой ходят в музыкальную школу: Максимка на баяне, Виталька на пианино, ну а Костик так, для общего развития.

Нынешним летом их уговорили поехать на районный конкурс «Приемная семья». И не зря. Там, блестяще пройдя все этапы, музыкальная семья с таким задором пропела свою любимую «У леса на опушке жила зима в избушке», что сразила все жюри.

– Посылают на областной конкурс, а как ехать, когда в голове одна мысль кружится: что же с мальчишками будет, – печалится Ирина Васильевна. – Когда берешь детей из приюта, то с условием, чтобы у них отдельная комната была. У нас дом маленький, лишней комнаты нет. Так мы вышли из положения: утеплили веранду, перенесли туда кухню, а на ее месте поселили детей. А если будем переезжать, то приемные дети не в счет, жилье нам дадут только на троих: меня, мужа и дочь. Это 54 квадратных метра. От силы двухкомнатная квартира. Никакой отдельной комнаты для мальчиков там не выкроишь. А коль нет комнаты, приедут и заберут детей обратно в приют. А они за полтора года нам уже как родные стали.

Дети, конечно, без жилья не останутся. Российское законодательство гарантирует сиротам отдельную квартиру. Но только по достижении совершеннолетия. А где будут жить братья Жижины до этого счастливого момента: в кругу радушной семьи или в сиротском приюте – букву закона не волнует. «Будем думать, как исправить ситуацию», – пообещал Юрий Фалейчик.

Средний Кеуль

Последний наш визит – в Средний Кеуль. Так здесь именуют сельский погост. Он как раз посредине между старым, уже стертым с лица земли Кеулем, и новым, которому уготована та же судьба.

– У нас не говорят: человек умер, а по-простому: ушел в Средний Кеуль, – рассказывал, стоя у скромных, лишенных мраморного блеска надгробий, глава сельской администрации Николай Штанько. – И живых надо переселять, и мертвых. Для мертвых уже и место определено, под Невоном, за сорок километров отсюда. Но переносить могилы будем только по желанию родственников. У меня уже где-то 250 заявлений лежит. Это примерно половина кладбища.

– А вторую половину куда денете?

– А никуда, под воду уйдет. Это разрешается. Нам бы, дай бог, половину перенести. Надо бы по-хорошему уже нынче начинать, так денег нет. И когда будут – неизвестно. Времени и так в обрез, а мы топчемся на месте и никакого сдвигу.

От кладбища Ангара просматривается на многие километры. Такой простор, что дух захватывает. И рыбалка здесь, говорят, отменная. Сиг, правда, редко уже встречается, а вот хариус клюет по-сумасшедшему.

– Кончится скоро рыбалка, –  вздыхает Штанько. – Как пустят Богучанку, так и кончится. Сейчас с Усть-Илимской ГЭС вода как с горки разгоняется, пронося мимо все стоки и города, и ЛПК. А водохранилище будет течение тормозить, стоки здесь окажутся…

Письмо к президенту

Стоя на высоком берегу, понимаешь глубину песенной строчки «зеленое море тайги». Напротив Кеуля плывет громадным дредноутом остров Каменный, весь поросший лесом. За ним еще один и еще один… Целая эскадра, которой суждено пойти на дно.

Как рассказывают, правительство РФ поручило двум научным институтам дать экспертное заключение: если лес не рубить, а затопить, повлияет ли это на качество воды? Ученые из Санкт-Петербурга сказали: конечно, повлияет, фенолы и прочая дрянь испортят ее, а светлые умы из Хабаровска сделали совершенно противоположные выводы: воды в Ангаре столько, что она разбавит все фенолы. Восторжествовало мнение хабаровчан, избавляющее от лишних хлопот. Рубить лес решили только на спецучастках, там, где он мешает судоходству.

– Какое еще научное обоснование требуется, – возмущается Валерий Лукин. – Приезжайте, посмотрите, в какое болото превратились Братское и Усть-Илимское водохранилища – вот и все обоснование.

Не выдержав, он отправил на президентский блог письмо, где, перечисляя все нарушения экологических и санитарных норм, допущенные заказчиком Богучанской ГЭС, в частности пишет о бесхозяйственном отношении к лесу. Лукин предлагает: «перенести сроки ввода в эксплуатацию гидроагрегатов второго пускового комплекса Богучанской ГЭС и определить их только после выполнения всех природоохранных мероприятий и переселения граждан из зоны затопления в соответствии с требованиями законодательства Российской Федерации».

Сами жители Кеуля на этот счет иллюзий не питают. У замминистра строительства и дорожного хозяйства региона Игоря Щеголева, присутствовавшего на встрече, местные интересовались только одним: на будущий год картошку можно сажать, успеем убрать до затопления? Тот заверил: можно, убрать успеете. Ну и слава богу, повеселели кеульчане.