Михаил Винокуров: Россия сегодня похожа на лоскутное одеяло
Если действительно правое полушарие мозга человека отвечает за художественную линию, а левое, более логичное, – за научную, то у Михаила Винокурова, ректора Байкальского государственного университета экономики и права, обе половинки – счастливый случай! – пребывают в полном равновесии. В этом убеждаешься, идя к кабинету профессора по университетским коридорам, превращенным его стараниями в картинные галереи.
– Мне жалко выпускать хорошие картины из области, – рассказывал Михаил Алексеевич. – Что мы без искусства – простые арифмометры: приход, расход, баланс… Мы начали собирать свою коллекцию еще в 90-е годы. Тогда художники сильно бедствовали. Мы тоже не жировали, но картины покупали. Может, единственные в городе. И рассчитывались по-честному, без обмана. К нам буквально целая очередь выстраивалась.
– Но вы же не все подряд брали?
– Нет, конечно. Приезжал в мастерскую, смотрел, если нравилась картина – покупал, полагаясь на собственный вкус.
– А где, извиняюсь, вы его воспитали?
– О-о, школа у меня была замечательная – Русский музей. Я, будучи аспирантом Ленинградского финансово-экономического института, три года там подрабатывал. Сантехником (смеется). Был приставлен к бойлеру. Картинам же требуется, чтобы температура не прыгала, держалась на уровне 17–18 градусов. Вот за этим делом я и следил. Занятие необременительное, и большую часть времени я бродил по залам. А в каждом зале сидит бабушка, коренная ленинградка, ходячая энциклопедия. Только спроси ее – она тебе целую лекцию закатит о каждой картине. Так что с их помощью я, можно сказать, настоящую академию художеств окончил.
– Тогда разрешите спросить вас, как знатока: как вы оцениваете картину под названием «Экономический пейзаж России образца 2011 года»? Можно сказать, юбилей: два десятилетия плывем в русле рыночной экономики.
– Скорее, барахтаемся, пытаясь научиться плавать. Думали-то, начиная русский капитализм, что мир устроен по Адаму Смиту, и рынок, как усердно заверяли нас, расставит все по своим местам. Да вот ничего он не расставляет, да и, честно говоря, не может расставить. Время изменилось, уйдя далеко от классических схем. Советский Союз, отгородившись от всех, вел натуральное хозяйство, производя все: от болта до космического корабля. Может, в три раза дороже, но свое.
– Но в этом были и свои плюсы.
– Были. Экономическая независимость. Разорительная, конечно, но независимость. Но коль Россия выбрала путь интеграции в капиталистическую систему, то следует и подчиняться ее законам. А в мире сегодня идет жесткая специализация. Чтобы выжить и занять достойное место в нем, необходимо выбрать ношу по плечу. А мы все топчемся, все не можем определиться, за что же взяться, где нам русскую силушку приложить. Одни лишь разговоры: России нужна модернизация, новые пути развития…
– Но вроде бы как застолбили первый инновационный полигон – Сколково…
– Ах да, Сколково. Центр высоких технологий, вторая Силиконовая долина, будем производить микрочипы и прочую хитрую электронику… А зачем нам залезать на чужую территорию и начинать все с нуля? Эта ниша давно уже занята, и нам не под силу будет тягаться с нынешними грандами электроники. Конечно, для оборонного комплекса, наверное, надо поддерживать определенный уровень электроники, но чтобы специализироваться – это же выброшенные на ветер деньги. Японцы всегда нас обойдут.
– Но и оставаться сырьевым придатком вроде бы как-то обидно.
– Саудовская Аравия живет и, заметьте, прекрасно живет за счет своих ресурсов и не обижается. И Норвегия весьма неплохо живет, и Финляндия… Коль нам Бог отмерил такую громадную территорию, наделил таким изобилием ресурсов, то нам надо использовать в первую очередь традиционные отрасли, но основательно их усовершенствовав, увеличив глубину переработки добываемого сырья. Вот в чем, на мой взгляд, заключается суть модернизации.
– И с какой отрасли предлагаете начать?
– Да с любой, с той же лесной промышленности, которая нашей области ближе всех. Это же безобразие, когда из страны 70% древесины вывозится в виде круглого леса. Да это только официально, а сколько уворовывается с помощью всевозможных черных схем. А в Финляндии, заметьте, необработанное бревно в доле экспорта составляет всего лишь 2%, остальное – продукция высокого передела, за которую они выручают порядка 12 миллиардов долларов в год.
– Это выходит четыре, нет, даже побольше, бюджета нашей области, самой лесной в России.
– Самой лесной и имеющей крохи с этого леса. Мы посчитали: если даже не всю, а только половину финской эффективности в лесной отрасли переложить на наши объемы лесозаготовок, то могли бы получать доход в 200 миллиардов долларов в год. Безо всяких преувеличений. Кроме того, за счет глубокой переработки древесины поднять занятость, реанимировать все наши умирающие леспромхозовские поселки. Сегодня в мире самым высоким спросом пользуется деревянное жилье, как наиболее биологически приемлемое для человека. На Западе дом из дерева больших денег стоит, и только состоятельные люди способны позволить себе такую роскошь. Коль есть спрос, надо ставить фабрики по производству деталей для таких домов, разработать модели, каталоги…
– Вы уверены, что кто-то кинется налаживать производство, когда сегодня самые высокие барыши в торговле?
– Сам по себе капиталист, конечно, не кинется. Зачем ему вся эта головная боль: смежники, контракты, кредиты… Ему проще: купил-продал, купил-продал… И не важно, чей он товар продает: отечественный или заграничный. Значит, надо так заинтересовать его, чтобы он сам пошел в производство.
– Ну, не приказным же порядком?
– Приказные порядки давно уже отошли. Это в Советском Союзе спускалась сверху директива: правильная, неправильная, но подлежащая неукоснительному исполнению. А сейчас многое решает умная налоговая и таможенная политика, которой, между прочим, великолепно владел Петр I. Прижмите торговый капитал, вырежьте у него лишний подкожный жирок, а промышленному сделайте скидки, и деньги потекут в нужном направлении. И потекут более активно, если государство возьмет частичное субсидирование расходов в тех областях, которое оно избрало для себя приоритетными.
– Но нам ведь обещали, что рынок взамен красных директоров, умеющих исполнять лишь директивы, взрастит таких мудрых супер-управленцев и эффективных собственников, которые быстро преумножат капиталы России и безо всякого государства?
– Еще одна красивая иллюзия. Кто спорит, управление – всему голова. Но эту голову надо иметь. Наши же так называемые топ-менеджеры, к сожалению, не нацелены на решение сложных проблем. Для них один свет в окошке: минимизация всех затрат. Тупое сокращение по всем статьям, включая модернизацию производства. Ну, понятно, зачем и для чего. В итоге как имела Россия еще при советской власти 12 нефтеперерабатывающих заводов, так и имеет. Как гнали эти заводы низкосортный бензин, так и гонят. И будут гнать, пока не развалятся. Вот вам и приход « эффективных собственников». Как топтались на месте, так и продолжаем топтаться.
– Но ведь нам могут и не дать долго топтаться?
– Совершенно верно. Кусок земли Россия имеет приличный, но его ведь удерживать надо. Мир-то все больше по волчьим законам живет: захромал – стопчут. А страна-то ведь захромала. Было 300 миллионов населения, стало 140. Пройдет еще с пяток лет, останется 100 миллионов. Уже на Западе поговаривают: а не чересчур ли много русские присвоили себе ресурсов, не пора ли поделиться. Если и впредь будем топтаться, без всякой внятной стратегии, то лет через 20 выставят ультиматум: или по-хорошему, или… И никакие ракеты не помогут. Спасение в одном – увеличении мощи государства. А увеличить ее можно только с помощью эффективной системы управления. Ну, а коль нет ее, остается что?
– Продавать за границу нефть?
– Верно. Сырую, необработанную, не прошедшую ни одного технологического передела, то есть самое дешевое сырье. У меня тут есть одна любопытная книга китайского автора, где он приводит данные о темпах роста ВВП Китая. Так вот, за последние 30 лет они возросли в физическом объеме в 12,5 раза. Это значит, что вместо одного Китая нас окружает сегодня уже 12 Китаев. А мы за эти годы не сумели достичь даже прежнего уровня РСФСР. Так и остались стоять на нуле. И сами принимаем схему, какую нам навязывает Китай, – сырьевого придатка. Мы ему лес, мы ему нефть, теперь еще и газ. Вскармливаем тигра из собственных рук. И однажды этот тигр своей лапой нас может просто отодвинуть с исторической сцены.
– Грустная шутка, особенно для нас, которые под боком у тигра. И на чем, по-вашему, экономика области должна преимущественно специализироваться, чтобы накачать мускулы и избегнуть столь печального сценария?
– Я тут, наверное, не открою больших секретов. Наличие леса нас просто обязывает стать второй Финляндией. Если мозгов у самих не хватает – надо выписывать мастеров из-за границы. Из Италии – мебельщиков, из Финляндии – химиков, чтобы научили хорошую целлюлозу варить. А то ведь стыдно: лесная страна, а в иные годы до 70% мелованной бумаги закупаем за рубежом.
Второй наш ключевой ресурс – дешевая электроэнергия. Ее стоимость в четыре раза меньше, чем по стране. Иркутская область, пожалуй, самая удобная площадка для развития электрометаллургии. Зачем гнать по БАМу эшелоны с рудой в Японию, когда мы у себя, поставив заводы, можем производить готовые слябы и продавать их по мировым ценам. Нам надо расширять производство тяжелой техники для горнодобывающих областей, а не мечтать о Кремниевой долине. Если потребуется, мы купим самую хорошую электронику у Японии за воду.
– За воду?
– Да, за Байкальскую воду. Во Франции есть небольшая провинция Авиан. Она тем живет, что разливает местную воду, которую весь мир пьет. В какой бы магазин ни зашел – обязательно стоит. И мы, живя у Байкала, пьем ее. А почему бы не сделать наоборот, чтобы в Авиане и по всему миру пили нашу воду. Конечно, нужна огромная рекламная кампания, может, несколько миллиардов долларов, но, утвердив бренд, мы можем стократно заработать. Байкал бы нас не только водой поил – деньгами.
– Но под силу ли поднять отдельному региону такие революционные преобразования?
– Нет, конечно. Провести крупную экономическую реформу без замены территориального деления России невозможно. Нынешние 87 субъектов Российской Федерации – лоскутное одеяло. Большинство из них мелкие. Они не способны принять хорошего квалифицированного решения, осилить крупные проекты. Надо укрупнять. Я считаю, 15–20 губерний для России вполне достаточно.
– Почему именно столько?
– Исходя из численности. Чтобы в каждой губернии насчитывалось не менее 5 миллионов жителей. В этом случае она могла бы взять на себя исполнение значительных бюджетных обязательств: финансирование всего образования, не только школьного, но и высшего, части научного комплекса, обеспечивающего прогресс в выбранной специализации и так далее. Но, главное, укрупнение должно сопровождаться передачей вниз, в регионы, значительной части полномочий власти и финансовых средств.
– С кем, по-вашему, можно было объединить Иркутскую область?
– Исторически Иркутск был, наряду с Томском, центром Сибири. Отсюда генерал-губернаторы управляли территорий вплоть до Аляски. Область может объединить два-три региона, и тогда получится крепкая территория, с населением 7–8 миллионов человек.
