Борис Полянчиков: Свою порцию радиации получил каждый из нас

26 апреля исполнилось 26 лет со дня аварии на Чернобыльской атомной электростанции. В ликвидации ее последствий участвовало в общей сложности около 1 млн жителей СССР.

Впрочем, это была не единственная катастрофа прошлого века, и об этом ликвидаторы радиационных аварий хотели бы напомнить в Год истории России.

В послевоенный период становления ядерной энергетики и промышленности в нашей стране были и другие значительные аварии, только вспоминают о них не так часто. В их ликвидации участвовали рядовые военные, призванные на срочную службу, а в военных испытаниях – служащие в подразделении особого риска (ПОР). В Иркутской области сегодня помимо участников ликвидации аварии в Чернобыле живут ветераны подразделений особого риска и ликвидаторы аварии 1957 года, которая произошла на ядерном реакторе «Маяк» в Челябинске-40. Кстати, 29 сентября «маяковцы» будут отмечать 55-летие со дня аварии. Но до сих пор никому из них так и не вручили медали за опасный труд.

Все мы по окончании военной службы подписывали бумагу о неразглашении военной тайны. И так было до 1991 года, пока не вышел закон о чернобыльских льготах: мы жили под знаком секретности и не могли называть причину заболеваний, полученных после службы в зараженных радиацией районах.

– Все мы по окончании военной службы подписывали бумагу о неразглашении военной тайны. И так было до 1991 года, пока не вышел закон о чернобыльских льготах: мы жили под знаком секретности и не могли называть причину заболеваний, полученных после службы в зараженных радиацией районах, – рассказал координатор общественных организаций и объединений участников радиационных событий городов и районов Иркутской области Борис Полянчиков.

Он считает, что за ликвидацию последствий нужно было отметить не только высшие чины, но и рядовых рабочих и пожарных, солдат срочной службы, которые трудились в эпицентрах аварий.

– На ликвидацию аварии на «Маяке» нас призвали 19-летними юнцами. Я тогда работал прорабом на иркутском заводе «Радиоприемник». Мы прожили в зоне заражения три года и три месяца. И если рабочие имели нормированное время, то мы пахали от звонка до звонка. А это был самый грязный объект – химический комбинат. Страшно вспомнить, сколько ребят уехало в вагонах «Груз 200», а кто-то вернулся домой полным инвалидом. Свою дозу облучения получили все – проходишь на пропускнике: то рука звенит, то нога. Трешь себя раствором и понимаешь, что на сон времени уже почти не осталось, а с утра снова на работу, – вспоминает Борис Полянчиков.

Среди забытых имен ликвидаторов, которых можно назвать героями, он особенно выделяет Анну Плетневу – она четыре раза ездила в командировки в Чернобыль, чтобы сохранить здоровье своих более молодых девушек-коллег. Общественность даже выступала с предложением посмертно присвоить ей звание почетного ликвидатора.

После того как в 1991 году вышел закон, который определял ряд льгот для ликвидаторов аварии на Чернобыльской АЭС, «маяковцы» потребовали внести в него поправки с учетом прав ликвидаторов аварии на «Маяке», а немного позже – ветеранов ПОР.

– Чернобыльцам удостоверения выдавали сразу, а из нас, «маяковцев», про льготы толком никто и не знал. Бывшие солдаты работали в деревнях и на заводах и, конечно, не были юридически грамотными, – продолжает Борис Полянчиков.

Он, кстати, был первым «маяковцем» в Иркутской области, кто получил удостоверение в 1995 году, потом он помог оформить документ сослуживцу, которого случайно встретил. После этого стал целенаправленно искать бывших сослуживцев, чтобы помочь им с льготами, и с удивлением обнаружил, что в военкомате нет списка тех, кто был мобилизован в 1957 году в Челябинск-40:

– Я искал везде, но списки, ко всеобщему удивлению, так и не нашлись. Тогда я начал искать тех, кого помнил по фамилиям. Обращался с запросами в адресное бюро, находил по пять, скажем, Иванов Ивановых, и всем им отправлял письма. Через некоторое время через архив МВД удалось получить несколько списков, этим людям я тоже написал. Некоторые из них отвечали настороженно – они до сих пор жили, сохраняя секретность своей прошлой военной службы.

В итоге Борису Полянчикову удалось найти в Иркутской области около двухсот «маяковцев», всего на объекте в 1957 году работало около 1 тыс жителей Приангарья. Впервые в 1997 году 80 из них встретились вместе – около 80 ветеранов.

– Конечно, мы 40 лет спустя не сразу друг друга узнали. Это было и радостно, и грустно: кто-то стал инвалидом, кто-то заболел раком, – вспоминает он.

С тех пор ветераны стали собираться регулярно, правда, с каждым годом их становится все меньше. Ликвидаторы аварии на «Маяке» получают относительно небольшую прибавку к пенсии – 1 тыс. рублей в месяц плюс 340 рублей на питание. «Маяковцы» сетуют лишь на то, что, не имея чернобыльского статуса, не могут оформить инвалидность. В Иркутской области среди тех, кто работал на ядерных объектах, всего 130 человек имеют инвалидность, и почти все они – чернобыльцы.

– Увязать работу на «Маяке» или службу в ПОР с ухудшением здоровья непросто. Некоторые из наших так и умирают от рака, не получив инвалидности, или им предлагают пройти комиссию, когда они уже и ходить толком не могут. В госпитали ветеранов нас не принимают – насчет иркутян еще удалось договориться, но тем, кто живет в районах, путь закрыт, а в Братский госпиталь ветеранов и вовсе не попасть. Я по этому поводу много писем написал в официальные инстанции, но, к сожалению, так и не нашел понимания, – говорит Борис Полянчиков.

В 1997 году в Иркутской области было основано объединение участников ликвидации последствий радиационной аварии на ПО «Маяк», немногим позже оно вошло в Союз чернобыльцев, в 2000 году организация распалась, и в 2007 году собралась снова как областной «Союз ветеранов Чернобыля». Во многих городах и районах области есть общественные организации граждан, пострадавших вследствие радиационного воздействия. Борис Полянчиков отмечает, что общественников поддерживают депутаты ЗС – в Саянске Виктор Круглов, а в Усолье-Сибирском – Павел Сумароков. При этом в Ангарске, где живет максимальное количество участников ядерных событий, – около 270 человек, понимания с народными избранниками пока найти не удалось. Но отстаивать свои права на историческую память пожилые люди намерены всерьез и, видимо, до последнего вздоха.