Генеральские погоны в солдатском вещмешке

Он проживет долгую жизнь и умрет в 1990 году в возрасте 87 лет. Его похоронят на военно-мемориальном кладбище Снегири, что на 42-м км Волоколамского шоссе. В том самом месте, где его дивизия стояла насмерть, защищая подступы к Москве. А бронзовый бюст, полагающийся за две золотые звезды Героя, установят на родине – в Иркутске.

Я сам был красноармейцем, знаю: когда чувствуешь, что командир роты, командир взвода спуску не даст, все выполнишь. Но при этом нужно, чтобы котелок варил, чтобы задача была правильно поставлена. Правильно формулировать задачу – значит половину дела сделать.

Военная карьера паренька, уроженца деревни Баклаши Иркутской губернии, складывалась успешно. Помогала биография. Выходец из крестьянской среды, Афанасий Белобородов уже в 16 лет – участник партизанского движения, а с двадцати лет – красноармеец регулярной армии. Сметливого бойца, на лету схватывающего военную науку, сначала отправляют в пехотную школу, а потом на военно-политические курсы. В 1936 году он оканчивает Военную академию им. Фрунзе и получает назначение на Дальний Восток в 66-ю стрелковую дивизию отдельной Дальневосточной армии.

За нами Москва!

Война застает его в должности командира 78-й стрелковой дивизии, размещающейся под Уссурийском. В томительном ожидании прошло все лето. Вести с фронта приходили неутешительные, немцы стремительным маршем рвались к Москве, Волге, Кавказу… А их кадровую часть, сформированную из дальневосточников, многие из которых с детства привыкли к прикладам охотничьих ружей, держали в запасе на дальней границе, опасаясь удара японцев в спину. Только в октябре, когда стало ясно, что Япония не откроет второй фронт, дивизия получила приказ грузиться в эшелоны.

Переброску контролировала Ставка Верховного Главнокомандования. На всем пути железнодорожники давали зеленую улицу. Как пишет Афанасий Павлантьевич в своей книге «Всегда в бою»: «Все 36 эшелонов дивизии пересекли страну с востока на запад со скоростью курьерских поездов. Последний эшелон вышел из-под Владивостока 17 октября, а 28 октября наши части уже выгружались в Подмосковье, в городе Истре и на ближайших к нему станциях».

Дивизия была включена в состав 16-й армии под командованием генерал-лейтенанта Константина Рокоссовского. Сплошной линии обороны не было. Между левым флангом дивизии и соседом было 10 км… оперативной пустоты. А Москва была буквально под боком.

16 ноября немцы предприняли генеральное наступление на Москву, уверенные, что Рождество они будут праздновать в русской столице. На Волоколамском направлении против дивизии Белобородова действовали три немецких дивизии, в том числе моторизованная дивизия СС «Рейх». Немцы, забыв о своей неизменной привычке заканчивать войну ровно в шесть часов вечера (время ужина), атаковали и днем, и ночью. Оперативная обстановка менялась каждый час. Вот как описывает ее сам Белобородов: «В течение дня я уже дважды разговаривал с полковником Чернышевым. «Степаньково сдали», – сказал он утром. «Степаньково взяли», – ответил он часа три спустя. И вот теперь слышу опять: «Сдали…» Трудно ему приходится. В дивизии, в трех ее стрелковых полках, – 420 человек. Неполный батальон».

Командующий 4-й танковой группой генерал-полковник Хеппнер сообщал в своих донесениях: «Уже в первые дни наступления завязываются жестокие бои, особенно упорные в полосе дивизии «Рейх». Ей противостоит 78-я сибирская стрелковая дивизия, которая не оставляет без боя ни одной деревни, ни одной рощи. Потери наступающих очень велики».

Высокую оценку стойкость дальневосточников получила и со стороны Ставки Верховного Главнокомандующего. На десятый день боев под Москвой пришел приказ: 78-я стрелковая дивизия преобразуется в 9-ю гвардейскую, а ее командиру полковнику Афанасию Павлантьевичу Белобородову присваивается звание генерал-майора.

Нечасто бывало, напишет писатель Александр Бек, чтобы гвардейским знаменем награждали за отступление. «За двадцать дней генерального наступления немцев на Москву дивизия отдала врагу сорок километров Волоколамского шоссе – отдала, ни разу не отходя без приказа, уничтожая атакующих немцев, отбивая артиллерией, противотанковыми ружьями, зажигательными бутылками удары танковых колонн, переходя в контратаки, уступая километры, но выигрывая дни, приближая неотвратимый час, когда противник выдохнется, когда в крепнущих морозах, нарастающих снегах иссякнет его наступательный порыв».

«Нужно, чтобы котелок варил»

Александр Бек так описывает комдива в своей документальной книге «День командира дивизии»: «Движения и жесты Белобородова казались слишком стремительными для его плотной фигуры. Не только в гневе, в споре, но и в минуты радости он любил говорить громко. В его лице – широкоскулом, с небольшими круглыми глазами – было, несомненно, что-то бурятское, что совершенно не вязалось с чистым, сочным русским говором. Еще в первую встречу я спросил об этой странности. «Иркутская порода», – сказал Белобородов.

Одно из главных качеств командира, по его мнению, была требовательность. «Я сам был красноармейцем, знаю: когда чувствуешь, что командир роты, командир взвода спуску не даст, все выполнишь. Но при этом нужно, чтобы котелок варил, чтобы задача была правильно поставлена. Правильно формулировать задачу – значит половину дела сделать».

Это умение правильно поставить задачу проявилось при наступлении советских войск под Москвой, начавшееся 8 декабря. Первый день не принес успеха дивизии. Полки наткнулись на хорошо укрепленные оборонительные сооружения, которые не смогла разрушить даже артиллерия. Несколько атак захлебнулось, не выдержав кинжального огня. Комдива одолевали просьбами о подкреплении, зная, что в резерве у него целый полк Суханова, лучший в дивизии. Но он твердил одно: держаться, держаться своими силами. Полку Суханова он предназначал особую роль: не просто переломить ход боя и погнать врага, а взять его в кольцо. Под покровом темноты запасные батальоны пошли в обход с двух сторон и сомкнули клещи в тылу у немцев, как раз на Волоколамском шоссе. После этого маневра отпала нужда в штурме укреплений, немцы оставили их сами, пытаясь избежать окружения.

Развивая наступление, дивизия подошла к реке Истра. Сложность была в том, что противник засел на высоком правом берегу, простреливая подступы. Но наступательный порыв остановить было невозможно. Короткими перебежками по льду солдаты уже почти перебрались через реку, когда с невероятным грохотом надвинулся на них громадный вал воды. Как выяснилось позже, немцы, отходя, взорвали плотину Истринского водохранилища. За короткое время вода поднялась надо льдом на 2–3 метра. Пришлось приостановить наступление и думать: как преодолеть столь внезапно возникшее препятствие.

Саперы предложили наводить переправу из плотов. Сращивать их в цепь, а сверху покрыть соломой, полить водой и заморозить. Уверяли, что они не только пехоту, но и танки выдержат. Но строить мост под огнем противника было безрассудством. Нужен был хоть маленький плацдарм на западном берегу. Но чтобы его захватить, необходимо было переправить туда людей по мосту.

«Заколдованный круг получается, – писал Белобородов. – Ждать, когда вода спадет, – потерять несколько дней, дать немцам укрепиться. Решить проблему помог капитан Романов. Он предложил следующее: как только вода сойдет до того уровня, когда реку можно будет форсировать вброд, он поведет свой батальон. Лучше ночью. Захватит плацдарм, а там – дело за саперами.

– Допустим, – говорю, – выберешься из реки на берег, а что дальше? Поморозишь людей…

– Не поморожу, – ответил он. – Фашисты нас никак не ждут. А это уже половина успеха. Захватим траншею, обсушимся в блиндажах…»

Расчет капитана Романова оправдался: немцы, не ожидавшие ночного нападения, откатились назад, бросая по дороге различную технику. Только за день наступления дивизия передала трофейным командам более 150 автомашин, 4 танка, 3 тяжелые гаубицы, тысячи ящиков с боеприпасами. Была захвачена и громадная пушка, которую перевозили раздельно, тремя частями, на специальных прицепах. Предназначалась она для обстрела Москвы 300-миллиметровыми снарядами.

Витебский котел

Первой звездой Героя Советского Союза Афанасий Павлантьевич был награжден в 1944 году за взятие Витебска. Тогда он уже командовал 43-й армией. Назначение произошло где-то в середине мая, а операция «Багратион» по освобождению Белоруссии началась 22 июня. Время на вхождение в должность было предельно коротким.

Первым делом он проехал за четыре дня всю передовую армии, протянувшуюся на 86 км. Состоянием дел и подготовкой офицеров остался весьма доволен. Не понравилось лишь одно: «У некоторых командиров, – пишет он в своих мемуарах, – имелась вредная, на мой взгляд, тенденция подчеркивать «непогрешимость» старшего начальника. Хочется услышать от офицера определенное мнение, пусть противоречащее твоему собственному, но твердое и обоснованное. А вместо этого слышишь: «Как вы и приказывали» или «Как вы нам подсказали». За подобными ссылками на «ваши указания» зачастую спрятано желание снять ответственность с самого себя».

Нанести основной удар по Витебской группировке немцев выпало армии Белобородова, его правому флангу, занимающего позицию среди громадных болот, поросших скудной растительностью. Не спрятаться, не укрыться. А требовалось скрытно подтянуть дополнительные войска, танки, артиллерию… Разработан был целый план по дезинформации противника. И он сработал. Немцы, как они потом сами признавались, до начала операции были уверены, что основной удар будет нанесен южнее. И даже когда 43-я армия, уже прорвав оборону, стала развивать успех, они не могли поверить, что русские пошли на безумный шаг – атаковать через бескрайние белорусские болота.

Обмануть немцев помогли и дымовые завесы. Погода благоприятствовала, северо-западный ветер гнал клубы дыма как раз на оборонительные сооружения, прикрывая передвижения частей. Пока артиллерия противника лупила вслепую по вроде бы пристреленным ориентирам, батальоны и полки, покинув старые позиции, уже двигались в обход, беря немцев в клещи.

За неделю боев участвующие в операции части вышли к Западной Двине, с ходу форсировали ее и замкнули окружение. В Витебском котле оказалось пять немецких дивизий. В плен было взято более 10 тыс. человек.

За эту операцию к званию Героя Советского Союза было представлено кроме командарма 50 солдат и офицеров его армии.

Капитуляция неприступной крепости

Свою вторую золотую звезду генерал-лейтенант Белобородов получил уже в самом конце войны, за взятие Кенигсберга. Это был один из последних оплотов Третьего рейха, превращенный, как считали немцы, в неприступную крепость. И были недалеко от истины.

Город был окружен тремя оборонительными позициями, опирающимися на мощные крепостные форты, у которых стены и верхние перекрытия представляли кирпичную кладку в 2–2,5 м толщиной, усиленных метровым слоем бетона. Сверху их покрывала земляная подушка в 4–5 м толщины, густо поросшая деревьями и кустарником. Форты, тремя этажами уходящие в землю, защищали высокие валы с бетонированными откосами и заполненные водой рвы шириной от 15 до 30 м.

Как вспоминал Афанасий Павлантьевич: «Нашим армиям впервые предстояло прорывать столь мощную многополосную оборону. Сокрушить кенисбергские форты, разрушить их или, по меньшей мере, подавить могла только артиллерия самых крупных калибров – та артиллерия, которую в старину называли метким словом «осадная».

Кроме тяжелых гаубиц к городу были подтянуты два дивизиона мортир большого калибра (280 мм), способных стрелять 200-килограммовыми снарядами. Артиллерийский обстрел начался 2 апреля и продолжался четыре дня. Прежде чем добраться до бетона, нужно было снять с фортов земляную подушку. Только когда это было сделано, вступили в дело мортиры. Но даже их снаряды-великаны не могли пробить стены и нанести ощутимых разрушений. Уже в ходе наступления саперы, укладывая под стены тонны взрывчатки, сумели сделать проходы для пехоты.

Наступление велось силами четырех армий. Перед армией Белобородова была поставлена задача: прорвать внешний пояс немецкой обороны северо-западнее Кенигсберга, в течение трех дней овладеть городом до реки Прегель и замкнуть вместе с 11-й гвардейской армией кольцо окружения. Несмотря на ожесточенное сопротивление гарнизона, насчитывающего 130 тыс. человек, приказ был выполнен.   

Утром 10 апреля комендант неприступного города-крепости Отто Лаш подписал акт о капитуляции. В ходе боев было пленено 92 тыс. немецких солдат и офицеров, а число погибших составило около 40 тыс. человек. Потери же 43-й армии, одной из трех армий, непосредственно штурмовавших Кенигсберг, не превышали 1100 человек.  

Хозяин Порт-Артура

9 мая война для Афанасия Павлантьевича не закончилась. Под его руководством 1-я Краснознаменная армия приняла участие в разгроме Квантунской армии на территории Маньчжурии. Как признавались японские генералы, они и не предполагали, что русская армия пройдет через непролазные таежные дебри: «Ваше продвижение было столь молниеносным, что мы не успели как следует организовать оборону».

В Китае генерал-полковник задержится на целых шесть лет. В качестве командующего войсками, дислоцирующимися на Ляодунском полуострове, в районе Порт-Артура, ему придется заниматься не только военными, но и гражданскими делами.  

«Медицинское обслуживание, – вспоминал он, – практически отсутствовало. В городе свирепствовал так называемый комариный энцефалит. Один укус переносчика этой болезни комара, полчища которых гнездились в городских трущобах, и человек умирал, в лучшем случае оставался калекой. Нашим медикам пришлось провести громадную работу по дезинфекции».

После возвращения на родину Белобородов будет занимать ряд высоких военных должностей. В феврале 1963 года ему присваивается звание генерал армии, а месяц спустя он назначается командующим войсками Московского военного округа. Пройдет три года, и Афанасию Павлантьевичу придется еще раз собрать в кулак все свое мужество и волю к жизни. Тяжелейшие травмы, полученные в автокатастрофе, практически подпишут ему смертный приговор. Но он, перенеся 18 операций, не только отменит этот приговор, но и вернется в строй, войдя в 1968 году в группу генеральных инспекторов Минобороны СССР.