Добро остается добром: в прошлом, будущем и настоящем

22 января 2010 года жители села Хомутово спешили к местному Дворцу культуры. В этот солнечный, слегка морозный день люди собрались, чтобы почтить память легендарного председателя колхоза «Путь Ильича», почетного гражданина Иркутского района, кавалера орденов Ленина, Октябрьской Революции, Отечественной войны 1-й и 2-й степени Афанасия Ивановича Ощерина. Ему исполнилось бы 90 лет. В тишине переполненного зала звучали слова признания человеку, оставившему яркий след на земле.

Солдат Великой Отечественной Афанасий Ощерин умер в 2003-м, два года не дожив до священной даты – 60-летия победы над фашистской Германией, а председательский пост покинул и того раньше. Но почему так взволнованно, затаив дыхание, в переполненном зале слушают каждое слово Афанасия Ивановича, доносящееся с экрана? Кадры кинохроники давно минувших лет, а такое чувство, будто все наяву и киносюжеты – не прошлое, а настоящее.

Адский котел

В ноябре 1940 года Афанасия Ощерина призвали в армию, направив в мотострелковый дальневосточный полк НКВД. Дома осталась молодая жена Анна с двухлетним сыном Анатолием. Служить начал в Хабаровске. И даже когда война уже гремела на Западе, унося сотни тысяч человеческих жизней, его полк оставался на месте. Только в 1942 году, когда под Харьковом в окружении погиб почти весь состав 4-го Краснознаменного мотострелкового полка НКВД, на его формирование бросили резервный Дальневосточный, в котором младший лейтенант Ощерин командовал отдельным пулеметным взводом.

Они попали в адский котел, где круглосуточно шли кровопролитные сражения. В первом же бою погиб лучший друг, земляк Иннокентий Латышев. Афанасий поразился, что сам уцелел: вокруг рвались снаряды, пули жужжали над головой, как пчелы. Рядом падали сраженные бойцы, со всех сторон слышались стоны раненых. Он готов был бросаться на помощь каждому, но вскоре понял – бесполезное дело, и боль притупилась, чувство опасности отошло на второй план. Он сосредоточил все внимание на руководстве боем, сознавая, что на нем, командире взвода, вся ответственность за подчиненных на этом огненном участке.

Воспользовавшись коротким затишьем, комбат собрал бойцов:

– Всем нам тяжело, товарищи. Мы впервые попали в такое пекло. Но должны выстоять, чтобы потом гнать фрицев с нашей русской земли. Благодарю всех за мужество и отвагу! Отдельная благодарность командиру взвода Ощерину за то, что сохранил самообладание и вышел из боя с наименьшими потерями.

Пули, казалось, не брали Афанасия. После очередной заварухи он доставал из кармана гимнастерки полосатый платочек. Бабушка дала его перед самой отправкой в армию, ласково прошептав: «Это твой талисман, Афоня. Да сохранит тебя Господь!».

Смерть обошла его даже тогда, когда он, тяжело раненный, увидел перед собой дуло пистолета и подумал: «Пришел твой час, Афоня». С 12 бойцами Ощерин проводил разведку боем и нарвался на засаду. Оказалось, это были румыны. Пятеро наших солдат погибли на месте, с оставшимися  младший лейтенант пытался вырваться из кольца. Круг сужался, и тогда командир принял решение взять удар на себя.

– Я остаюсь один и огнем отвлекаю фашистов, а вы в это время пробиваетесь из окружения, – объяснил командир задачу.

Увидев на лицах подчиненных недоумение, жестко сказал:

– Это приказ! Выполняйте, дорога каждая минута.

Неравный бой длился недолго, но за это время бойцам удалось прорваться к своим. Ощерин, притворившись убитым, лежал неподвижно. Подошедший к нему румынский офицер наступил на грудь сапогом и что-то сказал своим солдатам, вызвав у них веселый смех. Потом он наклонился над Ощериным и вытащил из кобуры пистолет.

– Вот сволочь! – с ненавистью подумал Ощерин. – Сейчас меня из моего же оружия и хлопнет.

Немцы так поступали всегда, но румын пошел дальше, поверив, что русский мертв. Дождавшись сумерек, Афанасий незаметно выполз из поля зрения и добрался до своих, где его уже не чаяли видеть в живых.

[EXP]

Мамаев курган

Самое страшное сражение полк НКВД принял в Сталинграде, куда его бросили на усиление 62-й армии. Был дан приказ переправиться через Волгу и вступить в бой за взятие Мамаева кургана. Переправлялись под бешеным обстрелом зенитных батарей и авиации врага.

– Ни шагу назад! – хрипел комбат. – Ты понял, взводный? Погибать, но приказ выполнять!

Куда уж ясней. Впереди фашисты, сзади свои – те и другие бьют прицельно. Назад – значит, на дно.

Комбат первым выскочил на берег. Его жесткое, уставшее от бессонницы  лицо, светилось азартом боя. С криком «Вперед, за Родину!» он увлек за собой бойцов. Ощерин бежал чуть сзади, не чувствуя смертельной опасности. Впереди маячил Мамаев курган, и в мозгу билась единственная мысль: добежать, взять штурмом. Это уже потом Роберт Рождественский напишет оду:

Выше всех Эверестов – Мамаев курган.

Ты цветами пророс,

Ты слезами пророс.

Ты стоишь, поминальные муки терпя.

Там Афанасий, выполняя приказ, был сражен вражеским снарядом. На дне воронки, среди груды убитых, его случайно нашли санитары. О тех страшных событиях Афанасий Иванович вспоминал так: «Смотрим, Волга в огне, потому что были разбиты все судоходные баржи, катера, пароходы, машинное масло разлилось по воде. Трупов было столько, что земли не видно: и немецких, и румынских, и наших. Мы выполнили приказ командования – взяли Мамаев курган. Из нашего батальона остались в живых 17 человек. Выходили из этой атаки некоторые наши солдаты седыми, а некоторые даже лишались рассудка».

Бой после Победы

Народ праздновал Победу, встречая счастливых победителей, а для сибиряка Афанасия Ощерина война продолжалась. Вызвали в штаб и поставили новую задачу: «Вам, коммунист Ощерин, в составе частей НКВД поручается уничтожить свирепствующие на Западной Украине недобитые банды бандеровцев».

Националисты засели в бункере и выбить их оттуда можно было одним способом – взорвать. Шансов остаться самим в живых 50 на 50.

– Операция смертельно опасная, – прямо сказал своим бойцам лейтенант, – когда для большинства война закончилась, я не имею морального права рисковать вашими жизнями. Со мной пойдут только добровольцы. Кто не желает, шаг вперед.

Строй не шелохнулся.

– Спасибо! Мы выполним приказ и покончим с бандой, которая терроризирует мирное население. За мной!

После взрыва Ощерин первым ворвался в бункер и был сбит огненным пламенем. Банду уничтожили, а ему война оставила след на всю оставшуюся жизнь – сильные ожоги лица. Только в 1947 году, после долгого лечения в госпитале, Афанасий вернулся в родное Хомутово, где его ждали самые близкие, дорогие ему люди. Восьмилетний сын Анатолий,

по-взрослому обняв отца, прошептал:

– Как долго ты ехал домой, папка!

– Дорога слишком долгая была, сынок, – ответил Афанасий.

Из 600 жителей Хомутово, сражавшихся на фронтах Великой Отечественной войны, погибли 225.

Снова на прорыв

Жизнь возвращалась на мирные рельсы. Но рельсы были разобраны, такова цена этой страшной войны. Все держалось на героических женских плечах, специалистов катастрофически не хватало.

– Выбирай любую должность, – предложили Ощерину в райисполкоме, – сам видишь, мужики на вес золота.

Но выбирать особо не приходилось: бросали на самые сложные участки, и везде он проявлял себя умелым, вдумчивым руководителем. Только в курс войдет, как новое назначение. МТС лихорадило, так его замполитом туда отправили. Через год секретарем парткома избрали, а следом и райкома КПСС.

– Ну и работа у тебя, Афанасий, домой только ночевать приходишь, – не выдержала как-то Анна, – у нас уже трое сыновей (после войны родились Валентин и Леонид – Авт.), им отцовская рука нужна, а они тебя неделями не видят. Не война же.

– Не война, говоришь, – усмехнулся Афанасий Иванович, – правильно, сейчас не стреляют, но обстановка под стать боевой. Столько дыр, что не успеваем латать, и ты должна это понимать. Ничего не поделаешь, потерпеть надо. Если мужики будут за бабскую юбку прятаться, то грош нам цена. Дома ты у меня замполит, вот и проводи политику среди сыновей, втолковывай им соль жизни.

Как поднимали хозяйство

В 1962 году Афанасия Ивановича избрали председателем колхоза «Путь Ильича». Наследство ему досталось – хуже не придумаешь. Работали колхозники себе в убыток, на трудодни. В конце года получали копеечную зарплату. Ощерин в корне изменил иждивенческую психологию, сам вкалывал от зари до зари и того же требовал от колхозников. Вставал в пять утра, а через час, как обычно, объезжал хозяйство. Однажды застал на ферме плачущую доярку. Удивился: она не похожа была на робких девушек, которых легко обидеть. С немалым опытом, мать троих детей, орденом Ленина отмеченная за ударный труд. Знал, что она недавно родила и буквально через несколько дней вышла на ферму.

– Дома что-то неладное, Нина? – спросил Ощерин. – Если малыша не с кем оставить, не спеши на работу, замену найдем.

– Дома все нормально, но я устала от полного равнодушия нашего заведующего. Надоело просить, чтобы корм своевременно доставляли. Прихожу, корма нет. Как я могу своей буренке объяснить, почему ее голодом оставили.

– Буренке, действительно, не объяснишь. Человек ты ответственный, любящий и болеющий за дело, тебе и заведовать фермой.

– Что вы, что вы, Афанасий Иванович! – округлила глаза доярка. – Какая из меня заведующая? Мне и в голову такое не приходило.

– А мне приходило. Давно к тебе присматриваюсь. Из тебя толковая заведующая получится. Считай, вопрос решен. Принимай дела и с завтрашнего дня приступай.

– Полвека минуло, а я все до мельчайших деталей помню, – вспоминает 86-летняя Нина Дмитриевна Буренкова, та самая доярка. – Он доверял людям, умел к каждому подход найти и интересовался, чем и как живут. Заболеет кто, сразу вызывает:

– Езжай и узнай, в чем нуждается.

Молодежь потянулась, стала работать в удовольствие. На учебу отправляли с прицелом, что домой вернутся толковые, грамотные специалисты с высшим и средним образованием. Организовали за счет хозяйства туристические поездки в Карловы Вары, на Кубу. Для обмена опытом в ГДР выезжали целые делегации, сравнивали и видели, что и у нас есть чему поучиться. Строили много. Конечно, в первую очередь производственные объекты. Какие у нас фермы были до Ощерина? Развалюхи убогие. С них и начали. Возвели две современные, механизированные фермы из нескольких корпусов. Афанасий Иванович меня спрашивает: «Ну как, Нина Дмитриевна?» А у меня в горле першит, радость переполняет за своих доярок:

– Такое чудо, Афанасий Иванович, мне во сне только могло присниться. Сказка.

– Это не сказка, Нина Дмитриевна, а насущная необходимость, потребность дня.

Такой же потребностью явились зерноток, мельница, ремонтные мастерские, склады для хранения семян и гордость всего района – двухэтажный животноводческий комплекс, который ласкового окрестили фабрикой молока. Ощерин неустанно повторял: «Грош цена нашим фермам, если негде жить, учиться и отдыхать». Вот уж поистине – человек слова и дела. Сотни селян отметили новоселье в построенном при председателе Ощерине жилье. В каждом отделении стали нормой столовые, домики отдыха. А какой праздник был, когда сдавали первую школу. Ждали ее несколько десятков лет. Афанасий Иванович и тут всех удивил:

– Мало нам одной школы, будем закладывать вторую.

Колхоз разрастался и креп. Ощерин тонко чувствовал возраставшие интересы селян и понимал, что не хлебом единым жив человек. Молодежь нуждалась и в Доме культуры, и в спортивном комплексе. Нашли средства и на другие социальные объекты – школы, детсады. Только он один знал, что не все «наверху» одобряли его подход: за непослушание и личную инициативу можно было и по партийной линии  схлопотать. Это на словах все было для людей, а на деле – ограничения. У некоторых доброжелателей просто руки чесались разобраться с принципиальным председателем. И все шло к тому. Случай резко изменил ситуацию. Нагрянул в область член политбюро ЦК КПСС Дмитрий Полянский. Куда обычно везут высоких гостей? Понятно, в передовые хозяйства, где есть что показать. На Полянского колхоз «Путь Ильича» произвел сильное впечатление.

– Таких руководителей, как председатель колхоза Афанасий Иванович Ощерин, нужно всячески поддерживать, это наши маяки, светлое будущее, – выразил свое мнение секретарь ЦК КПСС.

Кто ж после этого будет строить козни?

В 1980 году, ровно в 60 лет, Афанасий Иванович объявил о своем уходе. Решительно и бесповоротно, такой уж характер. Уходил со спокойной совестью, гордился, что многие его односельчане стали знатными людьми: доярка Ольга Глазкова – Героем Социалистического труда, механизатор Михаил Лапшин – депутатом Верховного Совета РСФСР. Колхоз имел награды ВДНХ, Министерства сельского хозяйства и ВЦСПС. И главное – люди зажили по-человечески. Оттого и слушали родной его голос, звучавший с экрана, затаив дыхание, и по сей день вспоминают его добрым словом. Поскольку, как поется в песне Владимира Высоцкого, «…добро остается добром – в прошлом, будущем и настоящем».

[/EXP]