Андрей Бочкин

В истории Приангарья особое место занимает Иркутская ГЭС. Введенная в действие более полувека назад, гидростанция стала первой ступенью Ангарского каскада ГЭС, энергетической основой формирования и развития Иркутско-Черемховского промышленного района.

Акт о постоянной эксплуатации гидростанции государственная комиссия подписала 24 октября 1959 года. В нем отмечалось, что Иркутская ГЭС по своим технико-экономическим показателям является самой эффективной гидроэлектростанцией в СССР. За годы временной эксплуатации – с декабря 1956 года по октябрь 1959 года – она выработала для экономики Иркутской области 6 млрд. кВт-час электроэнергии. Ее не затмила слава младших и более мощных «сестер» – Братской и Усть-Илимской ГЭС. Наоборот, три ангарские станции работают в одной упряжке, создавая и приумножая энергетическую славу Приангарья.

ГЭС прочно и надежно вписалась в городской ландшафт Иркутска, в схему транспорта и коммуникаций. По мнению иркутян, она является одним из самых любимых и запоминающихся мест областного центра.

Для выполнения работ по строительству Иркутской ГЭС в системе Главгидроэнергостроя Министерства электростанций СССР было организовано специальное строительно-монтажное управление – Ангарагэсстрой. Подготовительные работы на Иркутской ГЭС начались в феврале 1950 года. Но шли они очень медленно: труд строителей был плохо организован, техника использовалась непроизводительно. Такая ситуация продолжалась вплоть до середины 1953 года, когда начальником управления был назначен Андрей Ефимович Бочкин.

Сын крестьянина, уроженец Тверской губернии, он закончил Московский институт гидромелиорации и водного хозяйства, а перед войной – курсы военно-инженерной академии. Был направлен на Карельский фронт. Все четыре года приходилось военному инженеру возводить и взрывать мосты и переправы. За боевые заслуги Бочкин был награжден двумя орденами Красного Знамени, двумя орденами Отечественной войны 1-й и 2-й степени.

В Иркутск он приехал после завершения строительства Южно-Украинского канала. Ему предлагали пост в министерстве, но такая работа была Бочкину не по душе. Тогда он получил поручение строить гидроэлектростанцию на Ангаре, чему очень обрадовался.

Ангара произвела на него действительно неизгладимое впечатление. «Никогда я не видел такой яркой синей реки, такой прозрачной чистой воды, и такого течения бурного я тоже не видел», писал он в воспоминаниях.

Бочкину тогда было 47 лет. «Коренастый, с волевым характером, в общении с людьми он был очень внимателен и прост», – писал о нем в книге «О былом как было» Николай Францевич Салацкий, работавший во время сооружения ГЭС секретарем парткома строительства.

Дом начальника управления стоял среди других открыто и доступно, ходил он в основном пешком, стригся в общей парикмахерской, на всех концертах самодеятельности сидел среди зрителей. Сотни людей с именами-отчествами цепко держал в памяти, постоянно советовался с рабочими, расспрашивал, многое на ходу решал, разъяснял.

После Иркутской он возглавил строительство Красноярской ГЭС. В Дивногорск приехал в феврале 1960 года. Одетый в ватник, в шапке-ушанке в морозную стужу, появлялся то в одной, то в другой бригаде, подолгу толковал со строителями. Иные принимали его за деда-плотника, расспрашивавшего об условиях работы. На собрании, когда коллективу представили нового начальника Красноярскгэсстроя, один из парней воскликнул: «Ай да дед, ну и хитер, теперь он все как на ладони знает, никто уж очки ему не вотрет». С той поры это уважительное прозвище «дед» так и закрепилось за начальником строительства.        

О Бочкине написано, к счастью, немало. Однако особое место занимает очерк Бориса Полевого «Десятое море инженера Бочкина». Из этого материала, в частности, можно узнать, что маститый гидростроитель и маститый писатель – земляки, в юности оба проживали в Твери, состояли в одной комсомольской ячейке и даже ухаживали, впрочем, безрезультатно, за одной девушкой. Она предпочла обоим курсанта кавалерийской школы им. Коминтерна. Затем долгие годы они не встречались, потеряв связи.

Когда Полевой задумывал роман «На диком бреге», он был знаком с начальником строительства Сталинградской ГЭС Федором Логиновым, Братской ГЭС – Иваном Наймушиным. «Знал я тогда, – вспоминает писатель, – и о Бочкине, строившем Иркутскую ГЭС, но образ этого гидростроителя никак не был связан с другом моих юных лет».

Встреча произошла в год пуска первых агрегатов Иркутской ГЭС. Вместе с Александром Твардовским и чешским журналистом Иржи Плахеткой Полевой приехал тогда в Иркутск. На званом ужине, где присутствовал и Андрей Ефимович, журналист услышал от него неожиданный вопрос:

– Что же это ты, мил друг, меня не узнаешь?

– Помню, помню, – промямлил писатель.

– Ни черта ты не помнишь, – сказал Бочкин, резко подняв прядь белокурых волос. На его крутом лбу обозначился полукруглый шрам, которым он был отмечен с комсомольской молодости (в одной из агитпоездок по деревням, во время демонстрации работы огнетушителя, под напором газа с устройства сорвало гайку, которая и ударила незадачливого агитатора в лоб). Далее Борис Полевой писал: «Андрей, – заорал я. И мы обнялись – два друга юности, два комсомольца двадцатых годов, не видевшиеся более тридцати лет».

Многие проблемы строительства в это время уже отходили на задний план. Их решению в предыдущие годы Андрей Ефимович отдал немало сил. Он всегда считал, что постоянного внимания требуют люди, кадровая проблема. Тягостное впечатление произвели на него при знакомстве со стройкой набитые до отказа жалкие глинобитные лачужки, деревянные бараки, общежития для рабочих. Он сразу подумал – будем строить дома с удобствами, с этого надо начинать. Так и произошло. Стали строить рабочим вместо бараков двухэтажные дома с водопроводом и канализацией.

Николай Салацкий вспоминал, что первое партийное собрание Ангарагэсстроя, которое он проводил, рассматривало вопрос «О состоянии и мерах улучшения трудовой дисциплины». Выступивший с докладом начальник строительства проанализировал состояние трудовой дисциплины и причины большой текучести кадров. Так, в сентябре 1953 года было принято на работу 337 человек, а уволено – 333. Было много пьяниц, прогульщиков, лодырей, рвачей. Сказывались и послевоенные реалии. На стройке было много девушек с Брянщины, Черниговщины, хлебнувших лиха оккупации, послевоенного голода. На всех основных работах – земляных, бетонных – трудились девушки. Стройке катастрофически не хватало мужчин. Их брали, не особо вчитываясь в биографию, охотно принимали и тех, кто побывал «дальше Ангары». Представители ГЭС ездили по воинским частям. Немало ездил и сам Андрей Ефимович: кисельных берегов не сулил, но люди потихоньку подтягивались, и стройка набирала темпы.

Еще одной теме уделяет Бочкин в своих воспоминаниях особое место. Плотина Иркутской ГЭС впервые в Советском Союзе была запроектирована гравийно-песчаной. Плотина из песка на Ангаре! Что же толкнуло проектировщиков к такому решению? Иркутск находится в сейсмической зоне: в случае землетрясения песок и гравий не разрушатся, а осядут и уплотнятся. Но как быть с угрозой размывания? На всем протяжении плотины были запроектированы две шпунтовые стенки, четырехметровое расстояние между которыми забивалось суглинком.

Иркутская ГЭС являла собой гигантскую опытную лабораторию. До этого ни в одной книге не писали, что гравийно-песчаную плотину можно возводить зимой. Эту книгу – не на бумаге, в реальности – гидростроители Иркутска писали сами.

Первый бетон в плотину гидростанции уложили летом 1954 года. Непосредственно к перекрытию готовились долго и тщательно. Сначала планировалось провести его проверенным способом – с двух сторон, с правого и левого берегов. Но в итоге решено было использовать понтонный мост. В июле 56-го строители подошли к последнему рубежу. Как раз в эти дни в Иркутск приехал Александр Твардовский. Ангару перекрыли за 28 часов. В реку было сброшено 35 тыс. куб. м камня и гравия, свыше 3500 бетонных кубов. Событие это стало широко известным и в силу своей значимости, и в связи с отражением в поэме Твардовского «За далью – даль». Поэт увековечил и мгновения, и этапы перекрытия, и действия начальника строительства:

Седой крепыш, майор запаса,

По мерке выверенной сшит,

Он груз и нынешнего часа

Нес, как солдату надлежит.

Андрей Ефимович дал по этому поводу свой комментарий: «Тут ради рифмы поэт немного в чине меня понизил, поскольку я был подполковником запаса, а не майором. Я на него не в обиде. Ритм в стихе – первое дело. Тут же он меня и солдатом назвал. Это я считаю повышением: почетней звания я не знаю».

Уже через три дня после перекрытия партком строительства рассмотрел вопрос «О состоянии монтажных работ по пусковым агрегатам». Пуск первого агрегата состоялся 29 декабря 1956 года. Иркутская ГЭС дала промышленный ток.

Андрей Ефимович сам рассказал, что он испытывал в тот момент.

«По гирлянде лампочек пробежал голубой свет, – писал он. Что это было? Молния? Северное сияние? Не знаю. Может быть, это и было счастье. Две первые турбины давали самый дешевый в мире для той поры электрический ток. Один киловатт-час нашей энергии стоил дешевле, чем коробок спичек… Не верилось, что действительно все это сделали мы, что этот сегодняшний день не в далеком будущем, а сегодня».

11 января 1960 года Указом Президиума Верховного Совета СССР звание Героя Социалистического Труда было присвоено начальнику строительства А.Е. Бочкину, арматурщику А.А. Кузнецову, машинисту экскаватора В.А. Саломатову, шоферу Н.И. Шеину, бригадиру монтажников управления механизации И.Е. Асееву. 349 рабочих, инженерно-технических работников и служащих, отличившихся при сооружении Иркутской ГЭС, награждены орденами и медалями СССР.

Вскоре Бочкину предложили возглавить строительство Красноярской ГЭС. Понимая огромный размах стройки на Енисее, Андрей Ефимович отговорился, мол, не успел отойти от тревог, пережитых на Ангаре. Однако его «выдал» друг юности Борис Полевой. В одном из разговоров Бочкин поделился с ним: «Тебе, как комсомольскому собрату, тверскому козлу, признаюсь: мечтаю, может, мне ее и поручат. Только пока между нами. Решения такого еще нет». И решение министерства последовало.

Андрей Ефимович со всей страстью, присущей ему, взялся за строительство самой крупной в то время Красноярской ГЭС. Постановлением Совета Министров СССР от 25 февраля 1966 года ввод в действие первых двух агрегатов Красноярской гидростанции планировался в ноябре 1967 года, к 50-й годовщине Октябрьской революции. В назначенный срок в адрес торжественного юбилейного заседания последовала телеграмма:

Москва, Кремль, Дворец съездов

Строители Красноярской ГЭС рады доложить ЦК КПСС, Верховному Совету СССР, Верховному Совету РСФСР, Президиуму торжественного заседания, что сегодня, 3 ноября 1967 года, вступил в строй и дал промышленную нагрузку первый гидроагрегат мощностью 500 тыс. кВт.

Начальник Красноярскгэсстроя, Герой Социалистического Труда А. Бочкин, директор Красноярской ГЭС Б. Растоскуев, секретарь Дивногорского ГК КПСС М. Ралло, председатель постройкома А. Бойков, секретарь ГК ВЛКСМ Ю. Юров.

В июле 1971 года Андрея Ефимовича жители Дивногорска в торжественной обстановке провожали на заслуженный отдых. Гидростроители вручили своему наставнику и отцу, как его многие называли, памятные адреса и подарки. За трудовые подвиги, кроме звания Героя Соцтруда, к тому времени Бочкин был удостоен Ленинской премии, трех Орденов Ленина, Ордена Трудового Красного Знамени, звания Заслуженный строитель РСФСР.

– Я ухожу на отдых, – сказал тогда Андрей Ефимович, – но всегда в мыслях и сердцем буду с вами, дорогие мои товарищи.

В Иркутске имя Андрея Ефимовича увековечено в названии одной из улиц в Свердловском округе и мемориальной доской.

Свои заметки о легендарном гидростроителе хочу завершить его словами из предисловия к книге «С водой, как с огнем»: «Мой путь характерен для людей моего поколения, для моих соратников, сверстников. Рассказывая о себе, я расскажу, таким образом, и о них. Все, что произошло в моей жизни, определено ими, все, что совершено, совершено благодаря им».