Максим Руды: Задача гособвинителя – добиться справедливого вердикта
В Иркутском областном суде на протяжении нескольких последних лет рассмотрено самое большое количество уголовных дел по сравнению с областными и краевыми судами остальных регионов страны.
Это говорит о том, что правоохранительные органы увеличили раскрытие преступлений и стали более тщательно подходить к расследованию дел. Обличить преступников в суде, правильно представить доказательства их вины – задача прокуратуры. О работе ведомства в интервью «Областной» рассказал начальник отдела государственных обвинителей прокуратуры Иркутской области Максим Руды.
– В 2011 году в Иркутском областном суде рассмотрено 136 дел в отношении 254 лиц. Для сравнения: в Москве было рассмотрено 120 дел в отношении 206 человек. За шесть месяцев 2012 года Иркутским областным судом уже рассмотрено 57 дел. В нашем регионе выявляется больше тяжких и особо тяжких преступлений. Так, в прошлом году Иркутский областной суд вынес обвинительный приговор в отношении банды Смирнова, которая совершала разбойные нападения на ювелирные магазины. Также было рассмотрено дело в отношении банды Данеляна и других по фактам совершения разбойных нападений на водителей автотранспорта. Преступники приговорены к длительным срокам наказания. Сейчас рассматривается одно громкое уголовное дело о бандитизме. Обвиняемым инкриминируется более 80 эпизодов преступной деятельности, среди них убийства предпринимателя Павла Чекотова, адвокатов Стремлина и Левинсона, водителя и пассажира автобуса, который следовал в Китай. Банда была хорошо вооружена, в том числе автоматами Калашникова. В данный момент в суде 11 подсудимых выступили с последним словом. Они были задержаны еще в 2005 году. Материалы этого уголовного дела очень объемны – 250 томов. С ними нужно было ознакомить каждого защитника и подсудимого. Часть из них категорически отрицают свою вину, несмотря на изобличающие доказательства.
– Некоторые дела рассматривают суды присяжных. Какой мотив заставляет обвиняемого избрать именно такой суд?
– Как показывает практика, суд присяжных в основном выбирают подсудимые, которым грозит очень суровое наказание за тяжкое преступление, например, убийство с отягчающими обстоятельствами. Я думаю, они надеются на снисхождение присяжных или полагают, что непрофессионалы не разберутся в обстоятельствах дела. Ведь они в принципе не сталкивались с уголовно-процессуальным законодательством.
– Ораторские способности тоже нужны при работе с присяжными? Даже общаясь с журналистами, юристы порой чересчур увлекаются профессиональной терминологией.
– Наш язык, конечно, специфический, он не всегда понятен простому гражданину, который выбран в коллегию присяжных заседателей. Поэтому мы учимся говорить с присяжными простым, доступным языком. Сложность при работе с ними заключается и в том, что мы не имеем право доводить до них обстоятельства, которые напрямую не касаются данного дела. Мы должны говорить только о том, что предъявлено непосредственно обвиняемому – где, когда, с кем, каким образом было совершено преступление. Если лицо было ранее судимо, допустим, за убийства, и в настоящее время снова привлекается к уголовной ответственности по этой статье, то мы не можем говорить об этом в суде присяжных, чтобы не вызвать предубеждения. Нельзя сообщать присяжным и что обвиняемый, допустим, употребляет наркотики. Законодатель предусмотрел так, чтобы подсудимый предстал перед судом, как говорится, с чистого листа. И судья всегда разъясняет, что черпать информацию по данному уголовному делу присяжные имеют право только в судебном заседании.
– Я помню, были трудности у журналистов с освещением процесса по обвинению Утвенко, Молякова и других в убийстве первого зампрокурора города Братска Александра Синицына. Это громкое дело тоже ведь рассматривали присяжные.
– По факту убийства нашего сотрудника процесс шел тяжело. Несмотря на то, что на следствии ряд обвиняемых дали признательные показания, в суде они вину отрицали. К слову, это достаточно традиционная тактика защиты. Было большое количество ходатайств со стороны адвокатов об исключении доказательств. Но мы провели огромную работу. Вы представляете, каково уговорить свидетелей из Братска приехать в Иркутск, чтобы дать показания, ведь они прекрасно понимали, что на скамье подсудимых находились представители организованной преступности. Однако были приняты все меры, чтобы вердикт был справедливым, и нам удалось убедить присяжных заседателей в виновности этих лиц. Все 12 присяжных в итоге проголосовали за то, что Утвенко, Моляков и прочие фигуранты дела виновны в убийстве Александра Синицына.
– Всегда ли адвокаты ведут себя корректно в суде?
– Большинство защитников, конечно, соблюдают нормы этики и уголовно-процессуального законодательства. Но отдельные факты нарушений с их стороны есть, и на них суд реагирует путем вынесения частных постановлений. Так, в уже упомянутом деле по обвинению Утвенко и других в убийстве Синицына два адвоката вообще по решению суда были отстранены от защиты. Они нарушали порядок судебного заседания, в том числе в присутствии присяжных заседателей, не реагировали на неоднократные замечания председательствующего судьи. Верховный суд, проверяя приговор, согласился с этим решением суда первой инстанции.
– Нет ли фактов давления на гособвинителей?
– Мы совместно с правоохранительными органами делаем все, чтобы предотвратить прямое давление на государственных обвинителей, вплоть до их физической защиты специальными подразделениями. Такие случаи у нас были по некоторым серьезным уголовным делам, где преступникам грозило пожизненное лишение свободы.
Проводится работа и по обеспечению безопасности подсудимых, сотрудничающих со стороной обвинения. В частности, в процессе по вышеуказанной банде, которая сейчас рассматривается в суде, принимаются меры безопасности в отношении двух подсудимых, которые признают свою вину и изобличают других участников этих преступлений. Из следственного изолятора в суд их доставляют под специальным конвоем, чтобы они не соприкасались с другими подсудимыми. В СИЗО они содержатся, соответственно, отдельно. Еще напомню, что по некоторым категориям дел свидетели засекречиваются. Если человек боится свидетельствовать открыто в суде, то сведения о его личности будут содержаться в отдельном запечатанном конверте, а в материалах дела, с которыми подсудимый вправе ознакомиться, будут содержаться псевдоним свидетеля и та его роспись, которую он использует только в этом уголовном деле. Это делается для того, чтобы обвиняемый, ознакомившись с протоколом допроса, не мог определить, кто дал показания против него. Во время судебного заседания этот свидетель находится в отдельном помещении и дает показания с помощью специальной аппаратуры, изменяющей голос. Такая аппаратура у нас есть, в частности, в Куйбышевском районном суде Иркутска. Бывает, что в работе со свидетелями нам помогают следователи СКР, у которых с теми устанавливается контакт на стадии предварительного расследования.
