Николай Васильев

Законодательное Собрание Иркутской области продолжает информационный проект, посвященный 75-летию Приангарья. Открывая рубрику, спикер ЗС Людмила Берлина отметила, что «все успехи и достижения нашего региона имеют свои имена и фамилии. Мы хотим сказать этим людям спасибо и сделать их примером для остальных». Героем сегодняшней публикации стал кандидат сельскохозяйственных наук Николай Васильев.

Дайте мне самое захудалое хозяйство

Вся эта история, о которой мы хотим рассказать, началась где-то в году 71-м прошлого столетия. И началась с разговора между тогдашним секретарем Аларского райкома партии Василием Семеновым и завотделом земледелия Иркутского НИИ сельского хозяйства Николаем Васильевым.

Знакомы они были еще давно, по Баяндаевскому району, где Семенов секретарил, а Васильев возглавлял местную опытную станцию.

– Выручай, наука, – попросил Семенов. – Как ни бьемся, урожаи ни к черту. Смешно сказать, собираем по семь центнеров зерна с гектара, как до революции. Думали, целина выручит, распахали степь и поначалу действительно выручала: по 16–17 центнеров снимали, а сейчас и от нее толку нет. Посоветуй, как быть?

Васильев задумался. Нынешние свои опыты он ставил в Пивоварихе, а там совсем другая зона, подтаежная, более благоприятная для сельского хозяйства. Степная же непредсказуема, особенно сейчас, когда под боком плещется Братское водохранилище. Весной и в начале лета, когда всходам особенно нужна влага, никаким крестным ходом не вызвать ни капли дождя. Зато пыльные бури сплошь и рядом.

– Извини, – говорит, – Василий Иванович, по степной зоне я не мастак, и вот так, с кондачка, ничего присоветовать не могу. Изучать надо. Дайте мне какое-нибудь самое захудалое хозяйство, которое не жалко, на нем я и поэкспериментирую.

Самым захудалым оказался совхоз «Приморский». Он и стал на семь лет полигоном для научных изысканий кандидата сельхознаук Николая Прокопьевича Васильева.

Проклятие степи – песчаные бури

Первое знакомство с хозяйством было обескураживающим. Совхоз специализировался на выращивании овец, держал огромное стадо в 14 тыс. голов, но кормами обеспечивал себя лишь наполовину. Уже с середины зимы совхозные гонцы мотались по области, а то и по всей Сибири, скупая солому, чтобы хоть как-то на этом скудном рационе дотянуть до весны. Ну, а с соломы, известно, какие привесы. Ни мяса, ни шерсти, одни убытки.

С зерновыми дело тоже обстояло не лучшим образом. Сорняки буквально душили поля. Машина от комбайна отходит, а в кузове вместо желтого овса какая-то бурая масса – половина овсюга. Если его отбросить, то выходило, что урожаи едва компенсировали затраченные на посев семена. Сплошной мартышкин труд.

А что такое местные песчаные бури, Васильев испытал на своей шкуре. Как-то объезжали они на «москвиче» зазеленевшие поля, и тут их, прямо в поле, и прихватило.

– Как дунуло, черная ночь, – вспоминает Николай Прокопьевич. – Впечатление, что экскаватор на крышу машины землю сыпет. Два часа сидели взаперти. Потом кое-как дверь открыли, так привалило. Поле не узнал. Вместо земли булыжники торчат. А плодородный слой по одному миллиметру в год прирастает, считай, за пару часов столетний запас гумуса одним махом уничтожило.

Задачка, понял Васильев, не из простых. Надо не только урожайность поднимать, но и землю от ветровой эрозии спасать. Иначе вместо степи будет пустыня Сахара. Наездами тут не поможешь, придется обосновываться надолго. Технику завезли, штаты подобрали, программу исследований составили, получилось, можно сказать, что-то вроде маленького филиала опытной станции. Он даже свою жену, Нину Ивановну, старшего научного сотрудника затащил сюда, на край Ойкумены. Нужен был близкий человек, с которым можно посоветоваться, идеями поделиться.

Знакомясь с жизнью совхоза, ученый видел, что здешние специалисты пытаются внедрять почвозащитные приемы, но безо всякой системы, урывками, не утруждая себя анализом. Одно попробуют, другое. Не вышло – бросают. Засуха, конечно, страшное дело, но как можно ждать хорошего урожая, когда поля, вопреки всем правилам агротехники, по пять-шесть лет подряд засевают зерновыми, выжимая из земли последние соки. Надо бы дать ей отдохнуть, под парами постоять, сил набраться. Смешно сказать, но из 9,1 тыс. гектаров пашни, занятой зерновыми культурами, парами занято… 200 гектаров. А все потому, что сверху жмут: сей побольше зерна. И попробуй ослушаться, мигом стружку снимут по партийной линии.

Ученые на своих делянах принялись искать оптимальные севообороты, наилучших предшественников для зерновых культур, экспериментировать с засухоустойчивыми сортами пшеницы, пробовать противоэрозионные способы обработки почвы с помощью безотвальной технологии. Постепенно стала вырисовываться стратегия рационального ведения сельского хозяйства в степной засушливой зоне. На основе рекомендаций ученые сделали проектные разработки для всего совхоза «Приморский».

С ними-то и отправился Николай Прокопьевич в областное управление сельского хозяйства.

Из последних в первые

Тогдашний начальник управления Николай Левада встретил ученого, можно сказать, с распростертыми объятиями. Перспектива увеличить урожаи вдвое, конечно, воодушевляла. Но едва он, читая проект, дошел до того места, где предлагалось сократить посевы зерновых на 3 тыс. гектаров, пустив их под пары, как буквально взвился: «Что, сократить зерновые? С ума сошел, даже и не думай. Забирай свои бумаги и дорабатывай».

А что там дорабатывать, иного пути просто не было. Спустя год с тем же самым проектом Васильев опять пришел к Леваде. Тому крыть было нечем. Нукутский район (он выделился из Аларского в 1972 году) прочно занимал предпоследнее место из 26 сельскохозяйственных районов, опережая лишь Ольхонский, располагающий весьма скромной пашней. А совхоз «Приморский» болтался в конце районного списка. Дальше падать уже некуда, и Левада махнул рукой: бери хозяйство, экспериментируй, может, что-то и получится.

– Ну, я как на крыльях рванул в Нукуты. Мгновенно перевернули всю пашню. Было только 200 гектаров чистых паров, а мы заложили две тысячи. Не поверите, уже на следующий год пошел результат. По пару-то, дай Бог, какой хлебец родится. Донник пошел хорошо, как бобовая культура. Тоже вроде типа занятого пара. Все вписалось так, как надо. А главное, со специалистами совхоза было полное взаимопонимание. Особенно с Аполлоном Николаевичем Ивановым, он тогда как раз был назначен главным агрономом. Редкий умница, доложу вам. Как губка впитывал все новое, передовое, не боялся рисковать.

Новые агроприемы, применяемые в «Приморском», шокировали не только руководителей соседних хозяйств, но, как ни странно, и коллег Васильева по институту. Его обвиняли в отступлении от научных рекомендаций, попрании академических авторитетов, в самодеятельности.

Но какие бы ярлыки не навешивали на Николая Прокопьевича, у него был авторитетнейший защитник – совхозные показатели. Та же земля, те же суховеи, палящее, выжигающее все вокруг солнце, тот же недостаток влаги, а урожаи из года в год растут. Как-то незаметно исчез дефицит кормов, некогда заставляющий срезать и пускать в овечий рацион болотные кочки. На поливных землях стали накашивать столько сена, что не только себя обеспечивали, но и соседям продавали.

В хозяйстве отказались от былой весновспашки, заменив плуг плоскорезом. Выгода от этого получилась немалая. Во-первых, горючее экономится, во-вторых, весеннее солнышко пашню не иссушает, а в-третьих – и это самое главное – стерня надежно защищает почву от местных сумасшедших ветров. В совокупности с умело подобранными севооборотами, когда зерновые высеваются по хорошему предшественнику, совхоз «Приморский» медленно, но верно стал обгонять соседей по сборам зерна. Через пять лет после начала эксперимента урожайность увеличилась почти в 2,5 раза.

Такие метаморфозы, конечно, не прошли мимо внимания тогдашнего первого секретаря Нукутского райкома партии Георгия Петрова. Когда успех «Приморского» стал очевиден, он вызвал к себе Васильева, предложив ему распространить опыт на остальные девять хозяйств района.

– Мы тогда целый университет создали по обучению почвозащитной технологии, – вспоминает Николай Прокопьевич. – И наши усилия не пропали даром: из чемпиона по отставанию Нукутский район уже к середине 80-х годов вышел на второе место в области по эффективности производства. На первом был Усольский район. Но он, между прочим, сдавал государству зерна столько же, сколько один «Приморский».

Васильеву долго служила «Нива» – подарок района за его неоценимый научный вклад в поднятие плодородия нукутской пашни. А оценка его заслуг государством была еще выше: он награжден орденом «Знак почета».

Депутат Законодательного Собрания, генеральный директор СХЗАО «Приморский» Аполлон Иванов:

– По-хорошему, Николаю Прокопьевичу Васильеву надо бы памятник поставить. Он один стоит целого института. Смелый экспериментатор, он всегда проверял науку практикой, днюя и ночуя на своих делянках. Внедренная им почвозащитная система земледелия произвела буквально революцию в нашем совхозе. Всегда с удовольствием вспоминаю годы совместной с ним работы. Бывало и спорили до хрипоты, но какая это была радость, когда земля, будто отзываясь на наши мысли, оделяла щедрым урожаем.