Музею «Тальцы» исполнилось 33 года
В этом году 18 июля архитектурно-этнографическому музею «Тальцы» исполнилось 33 года, и, как говорят в самом музее, он достиг возраста зрелости. Конечно, путь его становления был непростым, но однозначно можно сказать, что сегодня Тальцы – один из главных брендов Иркутской области. О жизни музея и его перспективах наш корреспондент попросил рассказать директора архитектурно-этнографического комплекса «Тальцы», культуролога Владимира Тихонова.
– Все начиналось в 1966 году. Необходимо было спасать два уникальных объекта архитектуры федерального значения – Спасскую башню Илимского острога и Казанскую церковь, единственную церковь XVII века за Уралом. В то время модно было после хрущевской оттепели создавать музеи под открытым небом, и Иркутск принял эту концепцию. В России сейчас 18 этнографических музейных комплексов под открытым небом, и Тальцы являются одним из лидеров этого направления. Первую экспозицию мы открыли летом 1980 года. Она состояла всего лишь из трех усадеб. Но сейчас в музее 27 действующих экспозиций.
– Владимир Викторович, как появились такие проектные мощности?
– В настоящее время разработан генеральный план музея «Тальцы», который в будущем станет региональным музейным комплексом под открытым небом. Вся Иркутская область нами обследована на основе историко-культурного зонирования и отражена в генплане экспозиционными зонами. Сейчас музей построен на 15% от будущей запланированной экспозиции.
– И что будет в итоге?
– В настоящее время мы достраиваем Ангаро-Илимскую экспозиционную зону, где будет показано, как жили люди вдоль Ангары и Илима, а это были в основном хлебопашцы. Строим этнические зоны – бурятскую, тофаларскую и эвенкийскую. Строится трактовая экспозиционная зона. Это уже совсем другое хозяйство, основанное на обслуживании Московского тракта, поэтому будут представлены дом ямщика, трактир, кабак и постоялый двор.
В перспективе воссоздадутся переселенческая и Ленская экспозиционные зоны. Все это разместится на площади в 70 га. К этому планируется прибавить еще Бодайбинскую золотопромышленную зону.
– Чем она может быть интересна?
– У меня мечта совместно с представителями золотодобывающего бизнеса на основе партнерских отношений построить на реке Тальцинке экспозицию по ручной и промышленной добыче золота.
Там великолепные условия. Можно шалаши поставить, прибор промывочный, сделать штольни, шахты, шурфы. Специальные лотки для спуска золотой породы. Есть там и строительный заброшенный карьер, который можно использовать для размещения драги. Сейчас брошенных драг на севере Иркутской области много, одну бы перевести сюда! Я когда по Аляске ездил, там заброшенные прииски эксплуатируются именно с музейных позиций, и с туристами проблем нет…
Еще планируем на другой стороне Байкальского тракта построить городскую экспозиционную зону. Наш музей региональный, и чтобы он был полностью сформирован, мы не можем уйти от городской экспозиционной зоны.
В Иркутске сносится много домов, которые выводятся из списка памятников. Фактически в этой экспозиционной зоне будут объекты, перевезенные из областного центра или реконструированные, то есть уже утраченные – те же самые Амурские ворота, гостиница на улице Пионерской, 9. Есть проекты, есть обмерочные чертежи. Все это современными методами можно восстановить. Построили же 130-й квартал! Несмотря на то что там немало «кича», он привлекает и иркутян, и приезжих. Но там вы не сможете реконструировать историко-культурную среду XIX – начала XX века, хотя бы потому, что асфальт и фонари. А здесь все можно сделать с исторической достоверностью: гостиницы, трактиры, постоялые дворы. Музей у нас в 10.00 открылся, в 18.00 закрылся, а городская коммерческая зона должна работать круглосуточно.
– В какой стадии находится реализация проекта?
– Сейчас мы ведем научную проработку городской зоны. 9 га земли под нее уже отведены. Мы хотели бы там продемонстрировать все типы хозяйственной деятельности конца XIX – начала XX века в городе Иркутске: жилые и доходные дома, административные здания.
– На какие средства будет создаваться городская зона?
– В существующей практике коммуникации к таким объектам проводятся на средства государства. Строительство, реставрация – за счет инвесторов. С ними заключается договор аренды на 99 лет с правом последующей приватизации. Этот вариант вполне рабочий.
– Чем особенно гордится сегодня музей?
– Сейчас мы входим в тройку крупнейших музейных комплексов под открытым небом: впереди Кижи и Малые Карелы. Уникальным объектом сейчас мы считаем Илимский острог. Это единственная в мире деревянная крепость XVII века, часть которой – Спасская башня, у нас сохранилась. Воссоздание этого объекта мы ведем исключительно за счет инвестора. «Иркутскэнерго» помогает очень здорово. Работы оцениваются где-то в 60 млн рублей. Если мы это сделаем, очень много поедет туристов посмотреть деревянную крепость XVII века. Сейчас деревянная крепость XIX века сохранилась только в Америке – в Сан-Франциско.
– Владимир Викторович, так ли много найдется желающих ехать за тридевять земель посмотреть деревянное зодчество? Пусть даже это будет крепость XVII века.
– Туристический бизнес во всем мире основывается на уникальных природных достопримечательностях и на историко-культурной среде. Каменная историко-культурная среда во всем мире развита. Но кому-то хочется посмотреть и дерево. Прекрасный тому пример – Скандинавия. В Россию тоже едут именно за этим. И развитие туристического бизнеса у нас будет осуществляться за счет уникальной историко-культурной среды, потому что на Байкале вы покажете природу, а историко-культурную среду можно воссоздать только в музее.
Мы пошли дальше и создаем по всей области малые этнографические музейные комплексы. В 1997 году помогли создать музейный комплекс Иннокентия Виниаминова в селе Анга Качугского района, в 2010 году – усадьбу польского переселенца времен Столыпинской реформы Зеленского в поселке Вершина Боханского района.
– С «Тальцами» все более менее понятно: Иркутск, Листвянка, Байкал. Почему бы по пути не заехать в музей? Совсем другое – Бохан или Анга…
– Раньше в Вершине кроме костела нечего показывать было. Как только мы создали там усадьбу, все поляки, которые приезжают в Иркутскую область, а это от 5 тыс. до 12 тыс. человек в год, обязательно едут туда. Сегодня туда турпоток резко увеличился. В прошлом году мы создали Пихтинский комплекс в Заларинском районе, посвященный жизни и быту голендров. Музейные работники Заларей в восторге, потому что идет столько интернет-заявок на посещение этого поселка, что часть безработного населения района начинает работать в туристическом бизнесе. Почему же иркутяне, которые тысячу раз ездили в одно и то же место на Байкале, и в Тальцы по двадцать раз, не могут ехать по Московскому, Качугскому трактам? У нас, когда турист, особенно иногородний или зарубежный, приезжает в Иркутск, обычно бывает два, три дня на Байкале, и ему уже скучно, два дня в Иркутске – и показывать нечего. Поэтому такие экспозиции необходимы.
– Сколько человек сегодня посещает «Тальцы»?
– Сейчас музей принимает 160 тыс. туристов в год. Вообще в ближайшие 10–15 лет мы сможем принимать до миллиона туристов в год. А максимальная мощность турпотока для нашего музея рассчитана до 6 млн туристов.
Но проблема даже не в туристах, а в персонале, который необходим для их обслуживания. Наш штат – 139 человек: от охранников до научного персонала. Аналогичное Шушенское имеет в два раза больше людей. То же самое можно сказать про Кижи, хотя их инфраструктура несколько меньше, и работают они только четыре месяца в году. В итоге, часть наших объектов работают без выходных, а часть – два дня в неделю закрыты. И люди жалуются – мы из такой дали специально ехали, а часть экспозиции посмотреть не удалось. Причем турпоток зимой у нас больше, чем летом примерно на 4%.
– Владимир Викторович, а вы не предполагаете, что «Тальцами» в качестве съемочной площадки могут заинтересоваться кинокомпании?
– Пока не так часто, но фильмы у нас уже снимают. Остались декорации от советско-японского фильма «Сны о России» 1990 года выпуска. Франко-германский фильм «Серко» снимали. Последние съемки – часть эпизодов для «Адмирала». Даже я там статистом участвовал, каппелевского солдата играл.
Уверен, когда Илимскую крепость построим, все деревянные крепости будут снимать только у нас!
