Геннадий Гущин: Театр очищает нашу жизнь
Заслуженный артист России Геннадий Гущин известен в Иркутске яркими режиссерскими работами и запоминающимися ролями в театре. Правда, до сих пор он воплощал свои замыслы в основном в драмтеатре им. Н.П. Охлопкова. Но в прошлом году неожиданно занял уже несколько лет пустовавшее место главного режиссера ТЮЗа им. А. Вампилова, куда в качестве артистов был принят его выпускной курс театрального училища. О своих ближайших творческих планах он рассказал газете «Областная».
– Геннадий Степанович, почему вы стали главным режиссером ТЮЗа, и как вас принял новый коллектив?
– Все дело в том, что в прошлом году я выпустил курс в театральном училище – первый в моей жизни. Когда мы с ребятами сделали несколько спектаклей, стало понятно, что это «сбитый» коллектив, который уже может что-то сказать зрителю. Конечно, мне было жалко расставаться с ними. Потом поступило предложение принять курс полным составом на работу в ТЮЗ, но я понимал, что при этом их еще нужно опекать, ведь как артисты они еще только начинают свой путь. И я решился войти в уже сложившийся организм со своей жизнью и традициями. Я уважаю и принимаю все, что здесь есть, но хочу привнести и что-то свое.
– Как ваш курс влился в коллектив?
– Нас приняли очень хорошо. Конечно, сначала у артистов была некая настороженность, ведь мы перенесли на сцену театра три своих спектакля: «Не в свои сани не садись», «Тринадцатая звезда», «Дорога вниз». Однако я ввел в эти постановки часть труппы театра, и напряжение постепенно спало. Думаю, тревоги и опасения артистов, даже если они еще есть, напрасны, ведь для меня важнее всего человек. Конечно, у меня есть свои требования, но ведь это рабочий процесс, а воевать я ни с кем не собираюсь. Все будет определять только творчество. Ведь задача у театра была и есть только одна – выпускать хорошие спектакли.
– Как вы оцениваете существующий репертуар?
– На мой взгляд, в ТЮЗе очень хорошо все, что касается детской аудитории. Мне самому нравятся эти замечательные спектакли, и я вожу на них своих детей. Но наша задача – привлечь в театр больше молодежи.
– Расскажите, над какими постановками вы сейчас работаете?
– Я взял в работу пьесу для женщин «Комната невест», ведь в театре очень талантливая прекрасная половина, которая буквально жаждет играть. В пьесе будет занята вся женская часть труппы. Спектакль мы планируем выпустить в первом полугодии. Параллельно идет подготовительная работа над постановкой пьесы иркутского писателя Валерия Хайрюзова «Иннокентий». Поскольку это важная для нашего города тема, то я решил собрать в постановочной группе известных иркутян. Художником спектакля выступит Юрий Суракевич, а композитором – Марина Шмотова. Они сейчас живут в Москве, но очень любят Иркутск и хотят что-нибудь для него сделать. И тема эта, действительно, благодатная. Меня самого поразил масштаб личности святителя Иннокентия, о котором я, признаться, до этого знал не очень много, думаю, как и большинство иркутян. Но я уверен, после спектакля люди заинтересуются историей этого периода и будут гордиться своим великим земляком.
– У вас теперь столько забот, а как же ваша работа в драмтеатре?
– Драматический театр я не могу покинуть, ведь это мой первый профессиональный коллектив и, можно сказать, мой дом, поэтому буду продолжать там играть и ставить. Но думаю, что при разумном распределении времени можно все успеть, ведь театры находятся недалеко друг от друга. Хотя, конечно, основная работа у меня в ТЮЗе.
– Интересно, как вы увлеклись театром?
– Первая моя роль была в детском саду, когда я играл одного из трех поросят, потом в первом классе – старика в «Курочке Рябе». Думаю, именно тогда я почувствовал кайф от этой профессии. А так как я был очень активным ребенком, мою энергию решили направить в мирное русло и отдали во Дворец пионеров. Там я встретился с гениальным театральным педагогом Алексеем Худяковым, который руководил театром «Юность». И эта стихия так меня захватила, что когда пришло время выбирать, куда поступать, у меня никаких сомнений не было.
– А как вы пришли в режиссуру?
– Сколько себя помню, с самого раннего детства я организовывал вокруг себя людей: в школе, во дворе. Мог убедить класс уйти с урока гонять льдины. Правда, потом появлялся более сильный режиссер – директор школы – и заставлял нас вернуться, а меня – привести родителей. Когда я стал посещать театральные студии, во время репетиций мне приходили в голову разные режиссерские идеи. Затем было театральное училище, где мы делали самостоятельные отрывки, и мне это тоже очень нравилось. А когда уже начал работать в театре, всегда старался развиваться в профессии. Я писал инсценировки, ставил спектакли в самодеятельных театрах. Помню, когда работал артистом с профессиональными режиссерами, то набирался наглости и советовал. Режиссеры этого не любят, но идейку-другую они в спектакле все-таки закрепляли. Затем я попросился что-нибудь сделать вне плана в театре. Мой первый полнокровный опыт – пьеса Мишеля де Гельрода «Эскориал». Мы репетировали по ночам, из кусков старых декораций сделали оформление, и все получилось. Позже появилась «Мандрагора» Макиавелли, тоже сделанная вне плана.
– А потом вы решили получить образование режиссера?
– Да, я поступил на Высшие режиссерские курсы в Москве, и мне повезло, что наш курс курировал Петр Наумович Фоменко. Не могу сказать, что он мой учитель, ведь для этого нужно было больше у него учиться. Но те короткие отрезки, когда мы могли разговаривать, во многом определили мою режиссерскую линию.
– Какая же у вас режиссерская линия?
– Моя концепция близка к русскому психологическому театру. Хотя спектакль может быть облачен в любую форму, даже самую необычную, но школа переживания, то есть суть происходящего в нем, должна превалировать над формой.
– Вы до сих пор продолжаете выходить на сцену как актер, что вас привлекает в этой профессии?
– Просто у меня не прошла потребность играть. Ведь игра – это особая стихия, и огромное удовольствие, когда твоя душа освобождена от всяких рамок. Если в нашей повседневной жизни многие могут только мечтать окунуться в другой век, то у актеров есть такая возможность в реальности.
Я считаю себя счастливым человеком, ведь я много раз объяснялся в любви прекрасным дамам, благородно дрался на дуэли, погибал во имя высоких идеалов и совершал героические поступки в мундирах разных эпох.
И все это мне подарила сцена. Кстати, когда твой персонаж настолько положительный, то и ты чувствуешь себя более благородным, потому что пропускаешь личность героя через собственную душу. Кстати, для меня сверхзадача театра, которую он должен выполнять для людей по обе стороны сцены, можно выразить словами Товстоногова «будить совесть в человеке». Хотя говорят, что театр мало кого исправляет, но я думаю, что это не так, ведь театр очищает нашу жизнь.
