Прокуратура проверила соблюдение прав детей-сирот
К работе с семьями «групп риска» следует чаще привлекать общественные организации и кризисные центры. Так считает заместитель прокурора Иркутской области Игорь Бурановский. В интервью нашей газете он озвучил итоги проверки исполнения законодательства, обеспечивающего права детей-сирот на воспитание в семьях, а также рассказал о законодательных инициативах, которые могут решить ряд существующих в этой сфере проблем.
Меньше формализма, больше индивидуальной работы
– Игорь Романович, сначала поговорим о статистике. В прошлом году 2314 детей остались без родительского попечения, и общее число сирот, без учета усыновленных, составило 20877. В прошлом году их было 21340. Какие выводы можно сделать, глядя на эти цифры?
– Конечно, можно с определенной долей удовлетворения отметить тенденцию к снижению числа детей-сирот. Однако все равно статистика неутешительная. На протяжении двух последних лет число россиян, желающих принять ребенка на воспитание в семьи, в Прибайкалье составляет около двух тысяч человек. Размер денежных средств на содержание ребенка, находящегося под опекой, составляет 5000 рублей в месяц, размер вознаграждения приемным родителям – 3125 рублей. При этом, например, в Красноярском крае, где число детей-сирот также значительное, с начала прошлого года размеры таких выплат дифференцированы в зависимости от территории края и возраста ребенка. Они составляют от 5348 до 10856 рублей на детей до одного года и на детей старше шести лет – 10041–20383 рубля.
Еще один момент, на который стоит обратить внимание, – процесс реабилитации семьей, оказавшихся в зоне риска.
В Иркутской области 30 государственных учреждений соцобслуживания и шесть специализированных центров оказывают социальные услуги семьям, попавшим в трудную жизненную ситуацию. В их задачу входит проведение профилактической и реабилитационной работы на начальной стадии возникновения семейных проблем: составляется план коррекции реабилитационных и педагогических мероприятий, решаются вопросы трудоустройства, материально-бытовые проблемы и т.д. Однако не редкость, когда неблагополучные семьи остаются вне поля зрения социальных служб, или работа с ними носит формально-типовой характер.
– В чем это проявляется?
– Когда специалисты органов опеки проводят работу с семьями, попавшими в трудную жизненную ситуацию, то они должны не только тщательно обследовать условия жизни несовершеннолетних. Важно также проводить беседы с детьми, выяснять привязанность ребенка к каждому из родителей, опрашивать людей, которые располагают данными о взаимоотношениях родителей с ребенком, их поведении в быту. Однако проверка показала, что это делается далеко не всегда. Порой в актах обследования затрагиваются только материальные стороны жизни семьи, которые говорят о недостатке средств, мебели и проч., а сведения о социальных связях ребенка и даже о том, кто фактически за ним осуществляет уход, отсутствуют.
В документах подчас не фиксируются данные о состоянии здоровья, оценке уровня физического развития детей, их эмоциональных потребностях. Порой нет выводов и о том, в какой конкретно помощи – социальной, правовой, психолого-педагогической или медицинской нуждается несовершеннолетний. Это, в частности, было выявлено во время проведения проверок в Аларском, Ольхонском, Эхирит-Булагатском районах.
– Нарушения касаются только органов опеки и попечительства?
– Просчеты допускают разные органы профилактики. Например, проверка прокуратуры выявила нарушения и в работе подразделений по делам несовершеннолетних отделов внутренних дел. Приведу такой пример. В отделе полиции Иркутска на профучете состоит семья, где живет четырехлетний мальчик. Его родители ведут асоциальный образ жизни, употребляют героин, дома у них собираются наркоманы, с которыми остается ребенок. Несмотря на имеющуюся информацию, никакой работы с семьей не проводилось, вопрос об изъятии ребенка не решался.
К сожалению, в областном центре взаимодействие территориальных подразделений по делам несовершеннолетних зачастую сводится к формальному обмену общей информацией, проведению разовых мероприятий. Прокурорами выявляются факты, когда, например, при посещении семьи в учетную карточку вносится запись, из которой не понятны цель и суть профилактической беседы, не ясно, какие изменения в семье произошли.
К профилактике нужно активнее привлекать общественные организации
– По данным проверки, в 2013 году из-за непосредственной угрозы жизни и здоровью из семей изъято 45 детей, медучреждения области зафиксировали более 200 случаев жестокого обращения с детьми. Свидетельствует ли это о ненадлежащей работе контролирующих органов?
– К сожалению, не все случаи жестокого обращения с детьми становятся известны полиции. Бывает, что медучреждения не передают данные правоохранителям. Что касается изъятия, то каждый случай индивидуален. Например, в Казачинско-Ленском районе девочку забрали у матери якобы из-за отсутствия родительского попечения и имеющейся угрозе ее жизни. Так было записано в бумагах. Фактически же семья попала в трудную жизненную ситуацию: папа девочки умер, а у матери не было оформлено российское гражданство, что мешало ей отдать ребенка в детсад и устроиться на работу. Вместо применения карательных мер, нужно было помочь женщине решить проблемы.
– Ребенок, конечно, должен жить в семье. Но у нас по-прежнему немало мам оставляют малышей в роддомах. Кто должен проводить с этими женщинами профилактическую работу?
– Как правило, детей в роддомах оставляют девушки, проживающие в неблагополучных семьях. Они уже находятся в поле зрения органов системы профилактики. Вопрос в том, насколько эффективно с ними ведется работа.
– У нас же существуют общественные организации, кризисные центры для женщин, имеются наработки психологов, которые помогают в работе без использования методов наказания.
– Да и в отдельных территориях области их активно используют. Например, в Ангарске отдел опеки заключил соглашение о сотрудничестве с общественными организациями, такими как «Совет женщин города Ангарска», «Родительская инициатива», «Большая семья». Они оказывают социально-психологическую помощь семьям «групп риска» при первых признаках асоциальности, обращают внимание на работу с беременными женщинами, в том числе несовершеннолетними, с молодыми родителями.
Поэтому хотелось, чтобы государственные структуры чаще использовали потенциал общественников, применяли современные технологии.
Больница – не место для воспитания детей-сирот
– До сих пор случается, что подолгу не устанавливается правовой статус детей, изъятых из семей. Эти дети вынуждены годами находиться в социальных учреждениях временного пребывания, которые, по сути, превращаются в детдома, а то и вовсе в больницах. Как-то эта проблема будет решаться?
– Мы считаем, что есть острая необходимость принятия на уровне правительства области правового акта, регулирующего вопросы устройства детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, в организации разной ведомственной принадлежности.
На данном этапе складывается такая ситуация: ребенок находится в медицинском учреждении, и его нужно передать в учреждение минобразования или соцзащиты. А у каждого этого ведомства есть свои инструкции и правила приема детей, свои документы и полномочия. И порой с трудом находятся правовые основания для того, чтобы этого ребенка куда-то определить. В итоге его интересы нарушаются. Этот механизм необходимо урегулировать. Для всех ведомств должен быть прописан единый порядок.
