Доктор, на вас вся надежда
Врачей награждают не часто. Жалеют как-то орденов и медалей. Хотя, согласитесь, работа каторжная. Если, конечно, выкладываться по полной. Доктору медицинских наук, главному врачу клиники Научного центра педиатрии и репродукции человека СО РАМН Владимиру Валентиновичу Долгих повезло – он попал в наградной список. Два месяца назад ему вручили в Кремле орден Дружбы.
Прежде чем идти к нему, я познакомился с сайтом клиники, нашел его фото. Крупной лепки лицо, копна каштановых волос. Встретился – лицо то же самое, а волосы наполовину седые. «Да это фотография четырехлетней давности», – отмахнулся Владимир Валентинович.
Последние четыре года счет как на севере: год за два, столько всего навалилось. Федеральная казна, наконец-то, снизошла до их нужд и отвалила большие деньги на модернизацию. Но странное дело, деньги почему-то всегда приходят к концу года: не успеешь потратить – назад заберут. И начинается бег со временем: котировки, аукционы, поставки… К вечеру от этой круговерти голова пухнет.
Строители тоже еще тот народец, все графики ломают. Пять этажей клиники забиты под завязку, ни одного нового направления не втиснешь. Приспособили под отделение гастроэнтерологии здание бывшего пивбара на Карла Маркса. Здание хорошее, старинное, еще сто лет простоит. Углубили на полтора метра подвал, новый фундамент завели. Пока строители копались, оборудование пришло: компьютерный томограф, рентгеновская аппаратура…
– Сгрузили прямо на улице. И неделю не спали: вдруг какой-нибудь варвар камень швырнет или ломиком вскроет. И 42 миллиона на ветер. Пришлось полицейских привлекать. Четыре человека с автоматами по ночам охраняли.
Когда стали спускать технику в подвал – новая незадача. Там есть поворот, в котором томограф застрял. Без коробки он бы прошел, под это и были сделаны размеры, а с нею никак. А вынимать из коробки нельзя. Это могут сделать лишь наладчики.
– Разбирали стену?
– Да как ее разберешь, там кладку взрывом можно только взять. Пригласил 12 профессиональных грузчиков, и они за два часа все внесли. И ничего не сломали.
Меняю физику на медицину
В кабинете у профессора целая коллекция фотоаппаратов. Штук тридцать. Половина свои, половина – подарки друзей. «Киев», «Зоркий», «Зенит»… Есть даже большой, с гармошкой, выпуска 1887 года, из имущества Его Императорского двора. Есть и знаменитая «лейка», воспетая Константином Симоновым в песне военных корреспондентов: «С лейкой и блокнотом, а то и с пулеметом сквозь огонь и стужу мы прошли».
– Я начал снимать рано, с семи лет. Сосед дядя Коля научил. Его отец держал когда-то в Черемхово первую частную фотографию, ну и он, как говорится, по наследству этим делом занимался.
Черемховской пропиской Долгих обязан прадеду по материнской линии, польскому католическому священнику. Был он из бунтарей, а всех бунтарей, как известно, отправляли на перевоспитание в Сибирь. Так что сошлись в нем две крови: польская по матери и донских казаков по отцу.
Как оказалось, очень продуктивный состав. Уже к девятому классу он выигрывал все физико-математические олимпиады и был зачислен в Новосибирскую физматшколу. Приглашали жить в интернат при университете, но тогда умер отец, и как мать одну оставишь – надо печь топить, воду носить… Учился заочно, попав в десятку лучших физиков и математиков.
У этой десятки была существенная привилегия: им добавляли два балла на вступительных экзаменах. С таким запасом прочности можно было свободно стать студентом мехмата МГУ или престижнейшего МФТИ. Он выбрал Иркутский мединститут. Отбиваясь от моих «почему и отчего», отшутился:
– Викентий Викентьевич виноват. Вересаев. Начитался его «Записок врача».
Порок сердца – это не смертельно
Вообще-то физика ему здорово пригодилась, когда он стал заниматься ультразвуковой диагностикой порока сердца у детей. Тогда, в средине 90-х, в Ивано-Матренинскую больницу поступили первые два аппарата индийского производства. Были они, конечно, не чета нынешним: неуклюжие, громоздкие, но сразу резко двинули диагностику вперед. Не предположительно, как раньше, а утвердительно. Даже великий Амосов, в чью киевскую клинику, наравне с Новосибирском и Москвой, отправляли детей, удостоил их благодарственного письма.
– Это был интересный случай. У мальчика 12 лет, на вид вроде бы здорового, появилась одышка как у старика. Посмотрели – а у него сердце с другой стороны. Не слева, а справа. В принципе ничего страшного, надо только сосуды перекинуть. Ну, Амосов и перекинул. Операция прошла удачно, мальчик давно вырос, чувствует себя прекрасно, только когда проходит рентген, предупреждает: вы не пугайтесь.
В кардиологию он влюбился еще на четвертом курсе. В середине 80-х рухнуло представление о врожденных пороках сердца как о смертельном приговоре. Лучшие кардиохирурги страны: Бураковский, Бокерия, Алексишвили стали делать операции по коррекции врожденных пороков. Это воодушевляло.
Но даже искусному хирургу нужен точный диагноз. А пороки, особенно комбинированные, так, случается, хитро прячутся, что непросто выявить. С одним пациентом он как-то зашел в тупик. По всем показаниям у мальчишки порок сердца: быстро утомляется, одышка, синюшные пальцы… Но ультразвуковое сканирование ничего не находит.
Он поехал с ребенком в Новосибирск, где был мультиспиральный томограф. Полтора часа вертел трехмерное изображение сердца на дисплее и все-таки отыскал патологию.
– Венозная кровь поступает в правое предсердие по двум венам. Так вот одна из них не доходила до сердца. Была закупорена. Кровь шла лишь по одному сосуду. Четыре часа Юрий Николаевич Горбатых, ведущий хирург клиники, делал операцию. Великий человек. Самые тяжелые случаи мы отправляем ему.
Ивано-Матренинской больнице он отдал пять лет. Это в качестве врача. А до этого еще пять лет – в качестве сначала санитара, а потом медбрата.
– Мама телефонистка, зарплата мизерная, вот и приходилось по ночам дежурить. Да разве я один, все студенты тогда подрабатывали. Особенно рвались в реанимацию, там зарплата выше. Ну и, конечно, гордость: можешь уже самостоятельно дать наркоз, пунктировать вену…
К чему приводит тщеславие родителей
Соединить науку и практику – это было его давнее желание. Работая практикующим врачом, он умудрялся еще сотрудничать с Научным центром. Когда позвали заведовать клиникой, охотно согласился. Под его началом оказалась не только кардиология, но еще пять направлений: педиатрия, неврология, подростковая гинекология, эндокринология и гастроэнтерология.
Десять лет назад, когда они создали отделение подростковой гинекологии, ею в области никто не занимался. Знали, конечно, что девочки беременеют уже в 13–14 лет, но эта информация тщательно скрывалась, оставляя юных матерей наедине с разъяренными родителями.
– А у них такой страх, такой стресс, что решись они родить, полноценного ребенка не жди. Да, девочка виновата, но что после драки кулаками махать. На наш взгляд, ей нужны не охи и ахи, а советы квалифицированного детского гинеколога. А то ведь, как показали опросы, лишь два процента подростков узнают о половой жизни от врачей, 20 процентов – от матерей, а остальные – на улице. Мы выпустили журнал «Здоровье подростка», тиражом по числу подростков в области. Так он разошелся мигом. Пришлось еще допечатывать. Считаем, надо создать специальный сайт для подростков, чтобы не интернетовские «просветители», а наши специалисты давали советы.
У девочек проблемы, но и у мальчиков, оказывается, их не меньше. Многие болезни, перенесенные в детстве, приводят к бесплодию. Поэтому-то в штате клиники появились андрологи – специалисты по мужской анатомии и физиологии.
Берутся врачи клиники за исправление еще одного порока – малого роста. Оно, как правило, наследственное и долгое время считалось генетическим сбоем, не подлежащим лечению. Ну затормозился парнишка на полутора метрах, обидно, конечно, но что поделаешь – судьба быть карликом. Оказалось, не судьба, а нехватка гормона роста.
– Сейчас научились синтезировать этот гормон и у нас, и за рубежом. Мы оба используем. Баскетболисты, конечно, из них не вырастают, но на 12–14 сантиметров вытягиваются. А для человека, сами понимаете, каждый сантиметр дорог.
Сам Долгих посвятил свою докторскую артериальной гипертензии – стойкому повышению артериального давления у детей. И, исследуя механизм болезни, ниспровергнул устоявшийся взгляд, что причина – заболевание почек. Почки, утверждал он, вторичны, а причина кроется в… тщеславии родителей или собственных амбициях подростков. Ради успеха в престижных лицеях они загоняют себя непомерными нагрузками.
– У кого-то хватает интеллектуальных способностей, и они легко справляются с учебой, а кто-то выбивается в отличники ценой собственного здоровья. То же самое в бизнесе, в служебном рвении… Надо соразмерять свои силы и не гнаться за журавлем в небе.
Минувшей осенью Долгих со своими учениками, многие из которых уже обзавелись докторскими степенями, провели в Иркутске Европейский конгресс по детской аритмологии. И убедились, что не затерялись в созвездии мировых светил.
– Моим ребятам, конечно, было приятно, что по диагностике они работают на уровне Европы.
Заботы главного педиатра
Будучи главным педиатром СФО, Владимир Валентинович часто бывает с инспекционными поездками в сибирских городах. Высоко оценивает уровень педиатрии в Томске, Красноярске. Восхищается отношением к детскому здравоохранению в Бурятии, где располагается филиал клиники.
– Они денег не жалеют. А главное – никакой бюрократической волокиты. Звоню своему старому знакомому, министру здравоохранения Валерию Вениаминовичу Кожевникову: есть проблема, хотелось бы ее решить так и так. Приезжай, подумаем. На завтра идем с ним к президенту республики, я даю свои предложения, а через пару дней они уже принимаются Хуралом. Фантастика. А у нас в области мы по два-три месяца ждем ответа на наши письма.
Сейчас Долгих волнует ситуация с бронхолегочной дисплозией. Пороки развития легких больше всего косят младенцев. Спасти можно, такие препараты, работающие на уровне генной инженерной терапии, уже разработаны. Вопрос упирается только в деньги – на лечение одного ребенка требуется 430 тыс. рублей.
– Уже в Москве такой курс лечения проводят, в Питере, Томске. Даже в Бурятии деньги нашли, а наша программа, которую мы специально подготовили для области с главным педиатром Европы Лейлой Сеймуровной Намазовой-Барановой, пока зависла в воздухе. Возможности же нашей клиники, сами понимаете, ограничены. Наскребли лишь средства для бесплатного лечения девяти младенцев, а нуждаются в препарате 179 детей.
На следующий день после нашего разговора Владимир Валентинович вместе с коллегами улетел в Москву, на Европейский конгресс педиатров. Надо окунуться, как он выражается, в новые веяния, зарядиться свежими мыслями. Хотя на врачебную практику он выкраивает лишь один день в неделю, но, мирясь со званием «организатор здравоохранения», все равно остается в первую очередь врачом. И бросает все дела, когда бывшие его пациенты, те пятилетние карапузы, которых он когда-то спас от страшных недугов, привозят к нему заболевших детей, а то и внуков: «Доктор, на вас вся надежда».
