Анна Бажгеева: Следователь – не профессия, а мое призвание
Хотя следователь стал частым героем многочисленных экранных боевиков, он все же остается фигурой вымышленной, больше живущей в голове сценаристов, чем в реальной жизни. Чем должен обладать экранный сыщик? Острым аналитическим умом, неудержимой энергией, хорошей порцией честолюбия. Все правильно. Но есть качества, которые, может быть, менее заметны, но более важны – это терпение и скрупулезность. Они-то в первую очередь и дают возможность избегать возврата уголовного дела из прокуратуры и суда. Каждый возврат – это брак в работе.
У Анны Бажгеевой, признанной лучшим следователем области минувшего года, прокол случился лишь раз за ее пятилетнюю следственную практику, когда она еще только пришла в следственный отдел № 1 Ангарского УВД. Небольшая техническая ошибка, ее даже прокуратура не заметила. Всплыла она лишь в суде. После того она даже во сне вскакивала: все ей мерещилось, что она опять что-то напутала.
– Самое любимое занятие – вшивать в корочку законченное дело, – признается она. – Все доказано, подсчитано, взвешено, ни к одному выводу не придерешься… Смотришь на папочку и любуешься, как красивой вещицей.
Кстати, ночью не только страхи накатывают, но и озарения приходят.
– День сидишь, маешься, не можешь связать концы с концами, а во сне вдруг как-то само собой все свяжется. Просыпаешься – в голове готовое решение. Да не у меня одной такое случается, многие мои коллеги об этом рассказывают.
Ба, знакомые все лица
Вот только на сон мало времени остается. Особенно изматывают обязательные суточные дежурства. Это сейчас, когда весь штат укомплектован, их выпадает по три-четыре в месяц. А был период в позапрошлом году, когда во всем следственном отделе оставалось три человека. Им подбросили на подмогу людей из Иркутска, но все равно было тяжко. Через три дня на четвертый заряжайся на сутки. Влезаешь в китель, получаешь табельное оружие и бессонную ночь в придачу.
Бывает спокойные дежурства, когда, подчиняясь какой-то небесной указке, город охватывает покой и благожелательнос
Однажды случилось десять вызовов за дежурство. Поток информации сумасшедший. От одних показаний свидетелей можно свихнуться: один говорит одно, второй – другое. На руке уже мозоли от авторучки, а ноги просто не держат. Мечтаешь об одном: бухнуться в кровать и спать, спать. А спать не получается. Начинается обычный рабочий день, и ты возвращаешься в кабинет и садишься за стол. Остальная дежурная группа едет отдыхать, а для них отдых не предусмотрен. Нет, конечно, он полагается, и ты можешь закатиться домой, но дела-то не могут ждать. Вот и взбадриваешь себя кофе вместо подушки.
– Времени, вот чего нам постоянно не хватает. Слишком мало часов в сутках, все время хочется прибавить еще хотя бы парочку, – мечтает Анна.
Кстати, свое, если можно так назвать, боевое крещение, она получила в одно из первых дежурств. Обычно новичков садят на неочевидные преступления, часто на «глухарей», чтобы, так сказать, мозгами поработали, свежие идеи подкинули. А она, будучи на выезде, сразу на преступника вышла. Молодой парень, нет и тридцати, вышел из тюрьмы, поселился у матери, а через пару дней отчалил оттуда, прихватив с собой вещички материной подруги.
Она возбудила уголовное дело, добилась признательных показаний и быстро направила дело в суд. Ему дадут два года, через год он выйдет по УДО, возьмется за старое и вскоре опять попадется в руки Бажгеевой. Получит новый срок, который отбывает и по сегодняшний день.
– Мы их туда, а они обратно. Начинаешь дело, смотришь, ба, знакомое лицо.
Одно дело завершается, другое начинается
Она горой за справедливость. В детстве ее добывала с помощью кулаков. Бедная мама, встречая покрытую боевыми царапинами дочь, постоянно наставляла: надо словом убеждать, словом как-то доходчивее. Посеянные семена долго всходили, но к тому времени, когда ее поманила юриспруденция, пришло и понимание, что главное оружие юриста – язык.
– Я могу заговорить любого, – смеется она. – Для разговора с потерпевшими я времени не жалею. Надо, чтобы была ясность, никакой двусмысленности. Вот я кручу-верчу.
Признается, что свое призвание выбрала рано, лет в шесть. Рядом с домом был пост ГАИ, и вид затянутой в мундир сотрудницы запал в душу. Как, наверное, символ высшей справедливости. Она рвалась в следственную часть – ту самую, где сейчас работает, сразу после школы. Сказали – рано. Пришла после первого курса университета – опять рано, пришла после второго. Едва дождалась диплома. Зачислили в штат в ноябре 2008 года, как раз в День милиции. Или полиции, на сегодняшний лад. В общем, как-то знаменательно получилось, со смыслом.
В следствии есть своя иерархия. Крупные дела – убийства, финансовые аферы, наркоторговлю – ведут следователи Следственного комитета, прокурорские, как их по прежней прописке зовут. А мелочевкой – кражами, разбоями, грабежами – занимаются «ментовские следаки», как их свысока называют прокурорские. Анну это ничуть не ущемляет, и другой расклад, другие сферы ее совершенно не манят.
Когда она еще только пришла в отдел, косяком шли грабежи. Сейчас все больше кражи. Она предпочитает заниматься именно ими.
– Грабеж – очевидное преступление, как говорится: пришел, увидел, победил. А кражу доказать надо.
Особенно много хлопот с «гастролерами». Обычно катаются по маршруту: Иркутск, Ангарск, Усолье, Черемхово и обратно. И демонстрируют высокий класс. Высматривают богатые дома, и никакие самые изощренные замки и сигнальные системы не спасают. Вскрывают с такой быстротой, что прибывший наряд полиции находит лишь пустую и обчищенную квартиру.
– Мне один преступник сказал: ты просто не представляешь, чему в тюрьме можно научиться. Я могу за три секунды карандашом вскрыть реечный замок. Тюрьма – это школа, оттуда выходит подкованный народ.
Не только школа, но и дом. Попался им как-то мелкий воришка, которого они окрестили всероссийским бомжем. Мотался он по всей стране, а поближе к зиме специально совершал незначительное преступление, чтобы перезимовать в тюрьме. Страшно был обижен на читинских оперативников, которые ему твердо пообещали посадку, а дали условный срок.
Был еще другой, рвущийся в тюрьму, как к спасительной пристани. Человек весьма образованный, окончивший военное училище, мог поддержать любую беседу. Но наркоман. «Здесь, на свободе, я не нужен никому, даже своей семье, – признавался он. – А там я на хорошем положении, у меня есть работа, деньжата на книжку капают. А главное – не колюсь. Живу как сыр в масле».
Еще Анне нравится расследовать многоэпизодные дела. Тянуть за ниточку, распутывая весь криминальный клубочек. Как-то началась серия разбойных нападений. Одно, второе, третье. Почерк один и тот же. Нападали обычно на людей в крепком подпитии. Те, естественно, будучи в таком состоянии, мало что запоминали. Путались, сбивались в показаниях.
С потерпевшими, надо сказать, порой тяжелее работать, чем с самими преступниками. То им кажется, что следователь держит сторону подозреваемого, желая скостить им срок, то, вызванные на опознание, боятся, что грабитель, выйдя на свободу, будет мстить.
– Я им все время твержу: мы с вами на одной стороне. А что касается мщения, то, поверьте мне, наши преступники таким не балуются. К тому времени, как они выходят из тюрьмы, они свою фамилию забывают, не говоря уж о вашей.
Так вот, в деле о серии грабежей как свидетели не путались, две улики у всех совпадали: мужчин было двое, и один из них, помладше, подручный, был одет в красный спортивный костюм с надписью «Россия». По этому костюму оперативники его и изловили. А он уже сдал главаря.
Главарь оказался парень тертый, можно сказать, наследственный вор – папа тоже этим ремеслом промышлял. Сынок имел несколько ходок, и Уголовный кодекс изучил от корки до корки. Так что выудить из него признания во всех эпизодах Анне стоило немало крови.
Когда шатаются принципы
Меньше всего дел, связанных с мошенничеством. Как-то не балует уголовный мир преступной игрой ума. Правда, один малолетний Остап Бендер поразил весь следственный отдел. Он умудрился продать квартиры нескольких своих родственников, о чем они, естественно не подозревали. Покупатели рвали на себе волосы: позор, мальчишка обвел вокруг пальца.
Дети – слабость Анны. Потому, наверное, ей ко всему прочему навесили еще и несовершеннолетн
Мне рассказывала начальница Анны, Любовь Назарова, что работать с ними сложно.
– Они склонны преувеличивать, что-то недоговаривать, а порой и фантазировать. Поэтому установить истину весьма и весьма непросто.
Основную клиентуру следственному отделу поставляет Ангарская школа-интернат № 7.
– У меня твердый принцип: преступник должен сидеть в тюрьме. Но когда смотришь на них, знакомишься с их биографией, то моя всегдашняя твердость как-то начинает колебаться. Они же жизнью обиженные, их не долюбили, им недодали ласки. Сначала смотрят на тебя как зверята, потом начинают оттаивать, у них уже глазки другие, без злобы, без ненависти. Лезу в стол, выгребаю, если есть, конфеты. Наверное, так не полагается, но по-другому не могу.
И последнее. Есть характеристики официальные, а есть доставляемые «голубиной почтой» из мест не столь отдаленных. Там есть своя шкала измерений. О следователе Анне Бажгеевой есть мнение: она не обманывает.
