Музыкальная фирма Сергея Пуртяна
Мастерская Татьяны и Сергея, расположенная в полуподвале дома на Фридриха Энгельса – приюте многих иркутских художников, поделена на две комнаты. Большая отдана их любимой керамике, стоят гончарные круги, печь обжига, рабочий стол с кусками разноцветной глины… На нем облекаются в плоть замыслы, приходящие порой Татьяне даже во сне.
На Сергее Пуртяне лежит вся техническая сторона – обжиг. Дело это тонкое, требующее немалых знаний и верного глаза. Это только кажется: сунул глиняную вещицу в печь, и дело с концом. Каждая глина имеет свою температуру и время обжига. Промазал – или нужный цвет не наберет, или форму потеряет, или трещинами пойдет.
Сергей, конечно, может и сам сесть за гончарный круг и выточить из куска глины изящную длинношеюю вазу или широкобедрую крынку для молока. Он даже участвовал в фестивалях современного гончарного искусства. Но трезво оценивает свои возможности, прекрасно понимая, что ремесло и то служение высокому искусству, которому предана Татьяна, предметы разного порядка.
Он нашел себя в другом, и нашел совершенно случайно. Несколько лет назад, когда Татьяна еще преподавала в политехе историю керамики, туда приехала новосибирская группа, исполняющая песни народов мира. Причем не только на языке оригинала, но и используя инструменты той страны, откуда пришла песня. Доминирующими в оркестре были барабаны.
Музыканты так искусно с ними управлялись, выбивали такие жаркие африканские ритмы, что у Сергея буквально ладони зачесались постучать по звонкой коже. А если он что-то вобьет в голову, то в лепешку расшибется, но своего добьется. Помнится, занявшись гончаркой, он задумал воссоздать гончарный круг, на котором в старину посуду делали. Сейчас-то все на электрических работают, особо не напрягаясь, а тогда маховик не мотором, а ножкой раскручивали. Вот и захотелось ощутить себя в шкуре прежних мастеров, каково это, когда все тело в работе. Да и любопытно: сумеет ли он на дедовском станке тонкую вещь сделать.
Побродил по интернету, отыскал подходящий чертежик, все сладил, как там советовали, а он, собака, не крутится, как должен крутиться. Хорошо, у него инженерная смекалка. Но даже со смекалкой пришлось восемь вариантов опробовать, пока аппарат не удовлетворил его взыскательность. Он оказался так хорош, что был приглашен сниматься в фильме «Похабовск», где сам Сергей выступил в роли консультанта по работе на ножном гончарном круге.
На следующий день после концерта отправился Сергей в магазин, где всем музыкальным инструментарием торгуют. Барабанов было много, но все какие-то корявые. Свой выбор он остановил на небольшом сдвоенном барабане и, как потом выяснилось, ошибся. Это был бонго – кубинский барабан, на котором играют обычно сидя, зажав между икрами ног.
– Приволок его домой, стал стучать – нет, не то, звук какой-то другой, не как у арабской дарбуки, которую я слышал. Да и техника игры там совершенно иная. Залез в интернет и попал на сайт: как сделать самому классическую дарбуку.
Корпус у этого барабана, похожий на кубок, делается из глины. С этим проблемы не было, его вылепила Татьяна, следуя интернетовской инструкции. Правда, инструкция обманула, и пришлось самим отыскивать нужную форму. Знакомые охотники обеспечили шкурой. Вот только зверем ошиблись: вместо козлиной, которую используют в классических барабанах, принесли лосиную. Ну, эти тонкости Сергей уж потом усек, а поначалу с упоением стучал по своей первой самоделке. Шума была много, а музыки мало.
Ему повезло. В то время он работал начальником цеха на Иркутском заводе сборного железобетона, и было под его началом несколько узбеков. Один из них и взялся обучить его игре на дарбуке. Ученик оказался способный, а главное, одержимый.
– Хотите, сыграю, – Сергей поставил инструмент на стол и принялся выбивать двумя руками какой-то тягучий и знойный ритм. – Узнаете? Это танец живота.
Между прочим, это европейцы дали ему такое название, а вообще-то в арабских странах его именуют «ракс шарки» – восточный танец, уходящий корнями в глубокое прошлое и демонстрирующий изумительную пластичность танцоров. Насчитывается более полусотни его стилей. Но все стили исполняются под непременный аккомпанемент дарбуки.
Интерес к этнической музыке подогрело и знакомство с Натальей Власевской, руководителем этнографического ансамбля «Этнобит». Она большой знаток восточной культуры, и ее советы по технике исполнения, по манере игры были просто неоценимы. Она познакомила Сергея и с другими ударными инструментами. С тем же удо-африканским барабаном, который считается почему-то женским. Может, из-за низкого меланхоличного и протяжного звука.
Делается удо целиком из глины, напоминая горшок с двумя дырками. Сергей, естественно, не удержался и быстренько вылепил себе такой же. Потом другой, третий… Менял глину, пробуя разные звучания.
Народ, прослышав об увлечении Сергея, все чаще стал наведываться в мастерскую, приглядываться к его коллекции, прицениваться. Сергей честно предупреждал: барабаны капризные, живая кожа, зимой может лопнуть, летом размокнуть, проще купить барабан с пластиковой мембраной, той сам черт не страшен. Кивали и платили деньги. Звучание живой кожи уж больно нравилось.
Однажды позвонили и спросили: не может ли он починить шаманский бубен, на котором износилась кожа. С бубнами, честно говоря, он никогда дела не имел, хотя, если разобраться, это та же разновидность барабана, широко распространенная в Узбекистане и Турции. Там на бубнах играют одними пальцами, и потому кожа на них служит дольше, чем на шаманских инструментах, по которым приходится бить деревянной колотушкой, чтобы достучаться до вознесшихся в гордыне духов земли и неба.
Инструмент он отремонтировал, вернув ему прежний рокочущий голос, но Сергей не был бы Сергеем, не попытавшись смастерить бубен собственными руками. Тогда-то он и оборудовал во второй маленькой комнате музыкальную мастерскую. На стенах развешены готовые бубны, в углу хранятся заготовки выгнутых из буковых пластин круглых ободов, лежат распятые на досках козлиные шкуры… Они-то и диктуют размеры бубна, объяснил Сергей.
– Обычно он полметра в диаметре. Козы ведь не особенно крупные животные. Можно, конечно, отыскать рекордсмена и сделать бубен много больше. Но когда износится шкура, а ее хватает на два-три года, где ты будешь искать другого рекордсмена?
Известность Сергея Пуртяна далеко шагнула за пределы области. Бубны делают и другие, но у него, по общему мнению, самые качественные и мелодичные. Заказчики приезжают из Бурятии, Забайкалья. А прошлым летом два его бубна уехали на край земли. Один в Уругвай, другой в Чили.
На этом увлечения Сергея не кончаются. Он приспособил под музыкальные инструменты даже ледяные торосы, став одним из организаторов фестиваля ледовой музыки на Байкале Baikal ice music.
