Тест на наркозависимость

С 10 января нынешнего года вступил в силу приказ Министерства здравоохранения РФ, утверждающий порядок тестирования школьников и студентов на употребление наркотических средств. Однако, по мнению специалистов, документ нуждается в тщательной проработке на уровне региона.

Как в Приангарье готовятся к процедуре? Какие положения федерального документа нужно уточнить? И почему родители не должны бояться проверять своих детей? Эти и другие вопросы обсуждали участники круглого стола, который прошел в редакции газеты «Областная».

В дискуссии участвовали заместитель директора Центра реабилитации наркозависимых «Воля» Антон Вепрев, заместитель руководителя Центра профилактики наркомании Иркутской области Надежда Сога, уполномоченный по правам ребенка в Приангарье Светлана Семенова, начальник отдела межведомственного взаимодействия в сфере профилактики Управления ФСКН по Иркутской области Артем Квитко, начальник оперативного отдела УФСКН по Иркутской области Алексей Котовщиков, советник отдела организации медицинской помощи женщинам и детям регионального минздрава Татьяна Шкандыло, заведующий амбулаторным наркологическим отделением Иркутского областного психоневрологического диспансера Светлана Белозерова, директор Центра профилактики, реабилитации и коррекции Маргарита Галстян.

Спорный приказ Минздрава РФ

ОГ:

Готова ли Иркутская область реализовывать процедуру тестирования школьников на употребление наркотических средств?

Татьяна Шкандыло:

Федеральный документ, регламентирующий эту процедуру, очень неоднозначный. Он проходил обсуждение в сети Интернет, вызвал споры, были выявлены некоторые замечания по проведению проверки. На региональном уровне в настоящее время разрабатываются порядок и условия медицинских осмотров школьников и студентов. Подготовлен приказ, он сейчас находится на согласовании в главном правовом управлении Иркутской области.

ОГ:

Какие именно положения приказа вызвали споры?

Татьяна Шкандыло:

Медицинский осмотр, согласно приказу Минздрава РФ, состоит из четырех этапов. Первый – это информационно-разъяснительная беседа с обучающимися. Он вполне выполним в наших образовательных учреждениях силами медицинских работников и врачей – наркологов и психиатров. Второй этап предполагает химико-токсикологические исследования биологических жидкостей. Уже на этом этапе у нас возникают проблемы, потому что в настоящее время в Иркутской области только в четырех больницах есть оборудование для проведения этого анализа – в Иркутском областном психоневрологическом диспансере, Братском областном психоневрологическом диспансере, Саянской городской больнице и Тайшетской районной больнице. Это очень точный, дорогостоящий метод исследования. Для него нужны специально подготовленные специалисты узкого профиля – врачи или лаборанты клинической химико-токсикологической лаборатории.

Положительная динамика

ОГ:

Как сейчас школьники проходят процедуру тестирования?

Светлана Белозерова:

Вопрос о тестировании муссируется примерно с 2008 года. Мы приступили к процедуре в 2011 году. Изначально выполняли скрининговые исследования. Психологи отбирали группу риска, которую мы потом тестировали. Использовался тест, который не требует дорогих затрат. Если у нас были сомнения, мы давали подросткам рекомендации обратиться к психиатру-наркологу, на этом этапе при необходимости уже применялись лабораторные анализы.

Маргарита Галстян:

Последние три года мы проводили социологический опрос среди школьников. За этот период наблюдалась совсем небольшая положительная динамика в сторону снижения числа ребят, употребляющих наркотики. Но ситуация меняется, к нам на территорию пришли спайсы и другие синтетические вещества. Поэтому сложно представить, что будет дальше.

ОГ:

Проводились ли пробные проверки по новому порядку?

Маргарита Галстян:

Мы провели пробное добровольное социологическое тестирование по новому порядку в декабре прошлого года. В нем участвовали 50 191 человек. Из них проверили 36612 старшеклассников, это 70% от всех старшеклассников Приангарья, и 13579 человек – это студенты. Школьников мы проверяем с 13 лет. В итоге 857 человек из 20 территорий подтвердили употребление наркотических средств, причем это были и однократные пробы, и жевание насвая. Выяснилось, что школьники потребляют наркотические средства больше (448 человек), чем студенты (409 человек). Но все эти цифры относительные. Мы сомневаемся, что все молодые люди, употребляющие наркотики, пришли и написали этот тест. В реальности показатели могут быть значительно выше.

ОГ:

Согласно новой процедуре тестирование будет обязательным?

Татьяна Шкандыло:

В соответствии с нашими ведомственными приказами все школьники проходят профилактические медицинские осмотры на основании добровольного согласия родителя или законного представителя ребенка в возрасте до 15 лет. Если ребенок старше 15 лет, то он сам дает согласие. Осмотры проводятся с 14 лет каждый год, результаты оформляются в карту и выдаются на руки законному представителю или подростку для ознакомления. Если выявляются факторы, которые могут позволить доктору заподозрить употребление наркотических психотропных веществ, то дается рекомендация обратиться в медицинское учреждение наркологического профиля.

Защитить ребенка или сохранить конфиденциальность?

ОГ:

Если школьник заподозрен в употреблении наркотиков и получает рекомендацию посетить нарколога, как ему эта информация преподносится?

Светлана Белозерова:

Информация находится в запечатанных конвертах, которые оставляют учителям. А те передают их родителям.

ОГ:

Были ли прецеденты, когда нарушалась анонимность?

Татьяна Шкандыло:

Требования об анонимности полностью соблюдаются.

ОГ:

Почему некоторые родители боятся проводить тестирование своего ребенка?

Светлана Семенова:

Боятся раскрытия информации. Хотя у нас пока таких прецедентов не было. Если они до нас дойдут, будем разбираться. Все, кто проводит тестирование, являются должностными лицами и несут ответственность.

Родители должны четко представлять, что для них дороже: социально-правовые последствия раскрытия информации или все-таки жизнь и здоровье ребенка? Если родителям показывать, что происходит с детьми, которые употребляют наркотические вещества, во что превращается жизнь после этого, то, я думаю, здравый смысл перевесит. Ведь даже однократное применение наркотиков может повлиять на дальнейшую судьбу ребенка.

Маргарита Галстян:

Мы максимально обеспечиваем конфиденциальность. Даже педагогам и их родителям дали рекомендации, чтобы во время тестирования все дети писали пастой одинакового цвета на одинаковых листах. Чтобы после заполнения анкеты ребенок переворачивал бумагу тыльной стороной вверх, а тот, кто пойдет собирать, не увидел написанное. Дети не оставляют свои персональные данные на листочке во время социально-психологического тестирования. Мы собираем только статистические показатели.

Светлана Белозерова:

Чаще всего школьники обращаются к нам с родителями. Если обращение добровольное, мы не передаем информацию об употреблении наркотиков в управление по делам несовершеннолетних.

Светлана Семенова:

Из-за этого правоохранительным органам проблематично выявить тех, кто употребляет. А как выявлять преступления, связанные с употреблением наркотиков? Как защитить этого ребенка? Можно разговаривать с ним, можно лечить его, оказывать ему помощь, но все время найдется какой-нибудь преступник, который будет бесплатно давать ребенку наркотик. А этот ребенок, чтобы заработать на наркотики, еще десятерых посадит. Но мы же должны с вами защищать собственных детей. Здесь очень тонкая грань. Нужно серьезно оценить последствия. Надо просто прийти в токсикологическое отделение, куда привозят детей после отравления спайсами. С октября прошлого года были доставлены 24 ребенка в состоянии острого отравления от разных наркотиков, от спайса в том числе. Детей привозят в состоянии комы. А в последующем может произойти и инвалидизация.

ОГ:

Ребенок может сам отказаться от  тестирования?

Артем Квитко:

Отказ детей от прохождения этой процедуры для родителей должен быть сигналом. Значит, ребенок что-то скрывает. При проведении профилактических мероприятий мы общаемся с родителями. В целом подавляющее большинство пап и мам положительно относятся к процедуре тестирования, за исключением единичных случаев. И я тоже как родитель поддерживаю данный порядок тестирования. Меня не смущают вопросы конфиденциальности. Я найду мотивы привести своего ребенка и убедить его в том, что ему надо пройти этот тест. А если он откажется, тогда я уже для себя сделаю определенные выводы и буду разбираться со своим ребенком.

ОГ:

Сведения о результатах профилактического медицинского осмотра вносятся психиатром-наркологом в медицинскую документацию обучающегося. Фактически информацию может узнать любой сотрудник больницы, врач, да кто угодно…

Светлана Семенова:

Медицинская карта – это конфиденциальный документ. Вообще в медицинских картах есть все о заболеваемости детей. Это и заболевания, передающиеся половым путем, и инфекционные заболевания. Мало ли какие у детей могут быть заболевания. Все эти сведения сейчас тоже конфиденциальны.

Артем Квитко:

Кто-то сегодня не поставил пометку об употреблении ребенком наркотиков. Завтра этот ребенок закончил вуз, стал пилотом и погубил сотни людей. Как к этому относиться?

Антон Вепрев:

У нас одновременно проходят реабилитацию 100 человек. Из них больше половины состоят на учете в психоневрологическом диспансере. Люди, которые становятся трезвыми, очень хорошо социализируются. И им абсолютно не мешает то, что они состоят на учете, имеют отметку в карточке.

Главное – профилактика

ОГ:

Что нужно сделать, чтобы процедура тестирования школьников была эффективной и при этом проводилась корректно?

Маргарита Галстян:

Предлагают создать единый региональный порядок с конкретными сроками проведения тестирования. Также нужна разъяснительная работа для педагогов и родителей.

Светлана Семенова:

Если мы не убедим родителей в необходимости тестирования, то на тест пойдут только те, кому нечего бояться. Так мы не выявим детей, употребляющих наркотики. А у нас задача – не просто выявить таких детей, но и помочь им.

Надежда Сога:

Кроме раннего выявления это позволит проводить и более адресную профилактическую работу. Она будет эффективней. Наш центр уже запустил информационные письма по социально-психологическому тестированию в вузах и ссузах. Разъяснили порядок – для студентов первого-третьего курсов он будет тот же самый, что и в школах.

Маргарита Галстян:

Адресно мы работать не можем с детьми, потому что это конфиденциальная информация, и кто подтвердил употребление наркотиков, нам неизвестно. Мы можем только предполагать по косвенным признакам. В школах Иркутской области действует 736 наркопостов. В них дети ставятся на учет по разным данным, со школьниками работают психологи, социальные педагоги. Там уже знают и имена и фамилии учеников и оказывают им индивидуальную помощь.

Татьяна Шкандыло:

В настоящее время почти все школьники проходят у нас медицинские осмотры. Отказываются единицы. И если мы будем вместе с медосмотрами проводить тестирование, то, думаю, отказов будет меньше.