Анатолий Собенников: Литература учит мыслить
Если вы до сих пор думаете, что чтение классической литературы – это скучно, возможно, вы никогда не бывали на лекциях заведующего кафедрой русской и зарубежной литературы факультета филологии и журналистики ИГУ Анатолия Собенникова. Недаром его выступление «Жанры Антоши Чехонте», посвященное 155-летию писателя, в областной библиотеке вызвало огромный интерес публики. Многие студенты именно благодаря профессору каждый год заново открывают для себя Чехова, Достоевского и других русских классиков. Будучи известным в России и в мире исследователем творчества Антона Чехова, Анатолий Собенников умеет заинтересовать своих студентов не только благодаря глубокому знанию предмета, но и из-за уверенности, что литература является универсальным инструментом познания жизни.
– Анатолий Самуилович, произведения Антона Чехова читают и ставят на театральных сценах всего мира. На ваш взгляд, в чем его актуальность?
– Картина мира Антона Чехова является самой сложной в мировой литературе. На первый взгляд, в его произведениях ничего сверхъестественного не происходит. Но в этом и суть. Люди не каждый день стреляются, разводятся и совершают героические поступки, зато они пьют чай, раскладывают пасьянсы, разговаривают.
У Чехова есть такая фраза: «Люди обедают, только обедают, а в это время слагается их счастье и разбиваются жизни». В его представлении жизнь обычного человека – это некий заколдованный бытовой круг, в котором изменения накапливаются постепенно, и чтобы расти духовно, нужно постоянно делать над собой усилие. Например, «по капле выдавливать из себя раба». Чеховский идеал – это внутренне свободный человек.
От того же Толстого и Достоевского его отличает чувство внутренней гармонии. На одном полюсе страшные проявления человека, например, как в рассказе «Спать хочется», где девочка задушила ребенка, а на другом – правда и красота. Кроме того, у него нет категоричности видения будущего, он понимает, что какими бы ни были прогнозы, все может быть.
– Как и когда вы увлеклись творчеством Антона Чехова?
– В самом раннем детстве. Наша семья была очень читающей, и родители выписали полное собрание сочинений Антона Чехова. Сначала я читал его ранние юмористические рассказы, потом перешел к более зрелым произведениям. Помню, был под большим впечатлением от повести «Черный монах», не только от содержания, но и от ритма построения фразы, музыкальности чеховской прозы, которая существует на грани поэзии.
– Поэтому вы поступили на филфак?
– Выбор профессии был связан не только с моей увлеченностью литературой. В школе я писал стихи, и, как водится, ребята, увлеченные литературным творчеством, выбирают филологический факультет. Литинститут был далеко, а филфак ИГУ – рядом. Я сам родом не из Иркутска, а из Улан-Удэ. Поэтому приехал, поступил на филфак ИГУ, закончил его и остался на кафедре.
– Вам сразу захотелось преподавать?
– Думаю, у каждого человека есть свой талант, главное – его в себе открыть. К сожалению, многие люди уходят от этого Божьего замысла, но мне кажется, я не ушел. Сначала я подумывал о журналистике, потому что идти преподавать в школу не хотел, но работа в вузе – это иное. Впрочем, в голодные 90-е судьба привела меня в школу – пять лет был совместителем в школе № 47 и понял, что в работе учителя есть свой кайф.
– А сейчас стихи пишете?
– Да, продолжаю писать, публикую их в социальных сетях. Сейчас литературное поле вообще ушло в интернет. Книжки издаются небольшими тиражами. Круг читающих стихи определенных авторов достаточно узок, в лучшем случае, люди встречаются в литературных кафе.
– Сегодня часто говорится о том, что россияне стали меньше читать, и многие винят в этом именно научно-технический прогресс.
– Если посмотреть историю вопроса, то именно научно-технический прогресс способствовал распространению чтения во всем мире. Я бы не сказал, что люди стали меньше читать, просто изменились условия чтения – сейчас не обязательно идти в магазин или в библиотеку, есть электронные книги, и я сам предпочитаю выйти в интернет, скачать нужную мне литературу и читать ее на компьютерном экране. Проблема в другом. Сейчас налицо некий культурный, образовательный и, я бы даже сказал, цивилизационный кризис в России и во всем мире.
– В чем выражается этот цивилизационный кризис?
– Мировая экономическая модель строится на том, чтобы больше производить. Как следствие необходимо, чтобы люди покупали товар, и вся система ценностей сейчас направлена на стимуляцию потребления. В связи с этим изменился наш образ жизни и отдыха. Например, в субботу моллы забиты покупателями, люди предпочитают идти в магазин, а не в театр или в музей. В принципе общество всегда было структурировано, и его вершиной были интеллектуалы, люди с университетским образованием. Сейчас этот слой все больше истончается. В советское время он был значительно больше, ведь чтение было интеллектуальной потребностью, а хорошая книга – дефицитом, поэтому любить и ценить ее учили с детства. Когда началась перестройка, и приоритеты изменились, многие люди избавлялись от своих библиотек. Книги выносили на помойку целыми собраниями сочинений.
– А как вы относитесь к прогнозам, что книга в своей бумажной форме скоро умрет?
– Думаю, в ближайшие 200–300 лет это нам не грозит. Просто изменится отношение к книге. Не исключаю, что скоро хорошее бумажное издание станет блюдом для гурманов. К тому же никуда не денутся библиофилы и люди, которые собирают личные библиотеки.
– Изменились ли студенты и их количество за годы вашего преподавания в вузе?
– Мой брат, психиатр, говорит, что процент сумасшедших на протяжении лет не меняется. Так же и здесь – процент людей, каждый год поступающих на филфак, остается примерно одинаковым. Если говорить об образовательном уровне студентов, то невозможно не заметить, что в последние 10–15 лет он очень сильно упал. На мой взгляд, это следствие политики нашего государства. Складывается такое впечатление, что определена некая цифра – сколько людей с высшим образованием должно быть в стране, поэтому идет сокращение университетов, урезаются образовательные программы. Может, дело в том, что таким обществом легче управлять, ведь большое количество думающих людей представляет опасность.
Я в целом не против новых образовательных технологий, но, на мой взгляд, главное, чему должна учить школа – это мыслить. Без литературы это сделать невозможно. Скорее всего, причина того, что к нам сейчас приходят дети, не умеющие думать, с клиповым сознанием, не умеющие выстраивать логические связи, в том, что литература сейчас скатилась на уровень таких предметов, как музыка, рисование и физкультура, то есть необязательных с точки зрения массового сознания.
– Трудно поверить, что литература в образовательной программе так обесценилась, ведь это именно тот предмет, в котором заложены культурные коды нашей страны.
– Многие забывают еще и о том, что литература – это интегративная наука. Когда дети читают классиков XIX века, они получают знания по истории, социологии, философии, психологии. Главное качество русской литературы XIX века, если иметь в виду трех величайших авторов этого периода – Толстого, Достоевского и Чехова – именно психологизм.
Чтение произведений этих писателей дает понимание гендерных взаимоотношений, конфликта отцов и детей и так далее. Причем мы получаем эти знания, наслаждаясь, поскольку они облечены в образную форму. Но если ребенок с детства не приучен получать удовольствие от чтения, он книгу в руки никогда не возьмет. Это закладывается в семье и в школе, а если там два часа литературы в неделю, то это сложно привить.
– Но многое еще зависит от того, как преподавать литературу?
– Действительно, в школе сегодня литературу чаще всего проходят, а не изучают, потому что одна из проблем среднего образования – нехватка хороших учителей по этому предмету. К сожалению, последствия могут быть катастрофическими. Помните, в прошлом году в одной из московских школ звучали выстрелы? На совещании в администрации президента заведующих кафедр литературы, которое проходило в феврале 2014 года, я спросил молодого заместителя министра образования РФ: «А читал ли этот мальчик «Преступление и наказание» Достоевского?». Она вскинулась и ответила: «Мы узнавали – читал». То есть она не поняла, что речь идет не о том, чтобы пройти Достоевского, а о том, чтобы понять его. Человек, который освоит Достоевского, стрелять не будет, потому что литература – это система ценностей, и если он ее принимает, то и действует соответственно.
Толстой, Достоевский и Чехов не случайно входят в десятку самых великих писателей всех мировых рейтингов. У каждого из них есть свое уникальное видение человеческой природы. Например, Достоевского привлекало, прежде всего, исследование сознания человека. У Толстого было очень мощное ощущение жизни как биологического процесса, и он замечательный психолог, прежде всего, семейный. Если, например, прочитать и понять Толстого, то можно не читать монографии, посвященные психологии брака и любви. Все, что пишут современные психологи, там есть. Чехова в большей степени интересовали экзистенциальные ситуации в человеческой жизни. Поэтому он оказал такое влияние на мировой театр. Ведь каждый человек в своей жизни сталкивается с одиночеством, болезнью, близкой смертью или любой другой ситуацией, когда у него кардинально меняется картина мира.
– Почему сегодняшние студенты-филологи не хотят идти в школу?
– Сначала профессия учителя должна стать уважаемой в обществе. Сейчас преподаватели – это загнанные существа, которые всем должны: родителям, ученикам, администрации школы, а им никто ничего не должен. Зарплату подняли, но опять же, чтобы хорошо зарабатывать, учителю нужно взять нагрузку в 30–40 часов в неделю. В итоге, у него нет времени расти вместе со своим предметом. А если он остановился в профессиональном развитии, то перестал быть педагогом. В современной школе, к сожалению, нет условий для такого роста, а дети все меньше хотят читать русскую классику.
