Трудяги войны
На фронте у каждого своя судьба, своя жизненная колея. Тут как выпадет: орел или решка. Кому воевать в разведке, кому в артиллерии или вообще в поднебесье крутить виражи, сражаясь с вражескими истребителями, умножая славу советских летчиков-асов. В рядах Советской армии было немало и тех, кто просто работал, не совершая ярких подвигов. Я бы их назвал трудягами войны.
Комбатантов, выражаясь армейским языком, или непосредственно воюющих на переднем крае, всегда меньше тех, кто их обеспечивает – танки подбитые ремонтирует, снаряды подвозит, раненых лечит, кашу варит, мосты строит, полевую почту обслуживает. Недавно я встретился с одним из таких тружеников Великой Отечественной войны – Михаилом Ивановичем Сивеней, жителем города Тулуна. Ему уже восемьдесят девятый год. Но он отнюдь не напоминает обличьем дряхлого дедулю с лавочки возле подъезда. Взгляд ясный, речь четкая и обдуманная. Крепким здоровьем обязан тому, что спиртное не употреблял и не курил, даже на фронте.
В армию его призвали в декабре 1943 года, через месяц после того, как исполнилось 17 лет. В отечественной, особенно «генеральской» мемуаристике очень аккуратно стараются обойти тот факт, что под ружье ставили желторотых юнцов. Ситуация на фронте заставляла идти на досрочный призыв, людей не хватало, чтобы насытить громадный фронт. Расчет простой. Пока довезут до места, пообшоркают в «учебке» гражданскую шелуху, там, глядишь, парню уже почти 18 стукнет. Вполне взрослый. Женить можно или с очередным маршевым батальоном отправить на фронт.
Михаил попал в Улан-Удэ в 9-й запасной железнодорожный полк. Здесь он окончил курсы шоферов, на которых начал учиться еще в Тулуне и уже имел на руках «стажерку». Ведь раньше существовала двухступенчатая система обучения шоферов. Сначала теория в классе, а потом от трех месяцев до полугода в качестве «второго пилота» в кабине машины, чтобы на практике под приглядом опытного наставника освоить автомобиль от «а» до «я».
До июня 1944-го провел рядовой Сивеня в столице Бурятии, а потом – «По вагонам!», и замелькали перед глазами другие города и столицы, более высокого ранга. Сибиряков бросили под Варшаву строить мост через Вислу. Недавно отбитый у немцев город еще дымился.
Фашисты не дремали. Их разведка засекла прибытие пополнения, которое после месячной поездки через половину страны в телячьих вагонах повели сначала в баню. Место ее расположения, конечно же, было известно врагу. Верный своей тактике ошеломить противника, особенно новичков, еще не нюхавших пороха, немец устроил артналет из дальнобойных орудий.
– Падай, где стоишь! – заслышав вой снарядов на излете, закричали бывалые бойцы, которыми разбавили новобранцев, и плюхнулись на землю, не выбирая места, – лужа так лужа, которых возле полевых бань всегда хватает. Кто был внутри, в чистом, только что смененном обмундировании, пристроились на мокром полу. Михаилу повезло – даже не царапнуло. Но не только боевым крещением запомнилась Варшава. Командованием фронта перед частью была поставлена задача соединить берега Вислы железнодорожным мостом взамен взорванного. Его возведению придавалось большое значение, даже сам Жуков приезжал, и Михаил с ним столкнулся чуть ли не лоб в лоб.
– Ну, что солдат, как служится? – проходя мимо, спросил маршал.
– Да все нормально, товарищ командующий! – не оробел сибиряк.
– Ну и добро! Достраивайте быстрее мост. Нужен как воздух.
Последняя фраза адресовалась, конечно, сопровождающей его свите.
Все, что зависело от Михаила, он исполнял, сил не жалея. Под новый мост пришлось чуть сдвинуть ось насыпи в сторону. Легко сказать – сдвинуть. Фактически это означало переместить вручную с помощью носилок и лопат старую насыпь, а это тысячи тонн грунта. Работали и день, и ночь, под обстрелами и бомбежками. Мостовики тем временем забивали сваи, делали основание под колею, выкладывал шпалы и пришивали рельсы стальными костылями.
И вот настал долгожданный момент, когда переправа была готова. Бронепоезд пустили первым. Выдержала его, значит, под грузовыми составами с техникой тем более устоит. У Михаила невольно появилось чувство гордости и уверенности в своих силах – вон какую махину осилили.
Основная задача железнодорожников – продвигаясь вслед за войсками, восстанавливать железнодорожные пути. Немцы, отступая, пускали плуг-клин, который распарывал шпалы и скручивал гигантской спиралью рельсы.
Шпалы укладывали новые, а рельсы использовали частично старые, вырезая и выбрасывая все загогулины и соединяя куски накладками. Причем и пилить рельсы, и высверливать отверстия приходилось вручную. Труд адский.
Так и двигались в сторону Берлина. Конец войны застал рядового Сивеню в Бранденбурге, про знаменитые триумфальные ворота которого кто-то тут же отлил частушку: «Ну, их к дьяволу в болото, Бранденбургские ворота. Мне рязанские милей у Марусиных дверей!»
Заря Победы уже занималась. Взвод после работы возвращался в расположение части. Дорога проходила под виадуком или, выражаясь современным языком, автомобильной развязкой. Только строй стал вытягиваться на открытое место, как в небе раздался гул мотора, и на колонну, как обычно, крутанув через крыло, спикировал юнкерс, сыпя противопехотные бомбы мелкого калибра. Появись он на пару секунд позже, и во взводе мало бы кто уцелел. Бомбочки рванули чуть впереди, засыпая осколками. Основная масса пронеслась мимо либо ударилась в верхнюю часть виадука. Легко ранило лишь двоих.
Как считает Михаил Иванович, за всю войну он дважды чуть не встретился со старухой с косой. Думаю, он ошибается. Случаев таких во время обстрелов и бомбежек было гораздо больше. Просто не придал значения.
Для фронтовиков-окопников, наверное, странно, а может, и обидно слышать такое. Ведь они рисковали каждую минуту, а особенно в атаке! По статистике у атакующих потери в три раза выше, чем у обороняющихся. У работяг войны, понятно, было побольше шансов уцелеть, но дело не в этом. За чужие спины они не прятались. Как сказал один из военачальников: «Солдат – человек подневольный. Куда поставлен, там и неси службу»…
Вскоре пришел приказ о том, что всех, кто имеет водительские права, перевести в автобаты. Надо было вывозить репарационные грузы в Брест и отправлять дальше по железной дороге. Несколько лет этим наш земляк и занимался, побывав заодно во всех придунайских столицах.
Домой вернулся старший водитель ефрейтор Сивеня в сентябре 1950 года, отслужив почти семь лет. Уходил пацаном, а демобилизовался зрелым парнем. Причем так совпало, что домой, в село Изегол Тулунского района, он приехал в один день с родным братом, с которым случайно встретился в Тулуне. Того тоже списали в запас. Где пешком, где на перекладных добрались до села. Входят в дом, а отец с матерью смотрят подозрительно: «Кто такие, чужих не велено пущать. Идите в сельсовет за разрешением…»
Потом разобрались, конечно. Мать прослезилась, отец смущенно кхекал в кулак:
– Ну, елки-моталки, срамота какая, родных сыновей не признали.
Михаил Иванович до пенсии трудился в тулунских лесозаготовительных организациях. Имеет почетные грамоты и памятные знаки «Ударник пятилетки». Воспитал троих детей, имеет восемь внуков. После смерти жены живет один. Но молодые не забывают, навещают его почти каждый день. Уважают и ценят труженика Великой Отечественной войны и просто хорошего отца и деда.
