Вернуть доверие граждан – задача правоохранителей региона
Руководитель Следственного управления Следственного комитета РФ по Иркутской области Андрей Бунев не часто встречается с представителями прессы. Возможно, именно поэтому беседа, которую он провел на днях с несколькими иркутскими журналистами, показалась нам особенно ценной и местами почти сенсационной.
Состоялась встреча в разгар проверки, которую, как утверждает наш собеседник, центральный аппарат Следственного комитета страны проводит в управлении планово, а не в связи с какими-то сбоями в работе ведомства. В качестве доказательства Андрей Юрьевич привел некоторые действительно впечатляющие статистические данные о работе Следственного управления и поведал некоторые подробности громких уголовных дел. Также он предупредил, что сами следователи проводят сейчас серьезные проверочные мероприятия, и эти материалы могут стать основанием для уголовного преследования руководителей ряда крупных территорий Прибайкалья. Мы решили опубликовать высказывания Андрея Бунева о разных проблемах и достижениях от первого лица.
О недоверии людей к правоохранителям
– Вам известно, что несколько лет назад Следственный комитет был выведен из подчинения прокуратуры, и этот орган стал вневедомственным. Интересно, что в истории России вневедомственный следственный орган образовался впервые, были попытки при Петре I создать следственные канцелярии, которые просуществовали всего три с половиной месяца.
Все остальное время следствие подчинялось другим правоохранительным органам. Соответственно были ведомственные интересы. И вот впервые в истории Следственный комитет выделился в отдельную структуру. У меня непосредственный начальник – председатель Следственного комитета РФ Александр Иванович Бастрыкин, а у него – президент РФ Владимир Владимирович Путин. Вот вся цепочка, нет никаких промежуточных звеньев.
Но пишут о нас разное. Например, что следователи укрыли какое-то преступление. Сегодня никому в голову не придет этим заниматься. Во-первых, зарплата наших работников достаточно высокая и потерять ее никто не хочет. Во-вторых, если мы что-то не так сделаем, человек всегда может пожаловаться прокурору, а тот примет свои меры, ведь он – из другой системы, и ему нашу честь мундира спасать не нужно.
В конце концов, человек может также обратиться в суд о признании наших действий незаконными.
Но в Иркутской области атмосфера недоверия к правоохранительным органам и к государственным органам вообще – очевидна. В соседних регионах это выглядит несколько по-другому. Возможно, причина в том, что в Прибайкалье долгое время отсутствовала крепкая государственная власть. К тому же в территориях Иркутской области проживает большое количество людей, которые участвуют в незаконном, прежде всего, лесном бизнесе. В общем, это такая комплексная ситуация.
Об убийствах
– Раскрываемость убийств два-три года назад в Иркутской области была в районе 82%. На сегодня она составляет 94,8%. Почему раскрываются не все преступления? Здесь такой нюанс. Бывает вот он, труп лежит, из спины ножик торчит, убийца рядом сидит пьяный, плачет. Все очевидно. Работать особо не надо, соблюдай технологию следствия, направляй дело в суд.
Еще какая-то часть преступлений связана с заказными убийствами, или бывает, что появляется маньяк.
Так вот, мы раскрыли все серийные убийства. Иркутская область – уникальный субъект, где не осталось нераскрытых «серий».
Достаточно вспомнить маньяка из Благовещенска, который убил на Дальнем Востоке несколько малолетних детей, пешком пошел в европейскую часть страны, в Зиминском районе жестоко расправился с восьмилетней девочкой. Хотя никаких данных не было, мы его вычислили и поймали в Красноярском крае. Сейчас дело передали в Амурскую область, так как убийства он там совершил раньше.
А вот оставшиеся нераскрытыми 5% убийств касаются таких ситуаций: допустим – и это реальный случай – женщина сидит с ребенком на берегу реки, тот падает в воду и, со слов матери, тонет. В данной ситуации мы возбуждаем уголовное дело по статье «убийство», и пока не будет найдено тело – не будут проведены нужные экспертизы.
Или ушла пенсионерка в лес за грибами и пропала. Скорее всего, ее задрал медведь, но, как и в предыдущем случае, дело возбуждается по 105-й статье УК РФ, ведь непонятно, как человек погиб. Чистые убийства мы раскрываем практически полностью.
Это раньше был принцип «нет тела – нет дела». Сегодня же, пока не доказано, что это не убийство – это убийство.
Об успехах ведомства
Когда выросла раскрываемость совершенных убийств, то и количество зарегистрированных убийств за год снизилось на 13%, а число фактов причинения тяжкого вреда здоровью, повлекших смерть потерпевшего, уменьшилось почти на треть. Достаточно большая цифра.
При этом количество разбоев по области за один год сократилось на 45%, квартирных краж – на 30%. Причина следующая. Мы начали эффективно работать с полицией по организованным группам тех людей, чаще всего из контингента освободившихся из мест лишения свободы, которые в поисках денег на выпивку и прочее совершают преступления. Когда большую их часть посадили – количество таких преступлений резко сократилось.
Еще один из важных показателей – насколько быстро мы расследуем дела. Если в 2013 году следователи заканчивали более 80% дел в сроки свыше двух месяцев, то на сегодня таковых порядка 40%. То есть сроки расследования мы сократили в два раза за счет систематизации работы и взаимодействия с другими правоохранительными органами, с экспертными организациями. А к концу года, я думаю, мы дойдем до 30%.
Что касается качества следствия. В прошлом году за четыре месяца прокуроры возвратили нам на дополнительное расследование 26 уголовных дел, в этом – три. Суды ранее вернули 14 уголовных дел, сейчас – пять.
По количеству дел, которые мы приостанавливаем из-за того, что не установлено лицо, подлежащее к привлечению в качестве обвиняемого, произошло снижение с 52 в 2014 году (91 – в 2013) до 26 в этом году.
Реабилитированных лиц, по которым мы прекратили дела, в этом году нет вообще, обычно в течение года таковых бывает около десятка. На треть возросло за два года количество дел, направляемых в суд.
Существенно снизилось количество жалоб на действия следователей – с 204 до 82. За четыре месяца суды признали наши действия незаконными по всей Иркутской области всего дважды, при том, что в суды поступило 82 жалобы.
При большой нагрузке на следователей штаты у нас не увеличиваются, мы «поделились людьми» с Крымом, куда отправили 10 человек. Сейчас в следственных органах СУ СКР Прибайкалья работает порядка 400 человек, из них половина – непосредственно следователи.
О роли жалоб населения в возбуждении громких дел
– У нас достаточно уникальная организация работы с населением. В управлении есть телефон доверия, сообщение автоматически записывается, вся информация попадает ко мне на стол, и я лично с ней разбираюсь.
При этом из 10 только два обращения касаются полномочий Следственного комитета. Но по каждому обращению я принимаю от граждан письменные заявления, сам передаю их руководителям других правоохранительных органов, либо органов власти, и прошу разобраться. Думаю, от этого эффекта гораздо больше, чем от простого письменного обращения.
В основном во всех государственных органах, чтобы попасть на прием к руководителю, нужно сначала пойти к рядовому сотруднику, потом – к начальнику отделу, заместителю и так далее. В системе СКР к руководителям можно попасть относительно просто. Я и мои замы раз в месяц ездим в территории. Даже если кто-то пришел без записи, мы принимаем всех, хоть всю ночь до утра. Однажды ко мне на прием пришло около 70 человек.
Приведу пример Усть-Илимска. Там я проводил выездной прием граждан. Приходят 18 человек и из них 12 говорят одно и то же: «Андрей Юрьевич, знаете, раньше Усть-Илимск был одним из лучших городов Иркутской области. А сейчас у нас – ужас. Нам очень обидно».
Выезжаю в город. В самом центре Усть-Илимска вижу буксующие в снегу «Жигули», машина два часа газует, пытается выбраться. На дорожное хозяйство потрачено больше 300 млн рублей, а снег зимой не убирается. Говорят, что в Усть-Илимске капитально отремонтировали покрытие на мосту. Я видел, какой там на самом деле асфальт…
Со мной были следователи, работающие по четырем направлениям: организованная преступность, экономика, налоги и лес. Через неделю они уже дали результат, мы возбудили уголовные дела, задержали людей, в том числе мэра. Он, кстати, сейчас активно сотрудничает со следствием потому, что ситуация очевидная.
В Усть-Илимске строят жилье для переселенцев. Федеральные и областные деньги по этой программе перечисляются в муниципалитеты, которые и занимаются строительством. А там часто нет специалистов. Строят многие так, что просто ужас.
В Усть-Илимске вообще разобрали аэропорт, разбирают лестничные марши, плиты перекрытий и из этого всего строят дома. Деньги при этом списались на новые стройматериалы. А ведь эти дома эксплуатировать нельзя.
Начинаем работать дальше, приходят люди, говорят, что давали кое-кому взятки. Начинаем задерживать чиновников, они это признают.
Про иркутские МУПы и бардак
У контролирующих организаций полномочий мало. А у нас при проведении процессуальных проверок уголовно-правовыми методами их значительно больше. Сейчас мы ведем плотную работу по муниципалитетам. Усть-Илимск был второй территорией. Пилотно мы решили посмотреть город Иркутск. Здесь ближе разные органы власти, экспертные и контролирующие учреждения. Я был на заседании думы города Иркутска в ноябре 2014 года, обещал принять меры, что сейчас и делается. Например, взять городские МУПы. В администрации Иркутска отсутствовало как таковое подразделение по контролю за ними. Но любая структура может работать эффективно только при наличии контроля. В итоге получается массовая трата муниципальных денег непонятно куда.
Вот простой пример. Несколько лет назад городские власти решили закупить мусорные контейнеры, которые ставятся ниже уровня земли. Попробовали. Вещь удобная. Однако для их обслуживания необходима специальная техника. То есть эксплуатирующей организации нужно покупать две специализированные машины вместо одной. Никакая организация на увеличение расходов в два раза не пойдет. В результате контейнеры стоят, приходят в негодность, а попутно еще и были заранее заложены деньги на приобретение новых таких же контейнеров. Они закупаются, устанавливаются, простаивают. Чиновники коллегиально принимают это решение, и привлечь к ответственности никого невозможно, раз это было коллегиальное решение. А деньги, выходит, израсходованы впустую. Порой мы имеем дело даже не со злым умыслом, а с какой-то вопиющей бездумностью и бардаком.
Как бы то ни было, но за два года мы побываем во всех городах и районах области. Мы реально начали очень плотно работать с ГУ МВД, УФСБ и областной властью. Наработки у нас есть, и я уверен, что они будут реализованы.
Про детские учреждения
Еще одно важное направление наших проверок касается работы детских учреждений. Как известно, на содержание одного ребенка в интернате государство ежемесячно тратит порядка 40 тыс. рублей. Детские учреждения должны быть «золотыми».
А мы при анализе ситуации с самовольными уходами несовершеннолетних из этих учреждений выясняем, что из некоторых вообще никто не уходит, а в некоторых на одного ребенка приходится два и больше ухода в год. Это при одинаковом финансировании. Когда мы начинаем разбираться, то выявляем здесь две вполне устранимые проблемы. Первая – у большинства социальных сирот живы родственники, и дети хотят их видеть. Там, где налажена система общения с родственниками, там нет «бегунков», и наоборот.
Когда несовершеннолетние добираются до места, то живут в подвалах, денег у них нет, поэтому занимаются они преступной деятельностью, а девочки, даже 12-летние – проституцией.
Вторая причина касается занятости подростков. Заинтересовать какого-нибудь 13-летнего пацана, по-моему, проще всего спортом. А мы что порой видим? На одном конце деревни учреждение находится, на другом – школа со старым турником. Возможностей для спортивных занятий нет. Неужели не хватает денег поставить нормальный турник, повесить «грушу», гантели приобрести?
Мы заметили, что там, где эта работа налажена, где есть нормальные физруки, мальчики из этих учреждений не убегают. Просто нужно организовать спортивные занятия с детьми.
Сейчас мы начали тесно сотрудничать с уполномоченным по правам ребенка в Иркутской области Светланой Семеновой, с правительством области по решению этих конкретных вопросов. И есть итоги – количество самовольных уходов из сиротских учреждений за последние полгода снизилось на 38%. Сейчас мы совместно с детским омбудсменом анкетируем всех детей в этих учреждениях в рамках материалов наших проверок. К концу июня результаты исследований будут готовы. Я готов ознакомить с ними общественность.
Про проверку и планы на будущее
– Сейчас в управлении проводится проверка силами центрального аппарата Следственного комитета. Это не экстренная, а плановая проверка. 17 июня у меня истекает двухгодичный контракт. Я не знаю, какие будут сделаны выводы. Я офицер – как скажет президент России, так и будет. В Прибайкалье мне нравится, здесь родилась моя мама. И за два года работы в Управлении сделано немало.
Например, что касается налогов. У нас осенью прошлого года были сформированы специализированные подразделения, и результаты не заставили себя долго ждать. За четыре месяца этого года силами управления государству было возвращено более 200 млн рублей, что в 10 раз больше по сравнению с аналогичным периодом прошлого года
Думаю, что мы должны возвращать государству в целом около миллиарда рублей в год. И мы к этому идем.
