Спектакль о вере, долге и покаянии
Спектакль о вере, долге и любви к Отечеству поставил в Иркутском драмтеатре лауреат Государственной премии СССР, России и Республики Саха (Якутия), народный артист РФ Андрей Борисов. Однако сам он подчеркивает, что постановка «Александр Невский в Срединном мире», прежде всего, о покаянии. 12 июня в День России спектакль открыл Международный этнокультурный фестиваль «Ёрдынские игры». О своей новой постановке режиссер рассказал нашему корреспонденту.
– Вы сторонник масштабных постановок, вот и в новом спектакле занято 55 артистов драмтеатра, а вместе с победителями кастингов количество его участников возросло до 70, при этом спектакль не затянут, и нет ощущения толпы на сцене. Расскажите, как сложился замысел? Где вы нашли пьесу?
– Идея спектакля принадлежит руководителю продюсерской компании «Ургэл В» Владимиру Иванову, с которым мы делали фильм «Тайна Чингис Хаана», где я был режиссером. Он давно начал говорить, что евразийская тема, которую мы возрождаем своим творчеством, сейчас очень востребована, а ведь Александр Невский был предтечей русского евразийства. И мы заказали пьесу московскому режиссеру Марине Варбут, которая в свое время работала в команде Тарковского, потом во многих московских театрах с другими крупными режиссерами и артистами. Я читал ее сценарии «Красные ворота» про русско-китайские отношения, «Ночь в Лиссабоне» по Ремарку и почувствовал в них созвучную нашему замыслу интонацию.
– По сюжету спектакля Александр Невский посещает Ёрдынские игры. Это творческий вымысел или исторический факт?
– Прямых доказательств того, что Невский побывал на берегах Байкала, нет. Но ведь и его посещение Каракорума, где он получил ярлык на княжение, тоже отражено лишь в легендах.
– Понятно, что каждый зритель по-своему воспримет постановку, но мне хотелось бы услышать, о чем вы ставили спектакль?
– Дело в том, что, когда я спрашивал у русских людей, даже очень образованных, кто такой Александр Невский, они отвечали, что это тот, который на Чудском озере разбил тевтонцев. И все! Все знания на этом заканчиваются. Но когда они узнают, что он был названым братом самого Сартака – наследника Монгольской империи, общался с ханом Батыем – его отцом – и был святым благоверным, то очень удивляются. Но для меня было важно рассказать не только об этом. Это еще и спектакль о покаянии, которое в православном религиозном сознании – один из важнейших постулатов. При этом покаяться не значит просто попросить прощения. Покаяние – это мощный духовный подъем и преображение.
– Александр Невский известен еще и тем, что между двух сил – католического Запада и монгольского Востока – выбрал последнее, что сейчас тоже очень актуально?
– Это действительно так, перед съемками фильма о Чингисхане, я организовал небольшую экспедицию в Монголию и заехал в Улан-Батор к своему другу, с которым мы учились вместе в театральном институте им. А. В. Луначарского у Андрея Гончарова. Меня поразило, что я не увидел ни одного русского кафе и магазина, все сплошь было китайское и американское. Тогда мой друг монгол мне сказал: «Почему вы нас бросили? У меня деньги американские, штаны китайские, а душа-то русская!». Я улыбнулся в ответ, но про себя подумал, что на самом деле российская история без тюрко-монгольской немыслима. А мы в 1990-е годы – я говорю и про себя, ведь я был народным депутатом СССР и невольно участвовал в развале Союза – кинулись в сторону Запада, начисто забыв свою историю, и получили соответствующий результат.
Важно помнить и переосмысливать свою историю. Ведь она – не политический инструмент, а зеркало, которое отражает глубинные черты народов, населяющих страну. Недаром говорят – чем глубже корни, тем крона выше.
– Спектакль – удачный дебют молодого артиста Ивана Гущина, который очень органичен в образе Александра Невского. Как вы не побоялись доверить главную роль такому молодому артисту?
– Молодость таланту не помеха, у меня есть пример из собственной биографии, ведь мой дипломный спектакль «Желанный, голубой берег мой» по повести Чингиза Айтматова «Пегий пес, бегущий краем моря» стал лауреатом Государственной премии СССР и до сих пор в репертуаре. Сами понимаете, что случай исключительный, ведь дипломные спектакли обычно проходные.
– Интересно, а как вы сами стали режиссером?
– В деревне Ниджили, где я родился, сосредоточием культуры была старая православная церковь, превращенная в кинотеатр. И каждый фильм, который я видел там, производил на меня особое впечатление. Я мечтал стать режиссером, но сложилось так, что в эту профессию я пришел после того, как поработал актером – в 1974 году окончил высшее театральное училище им. Щепкина в Москве и стал играть в театре. Однако режиссура наилучшим образом отражает мои внутренние устремления: это и организационная работа, и философско-идеологическая. Благодаря этому синтезу у меня получалось 24 года быть еще и министром культуры Якутии.
– Как вы согласились, ведь работа чиновника далека от творчества?
– Я ни на что не соглашаюсь, просто умею читать знаки судьбы и следовать им. Но я пошел на эту работу не ради власти или славы, просто мне хотелось изменить культурную жизнь Якутии к лучшему. И я считаю, что у меня многое получилось. Удалось даже открыть в Якутии театральный институт и консерваторию, чтобы удержать в регионе талантливую молодежь. Поэтому о тех годах, которые я провел в роли чиновника, я не жалею, это был масштабный спектакль длиною в четверть века.
