Андрей Звягинцев: Мои фильмы заставляют сопротивляться обстоятельствам
Российский режиссер, за чьи картины бьются самые крупные европейские кинофестивали, на днях посетил Братск и Иркутск. С первой же своей картиной Андрей Звягинцев взял «Золотого льва» в Венеции, «Изгнание» принесло актеру фильма Константину Лавроненко приз за лучшую мужскую роль в Каннах, там же были отмечены «Елена» и «Левиафан», который к тому же первым из отечественных фильмов был удостоен престижной премии «Золотой глобус».
Творческие встречи Андрея Звягинцева с сибиряками прошли в рамках «РУСАЛ фестивAL», приуроченного к 15-летию крупнейшей в мире алюминиевой компании и профессиональному празднику металлургов. Несмотря на июльскую жару и отпуска, в зале практически не было свободных мест. Поклонников у режиссера в столице Приангарья оказалось немало. И это удивительно, ведь в его картинах нет компьютерной графики и других спецэффектов, которыми напичканы голливудские фильмы. У Звягинцева нет ни одной комедии, все, что он снял, заканчивается трагедией. Даже на встрече режиссеру говорили, что после просмотра их долго не покидает чувство угнетения и депрессии. Тем не менее все фильмы Звягинцева филигранны с технической точки зрения – в них все сцены и диалоги искусно выточены, они западают глубоко в душу зрителю, отсюда и широкий общественный резонанс, которым сопровождается каждое творение мастера. Три часа режиссер общался с иркутским зрителем.
Художник – зеркало мира
– Андрей Петрович, назовите три главных события в своей жизни, которые повлияли на вашу дальнейшую судьбу.
– У меня два актерских образования. В детстве, как многие мальчишки, грезил о сцене. Родился я в Новосибирске, там, на третьем курсе театрального училища, впервые посмотрел фильм с Аль Пачино «Жизнь взаймы» и совершенно ошалел от него. Сила его таланта сподвигла меня поехать в Москву, чтобы в совершенстве овладеть актерским искусством. Второе событие – просмотр уже в Москве фильма «Приключение» итальянского режиссера Микеланджело Антониони. Эта картина перевернула мое сознание. Я понял, какими невероятными возможностями обладает язык кино, феноменальный эффект которого заключается в простой формуле – «иди и смотри». После этого я начал ходить в музей кино и смотреть старые шедевры. Это и стало моей режиссерской школой. И третье ключевое событие – показ моего дебютного фильма «Возвращение» в Венеции. Я даже помню точную дату – 7 сентября 2003 года. Длинные бесконечные аплодисменты не отпускали нас со сцены, это была благодарность зрителей. И я понял, что наконец-то нашел себя, свое призвание – быть режиссером.
– Ваши фильмы похожи на вас в том смысле, что они очень сдержанны, без надрыва, они скупы на слезы, улыбки и другие эмоции. Зритель же на ваши фильмы реагирует очень бурно. Как так происходит?
– Фильм не может быть средством, фильм всегда цель. Со зрителем нужно быть максимально честным. Во время съемок нужно вложить много своего труда, физического и интеллектуального. В своем творчестве я руководствуюсь словами Иосифа Бродского, который сказал: «Представь, что чем искренней голос, тем меньше в нем слезы, любви к чему бы то ни было, страха, страсти». Убежден, что сила человека не в крике, а в молчании.
– Сегодня в отечественном кинематографе две крайности: снимают либо о пороках общества, либо пустые продажные картины. Почему у нас нет доброго кино, которое бы мотивировало на что-то хорошее?
– В личной беседе министр культуры России Владимир Мединский затронул подобную тему. Художник отражает, как в зеркале, то, что происходит вокруг. Чтобы поменялось кино, нужно, чтобы изменилась жизнь. Если говорить о коммерческом кино, то у него никогда не было других целей, кроме как развлечь зрителей. Поэтому ответственность за то, что кино стало таким, лежит на… нас с вами. На всех.
– Не боитесь, что фильмы с трагическим финалом могут негативно отразиться на подрастающем поколении: оно может вырасти озлобленным на весь мир?
– Такое количество вопросов о трагических финалах побуждает меня снять фильм, когда в конце герой будет выезжать на свет из тоннеля (смех и аплодисменты в зале. – Ред.). У нас есть большое количество фильмов, где все кончается хорошо. Убеждать людей, что все будет замечательно, когда ты сам в это не веришь, нельзя. У меня есть любимая средневековая притча. Бог давал всем творениям свои места. Он сказал: «Камень будет лежать здесь. Тигр будет находиться вот тут». Когда дошла очередь до человека, Бог сказал ему: «А ты будешь вечно искать свое место». Я понимаю это так: тигр всегда будет тигром. Он не может освободиться от своей сущности, камень – навеки камень, и только человеку дан дар поиска себя самого. Человек всегда пребывает в становлении: сегодня может быть героем, а завтра совершить такое, что самому будет стыдно.
– Думающему творческому человеку все труднее жить в России. Что должно произойти в стране, чтобы вы приняли решение уехать отсюда?
– Надеюсь, что передо мной никогда не встанет этот вопрос.
Феномен «Левиафана»
– Что побудило вас взяться за фильм «Левиафан»?
– В 2008 году знакомая рассказала мне мимоходом историю американского сварщика Марвина Химейера, у которого местный цементный завод пытался отобрать дом, после чего он заперся в бульдозере, разрушил здание завода и еще несколько сооружений, а затем покончил жизнь самоубийством. Те события произошли в 2004 году. Когда слушал эту историю, у меня словно ток пробежал по телу, я понял, что должен снять фильм. Хотя в итоге от американской истории практически ничего не осталось. Я доподлинно точно знаю жизнь в России, поэтому снимать похожую историю в Америке на их материале – это было бы очень странно. «Левиафан» – это переработанный материал на нашей российской действительности, в которой главный герой – автослесарь Николай из провинциального городка попадает под пресс властей и желает уберечь свой дом от сноса.
– Думали ли вы, что после премьеры фильма на него будет такая полярная реакция, хотели ли ее?
– Я понимал, что зрительское мнение расколется, будут сторонники картины и те, кто ее не примет. Но чтобы так яростно отреагировали, не ожидал. Потому что картина обращена к обычному человеку, который должен быть главной ценностью государства. Я полагал, что зрители услышат это, но этого не случилось, к сожалению. Во многом такой реакции поспособствовал духовный и политический климат в стране, а также события в Украине и санкции Запада, они подавили восприятие картины. Но не устану повторять, я подпишусь под любым утверждением в «Левиафане», потому что так я вижу мир.
– При просмотре «Левиафана» складывалось ощущение, что главного героя в фильме нет. По ходу сюжета крупным планом показывают то друга Николая, то его жену, то мэра с архиереем. Ошибаюсь я или нет?
– Вы не ошибаетесь, так и есть. Актер Алексей Серебряков (исполнитель роли Николая) еще в начале съемок заметил, что его снимают то сзади, то сбоку – без крупных планов. Он удивился и спросил меня об этом. Я объяснил, что главной фигурой рассказа он становится только в финале фильма. И я не наделяю этот персонаж каким-то стереотипным набором черт главного героя. По мне, нет положительных и отрицательных героев – есть сложные люди. Также у меня нет цели искать главного героя в картине, идея и тема фильма и есть то главное, на что стоит смотреть. То есть сам язык повествования и есть главный герой.
– Прототипом героя в «Левиафане» стал американец, отстаивавший свои права. У вас же Николай не борец. Почему в российском кино так измельчал главный герой?
– Я убежден, что Николай – очень сильный человек. Он выдержал все, что с ним произошло: захват дома и земли, предательство друга, измену любимой женщины. Ведь он простил Лилю, свою жену. А многие бы так смогли? Он находит силы двигаться дальше. Первоначально в сценарии Николай в конце фильма садится на трактор и, как его американский прототип, сносит местную администрацию. Но пока мы искали провинциальный городок для съемок, к нам пришло откровение: с нашим, с русским человеком такой финал не будет правдив. Он мог бы сам свести счеты с жизнью, но в массе своей наш человек другой – более терпелив и смиренен. Поэтому у нас нет свершившегося возмездия. Мы намеренно не стали делать ложный хэппиэнд. Такая модель отучает зрителя думать, кажется, что разрешены все вопросы, можно выдохнуть с облегчением. Это неправильно. У нас финал открыт, и он побуждает зрителя размышлять и сопротивляться обстоятельствам и несправедливости в жизни. Потому что важнее, кто ты сам в жизни, как ты действуешь, а не как действует киногерой.
– А если представить, что вы оказались на месте своего героя Николая, которого приговорили к 15 годам тюрьмы, у него умерла жена, сын воспитывается в чужой семье, его дом стерт с лица земли, в его стране торжествует коррупция и чиновничий беспредел. Как бы вы продолжили жить?
– Не знаю, трудно сказать. Сослагательные наклонения в таких вопросах не уместны – можно такого нагородить. Когда ты попадаешь в сложные обстоятельства, тогда и проявляется твоя сущность. У нас так мало щедрости, чтобы предположить, что, несмотря на все трагичные обстоятельства, человек может сам в корне изменить свою судьбу. Примеров тому много. Помню, читал книгу Набокова «Лекции по русской литературе». Натолкнулся на фрагмент о Максиме Горьком, где он подробно рассказывает, с какого дна он поднялся, добился успеха и признания. Или другой пример, Михаил Ходорковский, который отбыл наказание в тюрьме, хотя мог бы скрываться в любой другой стране. В человека надо верить! У Довлатова есть такая фраза: «Истинное мужество состоит в том, чтобы любить жизнь, зная о ней всю правду».
– Феномен вашего фильма еще и в том, что изначально зритель его увидел в интернете, куда попали пиратские копии. Но потом все равно сходил в кинотеатр, а кто-то еще и друзей за собой привел. Важна ли для вас прибыль, или то количество зрителей, которое увидит ваш фильм?
– До того, как фильм вышел в прокат, в интернете было 1,5 млн скачиваний пиратского контента. То есть охват аудитории по скромным подсчетам составил 5 млн человек. Мы сильно переживали, что могут быть пустые залы. Произошел обратный эффект: люди потянулись к широким экранам. Мне, как художнику, важнее найти собрата, чем заработать. Да и продюсеры понимают, что авторское кино в прокате не собирает больших денег. Его предназначение в другом. Нам достаточно того, что мы попали прямо в душу к зрителю.
Правда о российском кино
– И все-таки, за Родину обидно. Когда наши отечественные режиссеры научатся снимать так же хорошо, как Спилберг, например?
– Это риторический вопрос. Но стоит сказать, что в начале 90-х годов снимались еще фильмы, которые становились событиями, но чуть позже все окончательно обрушилось и в стране, и в кинематографе. Это было время кооперативных фильмов, снятых на деньги бизнесменов. Киноиндустрия потерпела сокрушительный удар. Многие талантливые авторы, сценаристы, режиссеры вынуждены были искать себе работу на стороне. В начале 2000-х годов ситуация начала постепенно меняться к лучшему. На мой взгляд, на Западе такой временной дыры не было, там развивались школы, преемственность и невероятная конкуренция…
Другой не менее значимый фактор – финансовый. Ни один наш фильм не стоит рядом с голливудской картиной, даже если у нее скромный бюджет. Так как на Западе действительно развитая киноиндустрия: 40 тысяч экранов в США (не мультиплексов), из них 400 работают с авторским кино. Для сравнения: у нас год назад было 2800 экранов на всю страну, на 140 миллионов зрителей. К сожалению, российский зритель утратил культуру просмотра кино, сейчас в кинотеатры ходят молодые люди от 13 до 24 лет, и то зрительные залы не заполняются. Поэтому для взрослого поколения на широкий экран ничего и не выпускают.
С другой стороны – раньше невозможно было нигде посмотреть фильм, кроме как в кинотеатре. Назову одну цифру: фильм «Пираты XX века» посмотрело 90 млн человек! Это настоящий рекорд! Сегодня фильмы доступны в интернете. Будем надеяться, что у нас изменятся обстоятельства и мы застанем расцвет отечественного кино.
– Чьи фильмы вы смотрите в свободное время? Кого бы порекомендовали посмотреть?
– Я бы советовал вам посмотреть фильмы бельгийских кинорежиссеров – братьев Дарденн: «Дитя», «Сын», «Розетта». Сейчас в прокате идет «Голубь сидел на ветке и размышлял о бытии» Роя Андерсена, тоже советую, очень сильное кино, удивительное. Что касается русского кино, мне очень нравится, что делает Вася Сигарев. Его «Волчок», мне кажется, замечательное кино, хоть и с мрачным финалом. Очень нравится еще один наш режиссер – Сергей Лозница, его фильмы «В тумане» и «Счастье мое» пронзительно-печальные, правдивые и нужные.
P.S.
В заключение творческой встречи Андрей Звягинцев выразил сожаление о том, что мало времени выделил на поездку по сибирским городам: «Это было связано с работой, намеченными планами, но планы изменились, а график поездок остался. Но я очень благодарен компании РУСАЛ за это предложение, за возможность встретиться и пообщаться со своими зрителями в Сибири». Вместе с режиссером слова благодарности в адрес организаторов выразили все, для кого встреча с выдающимся режиссером современности стала ярким и незабываемым событием в жизни.
