Юрий Норштейн: Мультипликация – это сплав всех искусств

На прошлой неделе с визитом в Иркутске побывал народный артист России Юрий Норштейн – человек, которого называют величайшим мультипликатором современности, чьи «Ежик в тумане» и «Сказка сказок» признаны лучшими мультфильмами всех времен и народов. Он давал мастер-классы для участников Международной летней театральной школы «Сибирская рампа – 2015» и нашел в своем плотном графике полчаса, чтобы ответить на вопросы корреспондента газеты «Областная».

– Юрий Борисович, знаю, что вы впервые в Иркутске и на Байкале, каковы ваши впечатления?

– Встреча с Байкалом произвела сильные впечатления, мне нужно их переосмыслить. Поразили прекрасные просторы Ольхона. К сожалению, мне не удалось познакомиться с Иркутском ближе. Но то, что я видел из окна автомобиля, очень заинтересовало, особенно выставка «Великие классики XX века: Сальвадор Дали, Анри Матисс, Марк Шагал» в областном художественном музее, которую я бы с удовольствием посетил.

– Вы ведь рассказывали о живописи и на своих мастер-классах. Почему это интересно участникам театрального фестиваля «Сибирская рампа – 2015»?

– Возможно, потому, что это основа не только мультипликации, но и всех видов искусств. Грань между любителем и профессионалом очень зыбкая, ведь многие достойные художники не входили в какие-либо школы и не имели специального образования. Но внутренне они были очень сильными личностями, как, например, художник Григорий Сорока – один из великих русских живописцев. В свое время он получил всего несколько уроков от художника Венецианова, но так как был крепостным, не смог дальше учиться. Однако это не помешало ему воспеть гармонию в творчестве, хотя закончил он свою жизнь трагически.

– Понравилось ли вам работать с аудиторией фестиваля?

– На фестивальной поляне, где проходили мои мастер-классы, было человек 300 – это и дети 12–13 лет, и юноши с девушками, и взрослые – их руководители. Основная сложность в разговоре с такой разнородной аудиторией – это выбрать, на кого ориентироваться. Но я сразу отодвигаю для себя эту дилемму, ведь, на мой взгляд, всегда нужно ориентироваться на искусство. Да, возможно, дети не поймут, но что-то все равно запомнят, попросят объяснить взрослых.

– Вы часто говорите, что стали мультипликатором почти случайно…

– Я даже называл это ошибкой, ведь если бы я не пришел в мультипликацию, то занимался бы живописью, и, наверное, был бы из числа не последних живописцев, ведь я рисовал с детства, но судьба распорядилась иначе.

– Можно сказать, что ваши мультфильмы – это ожившие картины…

– Я всегда старался разговаривать на языке мультипликации так же полноценно, как на языке музыки, живописи или другого искусства. Можно сказать, что мультипликация и есть сплав всех искусств. Самое главное – не снижать его до пошлости, до того уровня, которого требует зритель, потому что он, как правило, не хочет внутреннего напряжения.

– А какую цель для себя в мультипликации ставите вы сами?

– Это хороший вопрос, поскольку каждый художник создает произведение, прежде всего, для себя. Но это не значит, что он не уважает публику. Просто он не акцентируется на том, понравится или не понравится его работа. Я сам всегда требую от себя высокого уровня и хочу открывать пространство искусства, на которое еще не ступала нога человека. И хотя мультфильм действительно в доступной форме может объяснить очень сложные вещи детям, но для меня все гораздо сложнее. Ведь объяснять – значит, взять на себя ответственность, что ты знаешь, как правильно. Но дело в том, что, когда я создаю фильмы, я тоже хочу понимать, быть на этом пути познания, а не мыслить зафиксированными для себя истинами.

– Отчасти об этом ваш «Ежик в тумане» – о познании истины?

– Отчасти да. Для меня это фильм об открытии мира, если говорить общими фразами, о процессе погружения в обстоятельства, которые были доселе неизвестны. На самом деле, каждый человек, особенно ребенок, постоянно находится в этом состоянии.

– У вас не было желания снять продолжение?

– Ни в коем случае, я в этом фильме все, что хотел, уже сказал, иначе бы получился сериал, а у сериала мысли не может быть. Мне сейчас многие звонят и говорят: «Вы знаете, мы хотим снять ежика в 3D!», а я отвечаю: «Вы сошли с ума!»

– А «Сказка сказок» как родилась?

– Это уже другое кино, где я хочу подытожить и сравнить какие-то моменты жизни друг с другом, оно в большей степени связано с моей судьбой. Хотя если ты выбираешь сюжет, он так или иначе связан с тобой и находит отклик в твоей душе. Иначе в творчестве быть не может. Все, что ты делаешь – в какой-то степени про тебя.

– Как и ваша «Шинель»? Кстати, фильм близится к завершению?

– Не хочу об этом говорить. А чтобы объяснить, какой отклик «Шинель» имеет в моей душе, я должен книгу написать.

– Назовите фильмы, которые человек, постигающий анимацию как искусство, обязан посмотреть.

– Все фильмы Федора Хитрука, «Снежная королева» Льва Атаманова, «Заколдованный мальчик» Владимира Полковникова и Александры Снежко-Блоцкой. Последний гениален во всех смыслах: по режиссуре, анимации, сценарию. Можно сказать, что это академия мультипликационного кино.

– А в мировой анимации?

– Великая школа – чехословацкая. Это и «Рука» Иржи Трнка, и «Место под солнцем» Франтишека Виштресила, который, я считаю, нужно показывать перед каждой сессией ООН, чтобы прочистить мозги людям, для которых мир – не живой организм, а шахматная доска.

– Есть ли достойные этих шедевров современные анимационные фильмы в России?

– Они есть, но, к сожалению, их немного, ведь сегодня нет условий для того, чтобы делать настоящее кино, не думая при этом, где достать деньги. Это плохо отражается на искусстве. Я могу назвать имена Константина Бронзита, Александра Петрова, Ивана Максимова, Михаила Алдашина, Дмитрия Геллера, Оксаны Черкасовой. Но вы не представляете, как им тяжело работать, и страна об этом не думает. Вот вам ответ на вопрос, когда я закончу «Шинель». Когда заработаю на это достаточно денег, ведь создание анимационных фильмов – это очень дорогостоящий процесс.

– Как вы относитесь к продуктам коммерческой анимации?

– Очень хорошо, хотя я их не считаю художественными открытиями, ведь они примитивизируют искусство, это беда любой коммерческой истории. Успешный фильм высокого уровня – большая редкость. Все-таки впереди должно быть знамя искусства, а не коммерческий успех.