Роберт Стуруа: В профессии актера есть особое мужество
Во время недавних гастролей московского театра «Et Cetera» в столице Приангарья легендарный режиссер-постановщик Роберт Стуруа встретился со студентами Иркутского театрального училища.
Роберт Робертович пришел на встречу вместе с директором Академического драматического театра им. Н.П. Охлопкова Анатолием Стрельцовым и заведующей литературной частью театра «Et Cetera» Татьяной Никольской. Предваряя речь мастера, Татьяна Грантовна отметила, что уже с конца 70-х годов прошлого века в отечественном театроведении существует понятие «театр Стуруа», а стенограммы его бесед с актерами во время репетиций столь интересны, что могли бы быть изданы как философские трактаты.
Студенты ждали общения с Робертом Стуруа, готовились, разыскивали рецензии на его спектакли и видеозаписи постановок. Беседа началась с признания в любви.
– В отличие от многих режиссеров я люблю артистов, – сказал Роберт Стуруа. – В этой профессии есть особое мужество, ведь в отличие от произведений литературы, музыки и живописи театральное действие не может остаться в веках. Актерский труд содержит обязательный элемент забвения, и только отважные люди могут смириться с этим. Это не значит, что актерам не свойственны амбиции, еще как свойственны, и самая большая из них – добиться признания зрителей. К сожалению, современные актеры, как бы помягче сказать, стушевались, что ли, измельчали. Среди нынешних знаменитостей нет таких, как Иннокентий Смоктуновский или Олег Ефремов. При этом класс режиссерского мастерства вырос: это ремесло многие усвоили хорошо.
– А в чем, по-вашему, отличие между ремеслом и искусством актера?
– Однажды я ставил спектакль в Лондоне. Помещение, в котором мы работали, располагалось на маленькой улочке вблизи Темзы. Напротив был Музей обуви. Я заинтересовался, что это такое, и однажды во время перерыва зашел туда. Оказалось, в музее соединилась история обуви от Средневековья до Гуччи. Вся эта обувь была сшита профессионалами. Но были здесь и настоящие произведения искусства!
В актерской профессии определяющим является талант, его ничем не возместить. Без таланта нельзя создать произведение искусства.
– Вы человек старой закалки, как относитесь к ненормативной лексике на сцене?
– Когда Хемингуэй впервые употребил в литературе слово fuck, поднялся скандал. Теперь для американского искусства, как и для обычной бытовой речи, это слово – что-то вроде междометия.
Я понимаю, что ваш вопрос связан с недавними запретами… Когда-то в Грузии я ставил спектакль-фэнтези о жизни наркоманов, в котором уже на третьей минуте звучало дикое ругательство, причем на русском языке. Ненормативная лексика звучала в этом спектакле постоянно, но это соответствовало той реальности, о которой шла речь в постановке. Героиня пьесы – инопланетянка из хорошей Грузии. Она педагог, и каким-то образом переместилась вместе с детьми в плохую Грузию, где все персонажи «застряли». Ее задача – любой ценой увести детей обратно, вернуть их родителям. Мат в этой ситуации был фоном, на котором чувствовалось, в каком состоянии находится мир.
В день премьеры я был свидетелем такой сцены в фойе театра: женщина с двумя детьми лет 8–10 ругалась с администратором. Когда я подошел и спросил, в чем дело, она сказала: «Нас не пускают на спектакль!». Я ей объяснил: «Понимаете, у нас нехорошие слова звучат в спектакле». Она возразила: «Что могут мои дети услышать худшего в театре, чем на улице и дома?!»
Поэтому, если какие-то «неудобные» вещи не являются элементами эпатажа, то нужно делать так, как нужно. Мне кажется, искусство всегда найдет возможность обойти запреты.
– Как вы справляетесь с творческими застоями, и что является для вас источником вдохновения?
– Кризис – это нормальное состояние творческого человека. Поставил хороший спектакль, и пока не случится следующий – это кризис. Если бы не было кризиса, то человек становился бы вальяжным и самодовольным. Как выходить из застоя и в чем находить вдохновение? Не знаю: у каждого свои способы. Мне помогают грузинские вина…
– Вы работаете со студентами?
– Я не очень люблю преподавать, и не нашел в себе дар педагога. Когда я занимаюсь обучением студентов, то переживаю, что мог бы за это время десять спектаклей поставить.
После встречи Роберт Стуруа заспешил на репетицию. По его мнению, для актеров нет более значимого дела, чем репетиционный процесс совместно с режиссером. Вот и Александр Калягин прилетел в Иркутск из Москвы с таким расчетом, чтобы успеть порепетировать с Робертом Стуруа…
