Кузьма Алдаров: Нужен баланс интересов человека и природы

Миссия комитета по законодательству о природопользовании, экологии и сельском хозяйстве, который возглавляет вице-спикер Заксобрания Кузьма Алдаров, достаточно сложная. С одной стороны – оградить природу законами от антропогенного прессинга, с другой – не задушить этими законами экономическую деятельность. Особенно трудно, считает вице-спикер, соблюсти баланс интересов, когда дело касается Байкала.

– Сегодня ситуация на Байкале тяжелая. Загрязнения есть, и загрязнения достаточно тяжелые. Неизвестно как попавшая в озеро водоросль спирогира обживается в нем все основательнее. Сначала захватила северную акваторию, а сейчас уже появляется у наших западных берегов. Подозревали, что в этом виноваты Северобайкальск и Нижнеангарск, сбрасывающие в озеро отходы. А президент Бурятии говорит: причем здесь эти города, когда водоросли находят в 300–400 километрах от них.

– А каково мнение ученых?

– Они предполагают, что распространению спирогиры способствуют фосфаты, содержащиеся в стиральных порошках. Через канализацию они попадают в озеро и являются прекрасной питательной средой для водоросли. Так это или не так, никто сказать точно не может. Сейчас ученые выходят на нас с предложением принять закон об ограничении пользования стиральными порошками, содержащими фосфаты, в поселках, расположенных на берегах Байкала, и на реках, впадающих в него. Закон, конечно, можно принять, но как проконтролировать его выполнение? Возле каждого корыта не поставишь сторожа.

– А бытовые отходы, растворенные в воде? Они тоже подпитывают спирогиру?

– И в немалой степени. Тем более что мы даем много таких возможностей. Недавно областное минприроды провело оценку бытовых стоков в Байкал по всему побережью. Картина удручающая. Большинство систем водоочистки устарели, некоторые вышли из строя, и бытовые отходы прямым ходом идут в озеро. Это и понятно, долгое время все внимание было обращено на Байкальск, там совершенствовали систему очистки, считая БЦБК главным злом, вкладывали туда немалые деньги, а на прочие населенные пункты обращали мало внимания. Мы договорились с министерством природных ресурсов собраться в ближайшее время и выработать стратегию защиты Байкала от бытовых стоков.

– Спирогиру винят и в сокращении поголовья омуля. Действительно ли это так?

– Мнений много. Да, одни склонны считать виновником водоросли, которые мешают омулю подойти к береговой зоне, возле которой концентрируются эпишура и крошечный рачок, являющийся основным кормом для рыбы. Другие видят причину в слишком обширной популяции бакланов. Птица, мол, прожорливая, в день поедает по пять килограммов рыбы. Не знаю, насколько это верно, но однажды, будучи на Байкале, собственными глазами видел, как внезапно налетела целая туча бакланов и давай непрестанно пикировать в воду за добычей. Мне объяснили: косяк омуля засекли и устроили охоту.

– А что, разве бакланов раньше не было?

– Были, но в единичном количестве. Как оберегаемый вид, попали в Красную книгу и под ее защитой быстро расплодились. Так же как нерпа, на которую тоже возлагают вину за сокращение омулевого стада. Нерпы ведь тоже сейчас много.

– Но ее-то отстреливают?

– Не в промысловых масштабах, как это было прежде. Охотничьи артели вели промысел, им квоту выделяли. А ныне только отдельные частники берутся за ружье. В итоге если раньше поголовье нерпы было в 40–50 тыс., то сейчас, по некоторым оценкам, возросло в два-три раза. Это как история с волками. Волков развелось много, а охотников нет. Приходится стимулировать, выплачивать премии за шкуры.

– А может, все дело в хищнической добыче, в массовом браконьерстве?

– Согласен. И это свою роль играет. Сотрудник Лимнологического института СО РАН Игорь Шамаев рассказывал: как-то они спустились под воду у одного мыска – традиционного места нереста сига. И поразились увиденному – все дно устлано сетями с погибшей рыбой. Шторма в тех местах частые, сети уносит, они тонут вместе с уловом. Сети китайские, никому не жалко, а рыба не может зайти для нереста на это сиговое кладбище. Надо чистить дно. Мы будем выходить на правительство с вопросом об увеличении объемов финансирования работ, связанных с охраной и очисткой Байкала.

– Вы были участником Байкальского международного экологического форума «Чистая планета». Какие вопросы там поднимались?

– В основном рассматривались глобальные проблемы. Много споров было по строительству ГЭС «Шурен» на Селенге. Монгольский проект грозит как снижением уровня Байкала, так и потерей нерестилищ омуля. Последствия достаточно серьезные. Вопрос окончательно не решен. Монголы пока думают: строить или нет.

– Российские доводы влияют на решения монгольской стороны?

– Они не могут не учитывать наше мнение, поскольку отношения с Россией в последнее время сближаются. В Монголии сейчас бурно развивается горнодобывающая промышленность, требующая большого количества электроэнергии. А ее не хватает. Они готовы отказаться от ГЭС с условием, что им помогут изыскать альтернативные источники электроэнергии.

– Президент Республики Бурятия Вячеслав Наговицын пытается склонить Госдуму к внесению изменений в федеральный закон «Об охране озера Байкал», которые бы смягчили жесткие нормы, мешающие хозяйственной деятельности. Вы согласны с ним?

– Да мы уже второй год стучимся в правительство с этим предложением. По крайней мере, просим оставить требования экологической экспертизы только Центральной экологической зоны, а водосборную и зону атмосферного влияния освободить от этого. Тогда станет чуть полегче. Водоохранная зона сузится. В Черемхово, Усолье, в том же Баяндаевском районе отпадет необходимость проводить экологическую экспертизу при строительстве социальных объектов. А на это уходит как минимум полгода, плюс лишние денежные затраты. Нам обещают, что поправки будут рассмотрены и учтены. Но когда и как – пока неясно.

– Последние засушливые годы сказываются не только на Байкале, но и на водоснабжении многих районов области. Вода уходит из скважин, особенно этим страдают, как известно, Баяндаевский. Качугский, Аларский районы. Какие-то меры предпринимаются, чтобы разрешить эту проблему?

– Это действительно настоящее бедствие. Помню, как на июньском заседании нашего комитета глава администрации села Аргун Качугского района со слезами на глазах рассказывала о сложившейся у них ситуации. Скота много, а поить нечем – пруд почти пересох. На водопой стадо гоняют за 20 километров в соседний Баяндаевский район. Полдня туда идут, полдня обратно, какие уж тут надои. Мы, рассказывала глава, еще два года назад собрали последние деньги и вошли в программу «Чистая вода», надеясь, что нам пробурят скважину. Да только до нас все очередь не доходит. И неизвестно, сколько еще ждать.

– Выходит, программа не работает?

– Работать-то она работает, да только черепашьими темпами. На этот год выделено немногим более 20 млн рублей, тогда как заявки от муниципалитетов – под миллиард рублей. На эти деньги не только скважины бурятся, но и закупается водовозная техника. Мы договорились с министерством жилищной политики, энергетики и транспорта, что они постараются приобрести и направить водовозки в районы, наиболее страдающие от нехватки воды. А правительству рекомендовали увеличить ассигнования на программу «Чистая вода». Чтобы она по-настоящему заработала.