Георгий Барский: Милосердие имеет свои пределы
Практика помилования преступников имеет на Руси давнюю традицию. О ней упоминается еще в Судебнике 1550 года. Даже не склонный к сентиментальности Иван Грозный завещал сыну Федору освободить всех узников после своей смерти. В годы перестройки право «милость к падшим призывать» было передано в руки общественности, при президенте была создана комиссия по помилованию, которую возглавил писатель Анатолий Приставкин. Спустя десять лет комиссия была упразднена, а ее функции делегированы субъектам РФ.
В Иркутской области комиссия по помилованию приступила к работе в феврале 2002 года. Ее бессменный председатель Григорий Барский, в недавнем прошлом – заместитель областного прокурора, любезно согласился ответить на вопросы корреспондента «Областной».
– Говорят, поводом к упразднению комиссии Приставкина послужили обвинения в мягкотелости?
– Не могу этого утверждать, приведу лишь цифры. Если в первый год работы комиссия помиловала 276 человек, то уже в 1995 году их число возросло до почти 5 тыс., а в 1999 году перевалило за семь с половиной тысяч. Кому-то снизили меру наказания, кого-то вообще освободили. Комиссия умудрилась даже выпустить на свободу Иванькова, известного под кличкой Япончик, приговоренного к 13 годам лишения свободы за групповое разбойное нападение.
– Сейчас милосердие отмеряется более скупыми дозами?
– За 14 лет существования нашей комиссии мы рассмотрели более двух тысяч обращений заключенных, и только 29 представили на помилование. Немного? Действительно, немного. Но учтите, большинство заявлений поступает от рецидивистов, имеющих на своей совести по пять-шесть ходок в тюрьму и пару убийств. Имея большие сроки наказания, они ищут малейшую лазейку, чтобы вырваться на свободу. Как показал анализ, треть преступников, помилованных комиссией Приставкина, в скором времени вновь попала за решетку. Они не осознали дарованное им прощение.
– Свое решение о помиловании вы предоставляете на утверждение президенту. Он соглашается с представленным вами списком?
– Из рассмотренных в прошлом году 128 заявлений мы рекомендовали президенту удовлетворить просьбу трех человек. Прошел лишь один. Это можно рассматривать как большую удачу, поскольку по всей стране было помиловано лишь пятеро.
– Кто этот счастливец?
– Некто Валерий Гудников из Хабаровского края. У него пропала собака. Выяснив, что ее убила и съела соседская семейка, он пошел разбираться с любителями собачатины. Вспыхнула драка. Все кончилось печально: тяжкие телесные повреждения, повлекшие смерть по неосторожности. Приговор – семь лет лишения свободы. Подал прошение о помиловании, отбыв более половины назначенного судом срока наказания. За него ходатайствовали и жена с сестрой, и администрация колонии. К тому же он инвалид, нуждающийся в лечении. В январе этого года, после указа президента, он выпущен на свободу.
– На что в первую очередь смотрите, взвешивая судьбу обратившегося к вам заключенного?
– На биографию. Один гуляет по тюрьмам, как по проспекту, другой – попал туда в первый раз. У одного – система, у другого – случайность. Недавно мы рекомендовали к помилованию жителя Осинского района Владимира Муриханова. Ему уже за пятьдесят, работал водителем, жил с матерью-инвалидом, прикованной к коляске, и младшим братом, горьким пьяницей, отбирающим у матери ее пенсию. Год назад, застав брата за очередным вымоганием денег, он не выдержал и в припадке гнева, схватив со стола нож, нанес два удара, оказавшимися смертельными. Суд, учтя все обстоятельства, назначил ему минимальный срок – пять лет. За него горой встали и односельчане, и администрация исправительной колонии. Мы в свою очередь попросили президента сократить срок заключения на год.
– А возраст, семейное положение, состояние здоровья принимаются в расчет?
– Обязательно. Именно возраст и семейное положение стали решающими аргументами, когда мы разбирали ходатайство о помиловании Николая Деревягина, жителя села Холмогой Заларинского района. Ему 63 года, пенсионер, отец восьмерых детей. Сцепился с соседом. От слов перешли к кулакам. Один из ударов оказался смертельным, сосед умер. Суд приговорил Деревягина к семи годам лишения свободы. Изучив детали дела и личность преступника, мы пришли к выводу, что срок наказания можно сократить до пяти лет. И президент согласился с нашими доводами.
– Как я понимаю, вы не вправе подвергать сомнению сам судебный приговор?
– Судьям, как говорится, виднее. Хотя, честно говоря, порой судебная логика удивляет. Взять, к примеру, дело московского милиционера Чеболы. Все его преступление состояло в том, что ради шутки взял и спрятал оружие у дежурного по райотделу, вернув его на следующий день. Максимум, на что тянула его глупая «шутка» – это турнуть из милиции вместе с раззявой дежурным. А ему – четыре года тюрьмы.
– С просьбой о помиловании должен выйти сам заключенный или достаточно заступничества родственников или знакомых?
– Как говорит статья 150 Конституции 1993 года, только сам. Никаких посредников, даже высокопоставленных, мы не признаем. Как-то к нам обратился с письмом губернатор Липецкой области. Просил снизить меру наказания для осужденного работника милиции, который, защищаясь от напавших на него хулиганов, применил табельное оружие, уложив четырех человек. Милиционера осудили на 25 лет. Я ответил губернатору, что порядок есть порядок: мы принимаем ходатайства только от заключенных.
– Сколько человек входит в вашу комиссию?
– По положению должно быть не меньше 15. Именно столько и было включено, когда создавалась комиссия. Но губернатор Борис Говорин, подписывая постановление, добавил еще четырех человек. Со временем мы все же вернулись к составу из 15 человек, посчитав это оптимальным числом. Найти достойных людей ведь непросто. Тем более что каждые два года проходит ротация не менее одной трети состава.
– Одно из правил, как я знаю, гласит, что предпочтение при выборе членов комиссии следует отдавать представителям общественности, а не людям из государственных структур.
– Мы этому правилу и следуем. У нас в сегодняшнем составе лишь трое представляют власть, остальные делегированы общественными организациями. Трое – почетные жители Иркутской области. Это бывший начальник ВСЖД Геннадий Комаров, геолог, лауреат Ленинской премии Владимир Дубынин и я, ваш покорный слуга. Большую благодарность я должен выразить и аппарату нашей комиссии по помилованию, а также Екатерине Лабыгиной, начальнику отдела по вопросам обеспечения конституционных прав граждан главного правового управления губернатора и правительства области.
– Комиссия принимает решение большинством голосов. А что если голоса разделятся поровну?
– Решается в пользу осужденного. Но такого у нас не случалось. Бывают, конечно, разные мнения, но обычно мы приходим к единому решению, выбирая одну из трех предоставленных нам возможностей облегчить участь преступника. Можем просить полностью освободить от наказания, частично или применить меру наказания, не связанную с лишением свободы.
– По истечении какого срока наказания заключенный может обратиться к вам с заявлением о помиловании?
– Да хоть на следующий день, как попал в тюрьму.
– А в случае отказа он может обратиться повторно?
– Сколько угодно, но только через год. Ежегодно мы сталкиваемся с двумя-тремя случаями повторных просьб. Бывает, даже и по три раза обращаются. Особенно те, у кого большие сроки наказания. Дай-ка, мол, попробую, а вдруг да выгорит.
– Кстати, от времени года число обращений к вам не зависит?
– Такой статистики мы не ведем (смеется). Скажу одно: летом мы больше рассматриваем заявлений с выездом на место, в исправительные колонии. Одно дело судить по представленным характеристикам, будь они самые блестящие, другое – посмотреть в человеку в глаза. Эти глаза многое могут сказать.
