Командир полка особого назначения

В комнате, где размещается председатель Совета ветеранов Иркутского городского УВД полковник полиции в отставке Владимир Белоусов, я приметил вещь, как-то не очень гармонирующую с милицейским кабинетом – пошарканное, побитое временем пианино.

– Музицируете?

– Что ты, какой из меня музыкант. Это Станислав Змичеровский, один из наших ветеранов, из дому притащил. Он любую музыку тебе сыграет. Хочешь классику, хочешь что повеселее. Иной раз соберемся и такой хор Турецкого устроим. Ты не думай, народ в милиции талантами не обижен. Кто поет, кто чечетку бьет, а кто и стихи слагает.

– А вы на что способны? Можете в червонного туза с десяти метров попасть?

– Из пистолета вряд ли. Из него моя дочь лучше меня стреляет. А вот из карабина наверняка не промажу. Не зря же я по тайге с ружьишком побродил, когда учился на охотоведа в сельхозинституте. Опыта набрался.

– Как это вас занесло с охотоведческой стези на милицейскую, точнее, на полицейскую?

– Ну, тут целая история.

История

Как-то, незадолго до окончания школы в Ангарске, они с неразлучным дружком Володей Максимовым посмотрели фильм «Коллеги», снятый по повести Василия Аксенова. И оба моментально загорелись: только на медицинский и потом непременно судовыми врачами. Морская форма, соленый бриз в лицо, дальние страны – сплошная романтика, которой трудно противостоять в 17 лет.

Все кончилось бесславно. Оба, увлеченные флиртом с миловидными абитуриентками, завалили вступительные экзамены и пошли работягами на нефтекомбинат. Через пару лет неостывшая романтика кинула Максимова на охотоведческий факультет. Тогда туда рвались многие. Представляешь: нетронутая тайга, безмолвие, только скрип лыж, запах костра и вкус лесного чая, а главное, больше практики, чем учения… Убедил, шельма.

В общем, все оказалось действительно увлекательно. И оленьи стада пришлось попасти в Тунгиро-Олекминском районе Забайкалья, и организовывать охоту в Темовском коопзверопромхозе Братского района. Освоил всю охотничью науку: как соорудить кулемки на соболя, где лучше поставить плашки.

А вот на практике эту науку применить не удалось. Распределение он получил на самый край света – в коопзверопромхоз на побережье Берингова пролива. Жена встала на дыбы: куда мы с малым ребенком поедем. И срочно поступила в аспирантуру, отрезав все возражения.

Институтское начальство, конечно, косо смотрело на отказника. И поспешило воспользоваться случаем, когда к ним обратились правоохранительные органы с просьбой выделить им толкового охотоведа. Дело в том, что тогда участились случаи кражи пушнины, пропал даже целый контейнер, подготовленный к отправке на пушной аукцион, а как с этим бороться, никто не знал. Вот и двинули Белоусова на передний фронт борьбы с расхитителями социалистической собственности.

Лучший розысник области

– Я первую пару лет отработал в управлении, из лейтенанта вырос в старлеи, но кабинетная работа была не по мне, жизнь-то, как говорится, варится в райотделах. И перешел в Кировский отдел внутренних дел оперуполномоченным по розыску преступников, лиц, скрывающихся от суда и следствия и без вести пропавших.

Работа эта требует внимания, усидчивости и коммуникабельности, то есть тех качеств, которых у Белоусова в избытке. Рабочий день начинался с телефона – обзванивались все больницы города: поступали ли неизвестные личности.

– Если поступили – идешь, смотришь, фотографируешь. Потом по отделам – были заявки на без вести пропавших. Многие же из них попросту уходят из дома. Одни по болезни, склероз, потеря памяти, другие – по собственному желанию. Раньше люди отзывчивее были: упал – тебя поднимут, звякнут куда надо. Да и социальная служба была на высоте. Для бродяг и нищих существовали приемники-рапределители. Никто же с протянутой рукой на улице не стоял.

Самое неприятное – опознание поднятых трупов. Тогда розыскники дежурили в морге на бульваре Гагарина обычно по неделе. Тела размещались под землей и спускались туда в лифте. Когда он пришел в первый раз, санитар говорит: съезди вниз, посчитай наличность, вдруг кто-то убежал. Посадили в лифт, спустили и отключили подъемник. Ну, понятно – нервишки проверяют. Посчитал, как было велено, поместился среди покойников, закурил и стал ждать. Слава Богу, подумал, еще свет не отключили.

Минут через десять лифт заскрипел, опускаясь. Санитар, гад, орет: «Выходи служивый, чего расселся». Наверху налили стакан водки – это, говорят, проверка номер два. Эту проверку старший лейтенант не прошел. Осилил лишь полстакана.

– Я к этому делу до сих пор не особенно приучен.

Года три Белоусов занимался розыском. И проявил себя в лучшем виде. Первым розыскником в области стал. Может быть, и дальше тропил бы эту дорожку, если бы не его щепетильность.

– Я в основном работал личным сыском: ног не жалел, ходил, расспрашивал того, другого. А у опера должна быть агентура. А у меня с агентурой не пошло, я этих агентов на дух не переношу. Для меня если белые, то белые, если красные, то красные. Перебежчиков не понимал и не понимаю до сих пор. Пришлось уйти в патрульно-постовую службу.

В борьбе с уличной преступностью

Как мне объяснил один из ветеранов, патрульно-постовая служба – это окопы, передняя линия обороны. «Кто в окопах не был, тот, считай, милицейской службы не нюхал».

Особенно тяжким для службы выпало начало 90-х, когда вся накипь перестройки вылезла наружу, и уличная преступность сильно нагнула статистику. Днем еще ничего, а чуть стемнело – на улицу стало опасно выйти. Меховые шапки срывали, сумочки из рук выхватывали.

Идею усилить батальон патрульно-постовой службы, расширив его состав с 300 до 500 человек, превратив в полк, подал подполковник милиции Владимир Трифонов, молодой выпускник академии МВД. С ним согласились и тогдашний начальник областного ГУВД Александр Россов, и мэр Иркутска Борис Говорин. Командиром полка назначили Сергея Приходько. Но он, едва успев сформировать офицерский состав, погиб в автомобильной катастрофе. И тогда его место занял майор милиции Владимир Белоусов.

– Жуткое время, зарплату не давали по два-три месяца. На что жить? Некоторые ведь стрелялись, доведенные до отчаяния. Хорошо, наш полк был взят на содержание городским бюджетом, в нем тогда денежки водились. К нам и хлынул народ. Мы тогда мигом укомплектовались. Крутились, вертелись, как могли. Машины надо на линию выпускать, а ехать не на чем: нет ни бензина, ни масла. Я тогда первый выговор схлопотал за фирму «Дело-табак». У них грабили по дороге машины, на которых они перевозили товар в Улан-Удэ. Они и попросили дать им милиционеров для сопровождения не в служебное время. Ну, мы и дали. Они с нами не деньгами расплатились, а машинным маслом. Пришла ревизия – откуда масло? Получай выговор.

Иркутский полк был первым, сформированным в Восточной Сибири. Его успешные действия, сбившие волну уличной преступности, были во многом обязаны удачному подбору офицерских кадров, в первую очередь начальнику штаба Михаилу Потапову, который был лет на пять постарше остальных и играл, как посмеивается Белоусов, «роль сдерживающего фактора наших волюнтаристских решений».

Постовые, конечно, не гвардейцы, набросятся иной раз на дебошира, а он их расшвыривает, как котят. Урон престижу милиции. Отобрали тогда крепких ребят, создали шестую роту. Три дня в неделю они накачивают мускулы, и по первому сигналу постовых выскакивают на подмогу. Позже они составили костяк СОБРа и ОМОНа.

– Хороший патрульный – это еще и психолог. Прежде чем подойти к человеку, он должен составить его психологический портрет. Все хорошие сыщики, можете мне поверить, прошли через патрульно-постовую службу.

Кавказские командировки

В 1994 году на патрульных возложили охрану не только правопорядка, но и конституционного строя. Рота быстрого реагирования в составе 40 самых подготовленных ребят под командой Владимира Белоусова одной из первых выехала на Северный Кавказ, в селение Кумли, на стыке Дагестана, Чечни и Ставропольского края.

Это сейчас к таким командировкам по полгода готовятся, а тогда грузись спешным порядком – и к месту дислокации. В одном вагоне личный состав, в другом – продукты, оружие, патроны – весь бутор, вплоть до дров. В тех местах с деревьями не очень. К тому же днем жара, а ночью холодом веет с гольцов. Места там глинистые, дождь пройдет, начнешь из грязи ногу выдирать – подошвы у берцев отрываются.

Когда собирались, гадали: какое оружие брать. Тогда милиция перешла на короткоствольные автоматы, но они хороши только для ближнего боя. А кому хочется допускать дело до ближнего боя. Правдами и неправдами добывали длинноствольные.

А уж какой тактики придерживаться, никто, конечно, понятия не имел. Хорошо, замом по службе у Белоусова был Александр Тарбаев, бывший пограничник. Он расставил людей в нужном порядке: кому в блокпосте дежурить, кому в боевом охранении, кому отдыхать. К службе приспособили даже взятую с собой розыскную собаку. Она быстро научилась по запаху тола и пороха отыскивать в схронах оружие.

– Что ужасно, открытых боевых действий нет, а все из-за угла. Круглые сутки в постоянном напряжении, неизвестно, с какой стороны прилетит. Нет, нападать не нападали. Они же не дураки, понимают: где служба должным образом поставлена, туда и соваться не стоит. А где шаляй-валяй, то могут и пощупать. Так что, съездили мы удачно.

– Что значит удачно?

– Никого не потеряли. Потом стали ездить каждый год. И тоже без потерь. А вот новосибирцам не повезло. Только они нас сменили в Ботлихе, как Басаев пошел через Ботлих в Дагестан и взял их в плен. Долго потом выручали.

Для Владимира Георгиевича Белоусова тоже все сложилось удачно. Вернулся с Северного Кавказа с полковничьими погонами.