Последний долг

В Усть-Уде и Аталанке – на малой родине Валентина Распутина – в середине марта выступили с гастролями артисты Иркутского драматического театра имени Н.П. Охлопкова. Впервые они показали землякам великого писателя один из лучших и пронзительных спектаклей по его произведению «Последний срок». Зрители очень тепло встретили артистов, а также поделились своими воспоминаниями о затоплении ангарских деревень при строительстве Братской ГЭС. Их рассказы помогут коллективу воплотить образы современников Распутина в постановке «Прощание с Матерой», которую театр готовится поставить в честь будущего юбилея автора.

«Последний срок». Драма. Действие первое

На узкой железной кровати у русской печки в доме сына Михаила дожидалась смерти старуха Анна. Когда она совсем занемогла, разослал он телеграммы брату Илье и трем сестрам – Варваре, Людмиле и Татьяне, разъехавшимся из маленькой ангарской деревни кто куда. Трое прибыли сразу, только младшая – «заскребыш» Танчора – в далеком Киеве что-то задерживается. За столом гости угощались почти забытыми ими на вкус рыжиками, препирались с хозяином дома о том, почему долго не наведывались к матери и брату. Ночью городская «нездешняя» Люся дошивала себе черное платье к похоронам. Поутру братья пошли затариваться в магазин водкой для поминок. Внучка Нинка стала шнырять к бабушке под койку, где в чемодане хранятся припасенные для нее же конфеты. А в это время старуха взяла и очнулась из своего предсмертья, не сразу и сообразив, на каком свете находится. Позвав детей по именам, попросила Анна у них манной каши: «Я не стану вам надоедать, я тихонько. Лежу и лежу. Это я сейчас разговорелась, долго не видала вас. Потом я молчком буду. Вы занимайтесь своим делом, каким охота, а я за день хошь раз на вас взгляну, и мне хватит».

И начали дети заниматься своим делом – кто коров доить, кто по деревне гулять, кто пить и ждать – когда же придет к старухе смерть. Но ее все нет. Зато приковыляла на огонек потерявшая корову соседка бабка Мирониха и своими остротами о неизбывном: «Я к ей на поминки иду, думаю, она, как добрая, уж укостыляла, а она все тутака», – веселит старинную товарку.

Прототипы драмы жили в Аталанке

Исполнительница роли соседки старухи Анны, заслуженная артистка России Людмила Слабунова, изучает снимок прототипа Миронихи – Улиты Ефимовны Вологжиной. Фотографии жителей Аталанки, которых обессмертил в своих произведениях Валентин Распутин, висят на посвященной его творчеству выставке в коридоре сельской школы. Улита Ефимовна жила по соседству с семьей Распутиных.

– Тетка Улита ходила в черной плюшевой жакетке и ичиги свои носила на плече на веревочке. Ее спрашивали, не боится ли, ведь змеи могут покусать. А она отшучивалась: «Мои пятки ни одна змеища не прокусит», – рассказывают артистам учителя.

Именно здесь, в кирпичной добротной школе, появившейся в селе благодаря усилиям Валентина Григорьевича, в день его рождения, 15 марта, Иркутский драмтеатр дает «Последний срок». Получившую множество премий и положительных отзывов критиков, любимую самим писателем постановку главного режиссера театра Геннадия Шапошникова на каких только сценических площадках не показывали. Она была с восторгом принята зрителями разных городов России и зарубежья. «Последний срок» – своего рода визитная карточка иркутской драмы, с которой наши артисты открывают свои гастрольные туры. И вот наступил срок увидеть легендарный спектакль землякам Распутина и потомкам героев его произведений.

– Мы давно хотели побывать здесь, еще при жизни Валентина Григорьевича. Он очень дружил с нашим театром и приглашал нас сюда. Сегодня день его памяти. И наш долг – вспомнить этого человека добром, покаянием. Этот спектакль любили во многих странах, в которые мы его привозили. Любил его и сам писатель. Хочется, чтобы и здесь его приняли с таким же чувством, – говорит  директор Иркутского академического драматического театра им. Н.П. Охлопкова Анатолий Стрельцов.

С особым чувством отнеслись к этому показу артисты театра. Хотя гримироваться им пришлось прямо в учебных классах, которые едва успели покинуть отпущенные пораньше с занятий ученики. Привезенные из Иркутска декорации установили в спортзале. Звукорежиссер с пультом расположился на спортивном снаряде. Одно из баскетбольных колец, дабы не диссонировало в антураже русской избы, монтировщики сцены занавесили тканью, у другого установили осветительный прибор. Но основной свет на этой премьере давало солнце. Его лучи то скользили по ликам лежащей на кровати главной героини и Богородицы в красном углу, то высвечивали театральное действо в бутафорской бане, где сыновья старухи Анны с соседом уничтожали поминальный «водочный» запас. И делали это так натурально, что даже в полутора метрах зрители невольно верили в реальность происходящего на импровизированной сцене. Все это им знакомо по собственной жизни.

– Когда мы узнали, что в Аталанке будет выступать настоящий драмтеатр, сразу побросали своих коров и решили ехать сюда, за 50 км. Дорогу перемело, еле добрались, но не пожалели. Этот спектакль – все из жизни. У нас сейчас так и живут, мы вот полтора года за больным папой ухаживали. В «Последнем сроке» дети старухи Анны разъехались, а в нашей семье почти все находятся рядом. Нам даже в деревне завидуют, что мы такие дружные, – рассказывают сестры Пелагея Конькова и Надежда Распутина, которые вместе с несколькими другими жителями села Подволочное приехали в Аталанку на спектакль.

Старое и новое прощание с Матерой

К сожалению, таких семей, верных родовым деревням, своему фамильному корню, остается все меньше. В Усть-Удинском районе этот разрушительный процесс начался в конце 1950-х годов, когда там велись работы по затоплению ложа для Братского водохранилища. Трагедия оторванных от родной земли людей подробно описана Распутиным в одной из главных его книг – «Прощание с Матерой». Иркутский драматический театр готовит премьеру спектакля по этой повести. Поэтому коллектив драмы посчитал важным личное общение с очевидцами тех событий. Оно происходило и в Аталанке, и в Усть-Уде, где в местном доме культуры 14 марта, в день смерти Распутина, также при полном аншлаге прошел спектакль, а накануне состоялась встреча с переселенцами затопленных ангарских деревень в районной библиотеке. Вот что рассказали гостям жители Усть-Уды.

Галина Федоровна Кузнецова:

– Боль такая. Оборвали с корнем детство. Я не могу своим внукам показать эти острова цветущие, эту природу роскошную, Ангару, в которой мы начинали купаться, едва завершался учебный год. Вода прозрачная – видны все камушки. На этих островах все в цветах утопает, в черемухе, боярышнике. Я помню, как на Троицу наши родители на этих островах гуляли. Раньше вся деревня собиралась на праздник, не как сейчас – все по отдельности сидят перед телевизором. Мы ловили рыбу, а потом приносили домой, мама чистила и зажаривала с яйцом. Знаете, вкус этот я до сих пор помню. А сейчас хорошей рыбы в Ангаре нет, вся благородная ушла, осталась сорная, и та глистная. Затопили наши острова. Нужно было перевезти домишки, а они не у всех подлежали перевозу. У меня мама с сестрой сутки пешим ходом шли из Щербаково в Усть-Уду с кошкой, собакой и коровой. По дороге корову доили, чтобы молоко не перегорело. Я в шестом классе сюда переехала. В 1961 году мы пришли в новую школу, она должна была быть в кирпичном исполнении, но построили временную, из бруса. Сейчас она в аварийном состоянии, ей 55 лет будет 1 сентября.

Иван Кузьмич Вологжин:

– Где-то за три года до затопления была проведена оценка домов. Все дома, которые рубились «в угол», хоть и были хорошие, шли на сжигание, а те, которые рубились «в лапу», разрешили перевозить. И каждому поселку определили место, куда переезжать. Начали мы психологически готовиться, строить дома на новом месте в свободное от основной работы время. Весной 1960 года переехали. А на прежнем месте жительства надо было очистить площадку. Вот приехали сжигать. Помню, сосед Федор Федотович Луковников долго не решался на это. Пожалел я старика, своротил полдома в одну сторону, чтоб пламя было поменьше, и запалил. Дед натаскал воды, ведра наставил, веник принес и ходит, брызгает свою постройку, чтобы она досрочно не загорелась. Многие пожилые очень переживали. Лука Распутин умер от сердечной недостаточности, когда жег свой дом. Но надо сказать, что люди, которые переселились, во многом продвинулись, много получилось печников, каменщиков, плотников, столяров. Некогда было отдыхать. Молодежь на общей волне со страной ехала распахивать новые пашни. Неплохо мы потом жили. В районе было 13 аэродромов. А в 90-е годы пришел развал. Ферм нет, поля начали зарастать лесом. Простились с Матерой, а сейчас и с этими местами люди прощаются.

Надежда Петровна Немчинова:

– Люди начали переезжать кто куда. Распутины стали жить с нами по соседству в новой Аталанке. Старуха Анна в «Последнем сроке» – это ведь бабушка Валентина Григорьевича, баба Марья. Я на почте работала, заходила к ней. Она долго болела. Почти не ходила. С подушкой выползет на крыльцо, сидит. Тетя Улита к ней с палочкой бегала. А рядом и наш дом стоял – новый. Вот, что скажу. Когда первое затопление было – горе, а вот в 1997 году, когда нам пришлось из Аталанки уехать, и вовсе. Тогда леспромхоз развалился, всю технику распродали. Дочь меня в Усть-Уду забрала. Я тут целый год плакала. Вы там будете в Аталанке, посмотрите на мой дом, может, стоит еще, вы ему привет передайте…

Осиротевшая малая родина

Цел дом Надежды Петровны, не пущен на дрова. Как прежде стоит он на улице Школьной рядом с домом Распутиных, поклониться которому приходили перед спектаклем артисты. Следит за добротной еще постройкой с голубыми наличниками соседка, когда-то пекарь, теперь – пенсионерка. Надышавшись запахом забытого в городе настоящего чистого снега, мы надеемся вдохнуть в деревне и аромат свежего хлеба. Но, увы, пекарня давно не работает. Хлебные буханки – белые по 32 рубля, черные по 40 рублей, по словам местной продавщицы, везут в Аталанку аж из города.

Магазин веселой расцветки в стиле советских мультфильмов по графику работает в основном в дни, когда здесь дают пенсию. Все остальное время – по запросам. Как правило, в долг люди берут в это время чай, сахар да махорку по 54 рубля за пачку, которую местные мужики смешивают с табаком – самосадом. Молоко тоже подчас покупают магазинное, коров в селе держат мало – все основные покосные луга за речкой, раньше туда курсировал катер леспромхоза, сейчас такой возможности нет.

Работать в селе практически негде, разве что на вахтах лес рубить. В местной школе учатся всего 24 ребенка, в классах висят объявления о соревнованиях между ребятами, однако в одном из них остался единственный ученик, и состязаться в учебе мальчику не с кем. А со смертью Валентина Распутина, не забывавшего никогда о своей малой родине, как-то еще больше осиротели аталанцы.

Да и бесперебойного электроснабжения здесь нет. Электричество в новую Аталанку, как и в некоторые другие села, поставляют дизельные станции, а не ГЭС, ради которой когда-то жгли и топили старые «понизовые» ангарские деревни.

– Сейчас мы слышим о том, как люди отсюда уезжают. Сколько здесь заброшенных домов! А когда живые люди находятся среди мертвого, то невольно ощущают, что они вымирают, – делится главный режиссер драмтеатра Геннадий Шапошников. – Я мечтаю о том времени, когда деревня будет богатой, когда эти пустые дома наполнятся людьми, когда будет такая жизнь, чтобы хотелось здесь жить. Я много лет говорю, что в каждом райцентре нужно оборудовать площадки, куда бы театры могли привозить спектакли, предназначенные не только для камерной, но и большой сцены. В любом случае, мы обязательно решим вопрос с организацией поездки жителей Усть-Удинского района в Иркутск на нашу премьеру «Прощание с Матерой», ведь уроженец этих мест Валентин Распутин является знаковой фигурой для нашего театра, для нашей литературы, для всей русской культуры.

– Общее впечатление от этой деревни, от этих заколоченных домов, немножко тяжелое, – признается Наталия Королева, народная артистка России (исполнительница роли старухи Анны). – Играя здесь, в школьном спортзале, надо было отодвинуть привычный барьер. Публика сидит очень близко, она не знакома с театром, сюда раньше не ступала нога артиста. Но, думаю, нам удалось передать настроение, атмосферу спектакля. И дай Бог, чтобы мы сюда ездили, встречались, чтобы мы друг друга насыщали.

«Последний срок». Драма. Действие второе.

Сыновья старухи Илья и Михаил пьют в бане с соседом Степаном. Травят байки, рассуждают о том, что баб, которые «наполовину» войну выиграли, все меньше, а женщин, что скоро и рожать разучатся – все больше. Сама старуха в воображаемых диалогах с младшей Танчорой рассказывает, как она любила рожать, как похоронила пятерых младенцев, как потом получила с войны похоронки еще на трех взрослых сыновей, как растила оставшихся своих детей. Они меж тем вскоре перессорились друг с другом, и даже просьба матери не примирила их. Городские заторопились домой, ведь с работы их отпустили только на несколько дней – проводить фактически еще живую мать в последний путь. Деревенская Варвара махнула с ними за компанию, выпросив новое траурное платье Людмилы для своей дочери. Заглянула перед этим Мирониха, так и не отыскавшая свою корову: «Мы с тобой, однако, уж, две последние старинные старухи на свете остались, более нету». Танчора так и не подала вестей. Ночью старуха Анна, как выписывающийся из больницы робкий пациент, свернула за собой рулоном постель и тихо ушла в вечность.