Барышня и Бананан

«Асса»

СССР, 1987

Режиссер: Сергей Соловьев

В ролях: Станислав Говорухин, Татьяна Друбич, Сергей Бугаев, Александр Баширов, Виктор Цой, Дмитрий Шумилов, Александр Домогаров, Анатолий Сливников, Кирилл Козаков, Дмитрий Долинин

Девятый фильм Сергея Соловьева прославился неслыханным названием, сенсационной тематикой (любовь, кровь и рок-н-ролл) и многочисленными песенными номерами в исполнении цвета советского андеграунда. А также лучшей актерской работой хорошего режиссера и первоклассного артиста Станислава Говорухина.

В пасмурной зимней Ялте встречаются трое – младая медсестра Алика (Татьяна Друбич), ее пожилой хахаль-покровитель Крымов (Станислав Говорухин) и ее ненавязчивый поклонник-ровесник Бананан (Сергей Бугаев). Чересчур пестрая, конечно, компания для стандартного любовного треугольника: Алика – задумчивая красавица, только-только вышедшая из-под опеки беспокойной матери; Крымов – серьезный интеллигентный человек, хорошо зарабатывающий подпольным криминальным бизнесом; Бананан же – неприкаянный рок-авангардист без страха и упрека да без гроша в кармане.

Алике, понятно, спокойнее с Крымовым, но веселее с Банананом. Последний проведет ее по наиболее андеграундным местам позднесоветской Ялты, где обыкновенно тусуется масса самых нестандартных и даже несусветных персонажей. Самозваный майор Шурик (Александр Баширов) примется плести вдохновенный вздор о Гагарине, каждый второй будет поминать восторженным словом какого-то Гребенщикова, от которого вроде как «сияние исходит», а сдержанный негр Витя (Дмитрий Шумилов) затащит в ресторан харизматического корейца Витю (Виктор Цой), чтобы тот забрался на сцену и под натиском финальных титров гениально прогорланил собственную эпохальную песню о том, как настойчиво «перемен требуют наши сердца».

***

В 1987 году 43-летний режиссер Сергей Соловьев, работающий на «Мосфильме» и слывущий тонким эстетом (его фильмы мало собирали в прокате, но очень ценились определенной прослойкой населения), задумал поставить наконец-то поистине народное кино. Разумеется, в разгар перестройки, мнимыми благами гласности вскружившей голову всем творческим личностям, об этом мечтал решительно всякий режиссер. Обычно подобные мечты заканчивались печально – упразднение цензуры и доступ к свободе в основном продемонстрировали, что над советским художником надлежит в обязательном порядке устанавливать контроль, иначе он такого напридумывает, что всех святых придется вон выносить.

Но С. А. Соловьев, которому терять было нечего, преодолел эту тенденцию не целевой собранностью, но, наоборот, полнейшей раскрепощенностью. В «Ассе» автор тончайших подростковых мелодрам («Сто дней после детства», «Спасатель», «Наследница по прямой», «Чужая Белая и Рябой») впервые обратился к стихии китча, которая каждую последующую его работу будет обволакивать всё сильнее и сильнее. Но уже и в 1987-м неожиданно пробудившаяся в Соловьеве склонность к творческому хаосу и вдохновенному сумбуру превысила все мыслимые для советского кино нормы. Пожалуй, лишь в случае «Ассы» негласная перестроечная установка «Свалим в кучу всё самое острое, модное, провокационное и рок-н-ролльное!» привела к появлению народного суперхита и без пяти минут кинематографического шедевра.

В «Ассе» поражало всё, начиная с названия (которому за последние 25 лет придумали уже миллион трактовок) и заканчивая Цоем. Авторы недаром выдумали для своей ленты уникальный жанр – «арт-рок-парад»; ни одному другому фильму в мире такого определения больше не дашь. К тому же «Асса» – первая в советском кино картина, вокруг которой была организована самая настоящая рекламная кампания, с продажей всевозможных сувениров и полноценными рок-концертами во славу ленты. Первопроходцем явился и незамедлительно выпущенный фирмой «Мелодия» саундтрек к «Ассе» – до этого в нашем кино как-то не принято было использовать в качестве звуковой дорожки уже известную музыку, а не написанную специально для фильма.

Но «Асса» вовсе не поэтому благополучно дожила до наших дней, практически не подурнев. Ведь она лишь внешне выглядит крикливым гимном перестройке; в душе же (а душа у этой картины, безусловно, имеется) девятый фильм Соловьева остался более или менее таким же, какими были все его предыдущие постановки. Любовь и муза всей соловьевской жизни Татьяна Люсьеновна Друбич словно бы сыграла в «Ассе» повзрослевшую мечтательницу Лену Ерголину из «Ста дней после детства» 12-летней давности. Да и сам Бананан, при всей его показной эксцентричности, недалеко ушел от романтика Лопухина из всё той же пионерской поэмы Соловьева о прощании с детством.

Впрочем, по части мрачности «Асса» все-таки в разы превзошла лучезарные «Сто дней». К теме обреченной любви примешалась тема несчастливой судьбы. На реплику Алики «Если ты нормальный, то ты живешь какой-то неестественной жизнью» Бананан разражается нетленным монологом о том, что «жить жизнью грустно» и что он живет в заповедном мире своих снов. Под эти слова звучит «Город золотой» – душещипательнейшая из песен «Аквариума, и в кино 80-х едва ли была другая сцена, от которой бы так же сжималось всякое чувствительное сердце.

Да и сам антураж «Ассы» – пальмы в снегу, Ялта зимой – способствовал прежде всего меланхолии, а не упоению наступившей перестройкой. Пляжный курортный город, покрывшийся снегом, – что может быть печальнее?

Картина стала бы вконец элегической, если бы не отличный режиссер Станислав Говорухин («Место встречи изменить нельзя»), до этого сыгравший в кино единственную большую роль – в фильме Киры Муратовой «Среди серых камней». Оказавшийся невероятно фактурным и мощным актером, Говорухин – подлинное украшение «Ассы»; даже бесконечно прелестную Друбич он умудрился задвинуть своим стальным торсом практически на второй план. Поэтому сегодня «Асса» памятна вовсе не забавными песенками про Козлодоева, Бананана, ВВС и мочалкин блюз, а в первую очередь драмой пожилого бандита-книгочея, чью возлюбленную без каких-либо усилий увел за собой вздорный недоросль. Парадоксально, но ценители кино, а не русского рока, при слове «Асса» вспоминают прежде всего могутного Говорухина в роли советского гангстера. Ну и еще, пожалуй, не менее колоритного Цоя на финальных титрах.