В заказнике «Кочергатский» идет битва за лося и косулю
Таежный островок, расположенный на территории Иркутского района между Онотской возвышенностью и Приморским хребтом – настоящий рай для живности. Для зверя и птицы это островок безопасности в сезон охоты. Корреспондент газеты «Областная» посетила «зону тишины», где когда-то спасали от гибели популяционную группировку соболя, а теперь борются за копытных, главным образом за лося и косулю.
В заказнике «Кочергатский» лесного зверя в обиду не дадут: спасут от выстрелов, накормят и напоят. В периоды открытой охоты численность диких копытных на территории заказника увеличивается в два-три раза. Животные инстинктивно ощущают, что на этой территории безопасно. Зато с человека спрос строгий, все как в музее: смотреть можно, но трогать нельзя. Неприкосновенны даже грибы и ягоды.
Сегодня в Иркутской области факторов беспокойства для лесной фауны много. Животные спасаются не только от охоты, но и от агрессивного туризма. В поисках лучшей жизни они мигрируют, но не всегда могут найти оптимальную среду обитания. Это неминуемо грозит снижением численности для некоторых видов, например, у косули. У нее слабая выживаемость потомства, в первую зиму может погибнуть около 40% молодняка. У других копытных жизнь не слаще: сильнейший пресс претерпевает, например, кабан. Как и у косули, у этого вида смертность в Иркутской области высока.
Александр Кондратов, начальник отдела государственного управления и надзора в области организации и функционирования государственных природных заказников регионального значения считает, что экологические коридоры, по которым перемещаются животные, спасаясь от браконьеров, непоследовательны. Особенно тяжело животным в зимний период. Из-за низких температур и обильных снегов им трудно передвигаться по лесу, а добраться до съестного под снегом бывает и вовсе невозможно. Чтобы не дать животным погибнуть от голода, в «Кочергатском» заказнике выкладываются минеральная подкормка и сено. На солонец заходят благородные олени, лоси, косули, и другие звери.
Главный блюститель порядка на территории заказника – егерь Сергей Старновский. Здесь он работает с 2012 года. Говорит, что четыре года назад, когда «Кочергатский» только приобрел статус комплексного (ранее он был видовым, то есть на территории охранялся только соболь), в лесу браконьеров было больше, чем зверья. Егерь вспоминает, что поначалу охотники даже заявлялись к нему в зимовье на ночлег. Сейчас браконьеров на территории заказника уже не встретишь.
Постоянных посетителей солонцов охотовед отличает друг от друга без труда:
– Мы своих лосей «в лицо» знаем, как можно перепутать, они же все разные? – удивляется егерь и поясняет, что сейчас на территории числится около 20 сохатых.
Забот у Сергея Старновского в заказнике всегда хватает. Он ведет учет численности видов, в том числе при помощи фотоловушек, которые установлены на деревьях в посещаемых дикими животными местах.
Вместе с егерем мы отправляемся в таежную разведку. Неровные кочки живописных тропинок, с которыми бы не справился «уазик», мы преодолеваем на квадроцикле. Наша цель – проверить, всего ли в достатке у зверья в кормушках, а также считать информацию, которую зафиксировали фотоловушки.
В надежде запечатлеть какую-нибудь зверушку, специально проезжаем по тропинкам, которые усыпаны гастролитами. Это малюсенькие камешки, обломки минералов и горных пород, которые необходимы тетереву, глухарю, рябчику, куропатке для переваривания пищи.
К сожалению, ни одна пернатая душа перед нами не предстала. Только на следующее утро, когда мы выехали попытать счастье во второй раз и уже не особо рассчитывали на птичье благоволение, перед нами прошмыгнул красавец глухарь. При виде незнакомцев он вильнул в лесную чащобу и «растворился» в тайге.
Мы были уверены, что квадроцикл легко обуздает все таежные бугры и трясины на пути к фотоловушкам, но нет – даже неутомимый четырехколесный конь сдается перед сибирскими таежными дорогами. Что же, идем пешком.
Есть правило: если охотовед в пути обнаруживает звериный след, он обязан его сфотографировать. Большая часть отпечатков принадлежала волкам. Это очередное напоминание о том, что популяция серых хищников в Иркутской области превышает норму.
– Аж в три раза, – подтвердил егерь, – волки наносят огромный урон стаду диких копытных животных. Кстати, могут и на безоружного человека напасть, и не отобьешься.
Если до этого предупреждения хотелось внимательно смотреть по сторонам и держать фотоаппарат наготове, если вдруг в кадр попросится белка или кабанчик, то теперь взгляд чаще останавливается на деревьях. Если придется снимать волка или медведя, то лучше я попробую запечатлеть их с более высокого ракурса, например, быстро взобравшись на кедр…
Общая площадь заказника «Кочергатский» более 12 тыс. гектаров. В течение 15 дней дежурства Сергей Старновский на территории один, через полмесяца его сменяет напарник. Начальник отдела заказников Александр Кондратов считает, что штат охотоведов необходимо увеличивать:
– Территория заказников в регионе за пять лет возросла на 50%, но ни объем финансирования, ни количество штатных мест не увеличилось. Территорию заказника, независимо от его площади, должны единовременно патрулировать хотя бы двое сотрудников. Мало ли, что произойдет в тайге. Человек может, например, повредить ногу. Кто поможет, если ты в лесу один и без связи? Зимой так можно и замерзнуть.
Зарплата у егерей небольшая – всего 9 тыс. рублей. На эти деньги егерь должен закупить тушенки на 15 дней, запастись чаем, сахаром, картошкой. Нередко приходится за свои деньги покупать что-то для ремонта рабочей машины. Люди, которые соглашаются на такие условия, болеют за природу душой, и работают они не за страх, а за совесть! К сожалению, это, в основном, поколение «рожденных в СССР». Молодежь в егеря идет неохотно.
С точки зрения познавательного туризма заказник «Кочергатский», конечно, перспективная территория, и возможно, что когда-нибудь здесь появится экологическая тропа со стоянками для посетителей. Но вообще-то к этой идее в заказнике относятся очень осторожно: часто массовые посещения наносят ущерб природному ландшафту.
– Интерес населения к заповедникам не всегда идет на пользу самой природе, – считает Александр Кондратов. В пример он приводит ситуацию в Прибайкальском национальном парке:
– Дикий туризм – страшная беда. Мы видим, что случилось с островом Ольхон. С момента организации национального парка исчезло более 22 видов растений-эндемиков. На грани вымирания байкальская популяция орла-могильника, который ранее активно гнездился во многих уголках ольхонских степей.
Исчезновению орла способствовали многочисленные толпы туристов. Добиваясь «красивого» кадра орлиного гнезда на дереве, доморощенные фотографы пугали осторожную птицу, и она покидала гнездо. А чтобы яйца остыли, и кладка была потеряна, достаточно и десяти минут.
Говоря о проблемах, Александр Кондратов отмечает нерациональное использование природных ресурсов:
– Процентов 40 мы потребляем, остальное под ноги пускаем. При СССР охотники шкуры сдавали, сейчас это все в лесу бросается: пунктов приема нет. Раньше камус даже с головы снимали, пускай маленькую копеечку за него, но платили, сейчас нет переработки – бросают.
Это касается и леса, половина после рубки бросается гнить. Также не отлажена система лесовосстановления:
– Сейчас вырубается в десятки раз больше, чем восстанавливается. В этом плане образцово-показательным считается Мегетский лесной питомник, но в других лесничествах по районам никакие лесопосадки не ведутся.
Констатирует Александр Кондратов и то, что изменились сами принципы охоты:
– Когда у охотников-любителей массово появилось нарезное оружие, этика охоты пропала. Появилось такое понятие, как «спортивная охота»: человек просто едет и из автомобиля лупит наугад в зверей и птиц, лишь бы пострелять. Без разницы в кого: забивают беременных самок, маток, у которых только родились детеныши. Лично я лет 20 уже в самок любого вида не стреляю: рябчик, глухарь, тетерев, лось, косуля. Взять времена классиков: Тургенева, Пришвина. Были тогда неписаные правила, люди охотились круглый год, но животных меньше не становилось. Изначально на охоте добывалось столько, сколько человек мог потребить, ради удовольствия не убивали. Сейчас уничтожается животный мир ради развлечения и наживы.
Александр Владимирович считает, что когда потребление природного богатства преобладает над его воссозданием, природа уже не может восстановить то, что нарушил человек:
– Мы считаем, что у нас много леса, а у нас его мало. Это лет 30 назад было много, а сейчас уже нет. И, если в основе будет сиюминутный показатель наживы, то через 20 лет не останется ничего. Природу как ресурс экономический оценивать вообще неправильно. И ссылаться на то, что лес перестойный, поэтому невыгоден, нельзя. Да, экономически он невыгоден, но с биологической точки зрения еще лет 300 будет ценным. Например, на высохшем дереве с дуплом может гнездиться птица сплюшка, редкий вид семейства совиных.
Александр Кондратов убежден, что единственный способ сегодня спасти флору и фауну Иркутской области – создание особо охраняемых природных территорий. Они являются хронологическими ядрами, где звери и птицы не испытывают пресса антропогенного воздействия и станут своего рода экологическим каркасом для нашего региона.
