Забытый ветеран
Всякий раз, когда приближается праздник, иркутянка Анна Михайловна прощупывает содержимое почтового ящика – глаза почти ничего не видят. Ждет, что в ворохе газет попадется письмо, открытка… Но ни поздравлений, ни «дежурных» праздничных визитов здесь не было давно. О ветеране войны местные власти просто забыли.
Об Анне Михайловне Неведровой мы узнали случайно. Снимали репортаж о ее соседе – мастере, который делает миниатюрные копии иркутских храмов. Старшая по подъезду, подкараулив нас на выходе, посетовала: «Что ж, вы, журналисты, такие равнодушные! Здесь рядом ветеран войны живет. Хоть бы кто про нее разок написал! Старушка столько пережила, а до нее никому и дела нет…» В коридоре, буквально на пороге, племянница ветерана Анна Знамеровская тайком передает пакет: «Скажете, что это вы принесли! Она ни в чем не нуждается, но радуется подаркам, как маленькая!»
Анна Михайловна, правда, обрадовалась гостям до слез. Засуетилась, извиняясь, что из-за больных ног не может встать и подойти поближе, заставила племянницу найти старые фотографии, шкатулку, где хранятся документы, письма и юбилейные медали… А потом, едва переведя дух, начала рассказывать о своей жизни.
Когда началась война, ей едва исполнилось 18. В то время она была студенткой Воронежского учительского института – были тогда такие двухгодичные вузы, в которые брали после девятого класса. Родители Ани жили в Семилукском районе, деревня Нижняя Ведуга. Работали в колхозе. Аня у них была средней. Старший брат Николай отправился перед самой войной на срочную службу, а потом сразу попал на фронт, младшая Мария еще училась в школе.
– Воронеж начали бомбить буквально с первых дней войны, – вспоминает Анна Михайловна. – К лету 42-го город был уже полностью охвачен огнем, его уже не тушили. Воды не было. Весь водопровод был разбит обстрелами. Мы прятались от бомбежек в подвалах. Оккупанты вошли в Воронеж в начале июля, а буквально за неделю до этого я решила уйти домой. Как прошла 40 км, не знаю. Прибежала домой, а в деревне тишина. Залезла на печь, меня даже никто и не видел. Переночевала, а на утро в нашей Нижней Ведуге появились немцы.
Семь месяцев оккупации стали настоящим кошмаром. Фашисты избивали женщин, детей, стариков, отправляли их на тяжелые работы.
– Скот забирали. Здесь же били. В нашем селе расстреляли одну девочку. Она побежала, хотела корову спасти, ее убили. А потом расстреляли учительницу, – плачет Анна Михайловна. – Страшно было очень. Приходили в дом и отбирали все подчистую. Чуть что не так – нащелкают по спине кнутом за милый мой. Помню, как вели колонну наших пленных. Бросила им кусочек хлеба, тут же автоматная очередь. Хорошо пригнуться успела – пули поверх головы просвистели… Потом согнали всех и повезли.
Привезли, говорит, на станцию Курбатово, где был фильтрационный лагерь. Опять заставляли работать от темна до темна. Жили все в одной избушке, спали на нарах. Все грязные, голодные, обовшивевшие. Вспоминает: ее саму уже грузили в поезд, который вез пленных в немецкий концлагерь, но вовремя подоспели наши войска.
– Немцы разбежались, и нас всех бросили, – продолжает Анна Михайловна. – Мы врассыпную. Я опять домой подалась. Помню, прилегла переночевать в стоге сена, а там несколько человек убитых лежат. Трупы уже распухли, вонь страшная… Пришла домой, а деревня будто вымерла, старики и оставшиеся ребятишки по подпольям сидят…
Когда советские войска освободили Воронеж, собралась Аня в армию. Объясняет – очень рвалась на фронт, чтобы поквитаться с фрицами, но не случилось. Стала проходить медкомиссию и заболела. Тиф. Много людей, говорит, тогда умерло, а она опять выжила.
Когда выписалась из больницы, слабая была очень. На ногах не стояла и, как немая, говорить совсем не могла. Родители ее положили на тележку и домой привезли.
В 1944 году она продолжила учебу. После института молодого педагога направили работать в Хохольский район. Кругом разруха, голод. Рассказывает: дадут немного муки, солому, чтобы печь топить, вот и все. И денег никаких не платили. Промаялась она так два года, а потом по состоянию здоровья ее отпустили в родную деревню.
В 1948 году Анна Михайловна вышла замуж. Муж Иосиф Филиппович работал зоотехником в колхозе «Красный партизан». Поскольку в послевоенные годы специалистов катастрофически не хватало, зоотехника с высшим образованием, к тому же партийного, бросали то в одно проблемное хозяйство, то в другое. Пришлось супругам поколесить по стране. Работали они сначала в Воронежской области, затем переехали в Липецкую, Тамбовскую. Даже в Таджикистане успели побывать, а после оказались в Иркутске. Здесь в начале 50-х годов Анна Неведрова работала в школах № 29 и 16. Преподавала историю и конституцию СССР. После мужа отправили на Север, затем перевели в Москву, а потом снова в Воронежскую область. В рабочем поселке Панино Анна Михайловна работала воспитателем в школьном интернате до самой пенсии, заработав педагогический стаж 25 лет и звание «Ветеран труда». Овдовев, долгое время жила одна, а в 2006 году за ней приехала племянница и перевезла в Иркутск.
– Тетушка для меня как вторая мама, – объясняет Анна Владимировна. – Меня даже назвали в ее честь. Моя мать Мария Михайловна – ее младшая сестра. И она, и отец работали геологами, на полгода уезжали на полевые работы, так я с малых лет в их семье месяцами жила. Своих-то детей у них не было. Когда она стала совсем старенькой, решила забрать к себе. Сейчас ей 93. Из-за больных ног она почти не ходит, плохое зрение мешает читать и смотреть телевизор. И квартира у нас нормальная, и хватает всего, не нуждается она ни в чем, но как всякому старому человеку, конечно, ей хочется внимания.
– Неужели за десять лет, пока Анна Михайловна живет в Иркутске, ее ни разу не поздравили с Днем Победы? – интересуемся напоследок у родственницы.
– Только однажды, – говорит она. – Соседка наша неуемная, как-то не выдержав, сама пошла в Совет ветеранов и попросила. Обидно, конечно, что о человеке, по сути, просто забыли…
