Посеявшие ветер

В начале XX века в разных слоях российского общества широко распространялись подпольные листовки, газеты и журналы различных политических групп и партий. Восточная Сибирь, как место ссылки, считалась непригодной для политической агитации, однако накануне революции 1905 года ситуация изменилась. Количество подпольных изданий росло, а их издателей не пугала даже угроза жестокого наказания. Об этом рассказывает журналист Владимир Скращук, прочитавший увлекательную лекцию на очередной встрече участников проекта «Прогулки по старому Иркутску».

Разъездная типография

В 1897 году в Российской империи состоялась первая перепись населения. На тот момент население Иркутска составляло 57 тыс. человек, город был одним из самых крупных в Сибири, но не самым большим и населенным, по крайней мере, по европейским меркам. Тем не менее Иркутск был важнейшим административным, торговым и культурным центром.

Но кроме этого, Иркутск был центром политической ссылки. Ссыльные находились во многих населенных пунктах губернии на поселении под гласным или негласным надзором полиции. Под Иркутском находилась одна из крупнейших тюрем – Александровский централ, место транзита арестантов, а для кого-то – и местом постоянного отбывания наказания. В самом Иркутске располагался Иркутский тюремный замок. В обеих этих тюрьмах содержались как уголовные преступники, так и «политические». Именно политические ссыльные, среди которых были люди разных убеждений, составляли самую деятельную и активную часть населения Иркутска.

Первая подпольная группа в Иркутске появилась в городе в 1898 году и просуществовала до 1901 года. Ею были выпущены в Иркутске две части книги «Умственный рабочий», принадлежавшие перу ссыльного польского анархиста Ян-Вацлава Махайского, которого за эту книгу так и не осудили: он смог спокойно перевезти ее из Якутии, где отбывал наказание ранее, в Иркутск. Здесь книга распространялась и наделала большой шум среди ссыльных, которые к тому времени уже объединились вокруг двух основных центров – эсеров и социал-демократов. Махайский среди них выделялся особо: с одной стороны, будучи революционером, он выступал против императорской власти, но с другой стороны, был и против социалистов. Опираясь на опыт западной Европы, он утверждал, что социалисты все равно обманут рабочих, когда придут к власти.

1 мая 1902 года Махайский написал две прокламации: «К иркутским рабочим» и «Майская стачка». И хотя тогда в столице Восточной Сибири не было многочисленного рабочего класса, и не было, кстати говоря, никаких стачек и забастовок, содержание листовок наделало много шума. Поэтому накануне 1 мая солдатам гарнизона раздали боевые патроны, полицейских перевели на круглосуточный режим службы, а ночью в городе дежурили конные патрули.

Известный советский географ Николай Баранский, с шестнадцати лет участвовавший в деятельности нелегальных кружков, в 1903 году принимал участие в первой, состоявшейся в Иркутске конференции «Сибирского социал-демократического союза». Участники договорились организовать разъездную типографию, а сам Баранский стал разъездным агитатором. Несколько месяцев типография работала в Красноярске, когда становилось опасно, ее увозили в Иркутск. Ни жандармы, ни полиция не могли выследить и обнаружить тайную типографию. Это стало возможным еще и потому, что для большей конспирации подпольщики могли указать любой город, где издание якобы было отпечатано. Только Баранский знал, у кого, где и в каком городе была отпечатана листовка, и ухитрялся возить по стране собрание листовок. Во время поездок он хранил их особым образом в книгах.

Так в Восточной Сибири появилась заметная революционная сила, которую власти просто не могли игнорировать. Уже прошли забастовки в Красноярске, Чите, волнение рабочих чувствовалось и в Иркутске. Власть признала, что рабочие оценивают ситуацию в стране по подпольным изданиям, поэтому возникла контрпропаганда. Полицейские пытались издавать якобы «незаконные» листовки и газеты, распространяли их среди рабочих.

С 1901–1902 по октябрь 1905 года подпольные издания существовали в сложных условиях. Но когда появился царский манифест 17 октября, общество восприняло его как конституцию. Действительно, в документе были прописаны права на создание политических партий, свободу слова, печати, собраний… Но не успели издания легализоваться, как всем снова пришлось вернуться в подполье, революция была подавлена.

Главное – технологии

При издании подпольной печати первым и главным вопросом была технология. Как же подпольщикам удавалось печатать и распространять листовки и журналы? Одной из первых, самых распространенных технологий был гектограф – копировальный аппарат для быстрой и дешевой печати, правда, не самого высокого качества. Автор этой технологии – русский инженер Михаил Алисов.

Существовало три способа гектографической печати. Самым популярным и доступным был желатиновый. Желеобразное вещество можно было купить в любой лавке или даже изготовить самому – сделать это мог даже гимназист. Формы заливали желатином, сверху плотно прикладывали рукопись, написанную анилиновыми чернилами. На гектографе получался оттиск, который можно было копировать на приложенных сверху листах бумаги.

Таким способом можно было получить сто копий, именно поэтому устройство называлось гектограф (гекто – лат. «сотня»). Эта технология была весьма примитивна, но не оставляла следов и была абсолютно бесшумной. В случае появления полиции желатин можно было выбросить. Догадаться, кому он принадлежит, было невозможно. Конечно, полицейские понимали, что находящиеся на кухне большие формы и куча желатина это явные признаки подпольной печати, но в суд с такими доказательствами не потащишь. Махайский таким способом тиражировал в Иркутске свою книгу «Умственный рабочий», а позже и листовки.

Вторая технология – это мимеограф, американское изобретение. В печатную машинку со снятой красящей лентой заправляли плотную провощенную бумагу. Литеры машинки пробивали бумагу насквозь, в результате получался трафарет. На него наносили краску, прикладывали чистый лист и прокатывали валиком – получался оттиск. Этот метод был уже более совершенен, и мимеографы получили большое распространение. Тем не менее покупать прибор в магазине было опасно: полиция легко бы нашла подпольного типографа.

В числе первых московских социал-демократов был инженер Леонид Радин – кстати, впоследствии он был больше известен как автор революционной песни «Смело, товарищи, в ногу!» Однажды Радин увидел мимеограф в московском магазине. Оценив перспективы прибора, Радин несколько дней ходил в магазин и все просил приказчика показать ему это устройство. Приказчик добросовестно выполнял эти просьбы, а Радин незаметно измерял детали агрегата и запоминал их устройство. Наконец, вернувшись домой, инженер сделал абсолютно точный чертеж устройства и составил инструкцию для подпольных групп, как сделать кустарный аналог мимеографа из подручных средств. Можно сказать, что Леонид Радин стал одним из первых российских промышленных шпионов, который передал американское изобретение на службу русской революции.

Следующий способ для тиражирования литературы – это небольшая механическая типография, внешне больше похожая на обычную бытовую конторку. Но внутри под потайной крышкой находилась форма, на которой набран настоящим типографским шрифтом текст листовки или газеты. На форму накладывали краску – любую, да хоть гуталин, которым чистили обувь, – сверху помещали лист бумаги и прокатывали валиком. Такой способ позволял тиражировать несколько сотен экземпляров, но здесь было и свое узкое место – требовался типографский шрифт.

Чтобы напечатать один лист газеты формата А3, требовалось несколько килограммов шрифта, а для печати четырехполосной газеты необходимо было до пуда (16,3 кг) шрифта. Изготовить такое количество шрифта вручную было невозможно, поэтому, как правило, подпольщики воровали или покупали готовый шрифт в типографиях. Полиции об этом было прекрасно известно, и когда в Иркутске появились первые ссыльные народники, полицейские регулярно проводили обыски в местных типографиях, при которых имеющийся шрифт взвешивался, а матрицы для его изготовления пересчитывались. Поэтому акция по добыче и перевозке шрифта всегда была рискованным приключением.

Наконец, чтобы оборудовать типографию, нужен был профессиональный типографский рабочий. Конечно, были умельцы-самоучки, но с настоящим специалистом они сравниться не могли. В Иркутске был известен Александр Попов (подпольная фамилия Коновалов), который работал в типографии Посохина с десяти лет. Уже к восемнадцати годам он стал заведующим первой иркутской подпольной типографии социал-демократов, которая находилась на улице Луговой (нынешняя Марата).

Типографские работники охотно сотрудничали с революционерами. Работа эта была очень тяжелой, люди целыми днями, по 12–14 часов, работали в очень вредных условиях. Помимо духоты и большого количества ручного труда, типографисты постоянно контактировали с ядовитой свинцовой пылью, стоит ли удивляться, что они чаще других бастовали. Иногда революционные партии были готовы платить типографским рабочим большую зарплату, переводили их полностью на нелегальное положение: брали на содержание семью, снимали отдельный дом. Три-четыре года печатник жил как в тюрьме, лишенный контактов с окружающим миром, рисковал арестом и свободой, но зато зарабатывал приличные по тем временам деньги.

Кстати, сначала подпольные издания шли в Россию из-за рубежа, в частности, журнал «Освобождение» Петра Струве. Иркутские жандармы находили это издание и в Иркутске. Революционеры брали адресную книгу конкретного города и всем подряд отправляли письма. Если с какого-то адреса не было отклика, второй раз туда подпольную прессу не отправляли. Если же человек отвечал, с ним начиналась переписка: ему посылали второй, третий номера. А бывали случаи, когда получатель подпольной печати и вовсе становился участником революционного движения.

Несмотря на достаточно жесткое наказание только за факт хранения подпольных изданий, их количество неуклонно росло. Авторами и издателями становились даже люди, которым в обычной жизни было чуждо любое интеллектуальное творчество. Наличие типографии с хорошим качеством печати и высокой производительностью было делом чести для каждой крупной политической организации. Тем не менее большое влияние на людей оказывали именно небольшие издания, изготовленные при помощи примитивных общедоступных технологий.

Одной из самых тиражируемых была листовка «Чего хотят люди, которые ходят с красным флагом». Она распространялась по всей стране и была известна настолько, что на нее даже писали опровержения в официальных газетах.

Накануне первой русской революции в Иркутской губернии остро реагировали на происходящие события даже крестьяне. Было создано отделение массовой революционной организации «Всероссийский крестьянский союз». Его участники собирали все подпольные издания, пополняли ими свои читальни, сами писали воззвания, которые пересылались между уездами. Закончилось все это тем, что с декабря 1905 года по март-апрель 1906 года под воздействием листовок крестьяне переставали выполнять все повинности, которые на них возлагались, – принимать солдат и ссыльных на постой, давать лошадей для перевозки, и даже не платили налоги.